Илья ХУ4 : у христа за пазухой

Корась очень кололся -
часто и по многу. Это
потому что имелся у него
мешок лекарства.
Последнее время почти
не вставал с постели,
вполглаза смотрел одну
и ту же телепрограмму
«дом-2» (благо кабельное
тв предоставляло такую
прекрасную
возможность)...«Смарю
бычий глаз»,- неизменно
отвечал он на
телефонное «че
делаешь?»...
Волосы у него отрасли
длиннющие и типа-
борода, это делало
старину Корася похожим
на уставшего Иисуса,
который не хочет боле
ходить по воде.
Из под телека
выдвигалась
ложка, величиной с
рыбацкую шумовку, в
нее чайной ложечкой
грузился
порошок, заваривался...
Вытягивал эту патоку
Корасевич через шмат
ваты во
многокубовалый шприц
и ширял «пока теплый,
чтоб в баяне не застыл»...
Мне было его
жаль, иногда с грустью
подумывал:«Сдохнет
Корась!» и тогда слезы почти
наворачивались на глаза.
Однажды где-то в
необьятном городе мск, в
подземном переходе, я
увидел женщину с очень
добрым лицом, отдавала
она в хорошие руки
ушастые-глазастые
пушистые шарики --
симпатичных котят. За
бесценок. Поддавшись
иногда охватывающему
меня чувству детского
восторга прикупил
одного, с целью скрасить
мрачную житуху моего
кореша. Надо ведь ему о
ком-то заботиться, да и
хоть какое-то движение.
Завез...
«Клевый котенок!»,-
оценил Корась,- «будет
жить как у христа за
пазухой!» и мутные очи
его заблестели искрою
святого пламени.
Дня три спустя заехал я к
ним — глянуть,
проверить… Котенка
нигде не было видно. На
мой молчаливый вопрос
Корась, стараясь не
смотреть в глаза, через
зубы хрипло отрывисто,
быстро прорычал: «Я его
убил!». Пауза.
Напряжение, казалось,
сжимало комнату. Он
знал — я люблю кошек.
«Ходил-ходил тут, мяукал-мяукал. Заебал!»,-
оправдываясь
порыкивал Корасик,-«я
схватил его и пизданул
кулаком по мурлу. Он в
углу хрипел-хрипел… и
обосрался… Я его в
туалет отнес. Разорвал
на части и в унитаз
смыл» ...
В туалете все было в
крови, волосах и вате,
как будто...«взорвалась
какая-то менструальная
пиздятина, после
длительной менопаузы» -
почему-то подумалось
мне в ту секунду когда я
увидел эту адскую
картину, пропитанную
ужасом последних
секунд невинного
создания.