Шева : Рядом

Рядом!
Сидеть!
Фас!!!
Когда Суров был еще малым пацаном, и не было у него в жизни большей мечты, чем иметь собаку, а настоящие собаки его детства были только одной породы — овчарки, эти команды звучали для него будто какие-то волшебные слова. Обладающие магической силой, заставлявшей подчиняться даже огромных, и чего греха таить, страшных, но служебных, служебных! слово-то какое военное, собак.
И еще, из детства.
Когда ему впервые дали подержать маленького щенка. Который доверчиво прижался к его животу и неожиданно лизнул его два раза. Оставив на всю жизнь воспоминание необычной шершавости своего языка, холодной мокроты пуговки носа и самое главное — теплоты живого существа в твоих руках.
Доверившегося тебе.

Ночью Суров вдруг проснулся.
И сразу понял отчего.
За окном раздавался очень громкий, остервенелый, бешеный собачий лай. Собак явно было несколько.
Там, в заоконной жизни, происходило что-то неординарное и страшное, догадался Суров. Уж больно серьезно и отчаянно лаяли собаки.
Звуки доносились из того места, где неподалеку от их подъезда уже как несколько недель ночевала небольшая стая бродячих собак.
Возглавлял стаю крупный пес бледно-песочного окраса. Остальные собаки были разномастны и разноразмерны, но поменьше вожака.
Самой малой была черная вертлявая собачонка, непрерывно вращавшая своим хвостиком-бубликом. Из тех, про которых говорят — маленькая собачка всю жизнь щенок.
За то время, что собаки прибились к их дому, Суров уже запомнил всех собак из стаи.

…Кто-то совсем жалобно заскулил и затем лай быстро переместился куда-то за угол дома. А потом и вовсе стал неслышен.
- Что это могло быть? – какое-то время порассуждал Суров, ни к чему не пришел, и заснул.
Но спал чутко.
Вскоре вынужден был проснуться опять.
Разбудил его уже не лай.
Разбудил его до ужаса тоскливый вой одинокой собаки.
Доносился он из того же места, где ночевала стая.
- Может на луну воет? – подумал было Суров.
Даже приподнялся, посмотрел в окно.
Было темно. Ни луны, ни серпа полумесяца видно не было.
- Набежавшие с вечера тучи видно закрывают — подумал Суров.
Закрыл глаза, но долго не мог заснуть, вынужденный слушать одинокий жалобный вой за окном.
На душе было как-то…нехорошо.

Утром, выйдя из подъезда, Суров поежился.
- Ты смотри — только первые дни осени, а уже зябковато после ночи! – с удивлением подумал он.
Проходя мимо детской площадки возле их дома, бросил взгляд на то место, где по утрам обычно спала стая.
В этом место дворник сгребал листья, и последнюю неделю собаки устроили себе в этих листьях будто гнезда.
Причем каждая — свое.
Сегодня все было как обычно.
Те же листья, вмятины в них от собачьих тел.
Собак только не было.
Но были следы крови. Много.
Дунул порыв ветра. Подхватил часть листьев, в том числе и с красными отметинами, и понес их куда-то.

Вечером, когда Суров возвращался с работы, кровавых листьев уже не было.
То ли ветер, то ли дворники.
Будто и не было ничего.
Непонятно почему Суров расстроился. И непонятно для кого произнес – Эх, собачья жизнь!
Где-то глубоко внутри непрошенным гадом скулили остатки чего-то уже почти забытого — Но ты же, сука, был рядом!