Сальвадор Мнацаканов : Сестры ч.3.

Дожидаясь его, она раскрыла валявшуюся на полу газету и присвистнула от удивления. На первой полосе областного еженедельника была размещена статья, в которой сообщалось о том, что две недели назад ее отец был назначен на должность генерального директора завода. Того самого, что и так долгие годы был предоставлен в его единовластное распоряжение. Еще в статье говорилось что-то о его планах баллотироваться в депутаты городского совета. В это время как раз вернулся Фидель и объявил, что она может не только переночевать, но и пожить здесь столько, сколько ей необходимо. «Пойдем к остальным!» — он потащил ее за руку и принялся оживленно представлять тем, с кем она еще не успела познакомиться. «Это Толик» – тараторил он, подводя ее к парню, который возился с «Музимой», время от времени отпивая пиво из залапанного, грязного стакана. –« Это Ванек» – указывал он на чувака, выстукивающего на его дарбуке – «вон тот юноша, что облюбовал пианино – Артем. А вот, собственно, и Серега». Хозяином дома оказался бородатый мужчина лет тридцати, в очках и порванном на плече тельнике. «С нами живет еще один ман – продолжал Фидель – я познакомлю тебя с ним попозже. Сейчас его лучше не отвлекать». Надя открыла кожаный рюкзачок и вытащила десять упаковок со шприцами. « Ни хуя себе! Че степуху получила или аск был настолько удачным? – поинтересовался Серега. «Нее – протянула она – человечек один долг вернул». Из кухни донесся запах яблок.

Утром третьего дня пребывания у Сереги, в дверь позвонили. Вошедшие представились следователями оперативно-розыскной группы. За ними вяло плелся участковый. В результате этого визита (от зоркого глаза правоохранителей не укрылись плохо спрятанные реактивы для получения наркотика) все, кто находился в тот момент на хате, получили по три года (повезло только «варщику» — он свалил с флэта предыдущим вечером) а ее закрыли в уже знакомом ПНД. И если в прошлый раз – лечение было щадящим, а диагноз – высосанным из пальца (персонал диспансера был удивлен, почему с этой проблемой обратились именно к ним, а не к психологу), то сейчас все было намного серьезней. Ей прописали аминазин и тизерцин*, присовокупив к ним еще мелипрамин, а также терален с эглонилом**. Не забыли и про циклодол с паркопаном***. Она наотрез отказалась принимать лекарства, заявив, что не позволит закрыть себя в психушке и превратить в овощ. Две молоденьких медсестрички и санитар растерянно застыли у нее за спиной. Взглянув на них, врач произнес: «Иосиф Константинович прекрасно понимает, что его дочь всего лишь обычная пациентка нашего медицинского заведения. Более того, он сам настоятельно рекомендовал применять к ней любые эффективные методы лечения, главное, чтобы в итоге они принесли необходимую пользу». Тотчас же она оказалась в руках у санитара, который удерживал ее до тех пор, пока одна из медсестер не стянула ее лодыжки и запястья кожаными петлями, прикрепленными к кроватной раме. Вторая, в это время набрала лекарство в шприц, и слегка постучав по нему, надавила на поршень, выпустив прозрачную струйку. Затем протерла плечо ваткой со спиртом и воткнула иглу. Через несколько минут ее руки и ноги освободили, но сопротивляться больше не хотелось. «Вот сволочи – мысленно усмехнулась она – добились-таки своего». Еще почему-то она подумала, что ей крупно повезло, что ее отец — не заведующий диспансером: тот без зазрения совести подверг бы ее электросудорожной терапии. Выбора ей не оставили. Пришлось подчиняться. Вначале она пыталась хитрить: клала выданную таблетку в рот, затем незаметно вытаскивала ее и выбрасывала, когда представлялась удобная возможность. Продолжалось это недолго: буквально на второй день это заметила медсестра. Прописанные препараты стали вводить внутримышечно. Ближе к выписке прием таблеток возобновили, но при этом заставляли ее открывать рот, демонстрируя, что они действительно проглочены. В тот день, когда она покинула стены диспансера, отец отвез ее в одну из лабораторий города и заставил сдать анализ крови на ВИЧ и гепатит B. Ни того, ни другого, к счастью, у нее не обнаружилось.

Недели через две к родителям приехала Лара, которая теперь жила в столице и, несмотря на свой юный возраст, (разумеется, не обошлось без протекции отца) занимала руководящую должность в одной крупной киевской фирме. Пробыв несколько дней, она стала собираться назад в Киев и предложила сестре поехать вместе с ней. Та согласилась. Первое время она жила у нее на довольствии. Бесконечно продолжаться это не могло, надо было искать работу и постепенно обустраиваться в этом гигантском осином гнезде – но ей этого жутко не хотелось. И тут, как нельзя кстати пришлась ее способность привлекать мужчин и женщин. Она вспомнила, как шутки ради знакомилась в клубах с влюбленными парочками и уводила подружек у хорошо сложенных и со вкусом одетых, презентабельных мужчин. Как после секса с ней их пассии не только с ними никогда больше не виделись, но даже на звонки и смс-сообщения не отвечали. Медленно, но необратимо превращаясь в ее покорных служек. Как опять же по ее прихоти, парни оставляли своих очаровательных, головокружительно пахнущих спутниц едва ли не посреди танцпола. Вскоре, они представляли из себя еще более жалких существ, чем те девочки которых, наигравшись вволю, она бросала. Вспомнила, как ее четырежды пытались насиловать. Что раньше она даже по улице не могла пройти без того, чтобы к ней не пристали какие-нибудь упыри. Теперь-то они, слава Богу, робеют подойти, справедливо полагая, что такая красавица не для них. Только лишь восхищенно оглядываются вслед и сигналят, если проезжают мимо нее.
*-нейролептические препараты; мелипрамин-антидепрессант.
**-препараты, смягчающие нежелательное действие нейролептиков (корректоры).