hemof : Конец дневника

28 января
Мы были вместе. Вдвоём. Я засыпаю, сидя за письменным столом, но во мне бурлят чувства, и я не хочу откладывать их выплеск до завтра. Я хочу записать всё, что я думаю, прямо сейчас. Надо только слегка поднапрячься и собрать все мысли, разбросанные по углам моей комнаты.
Я чувствую, как сердце наполняется любовью. И теперь я не боюсь красивых фраз, потому что они настоящие. Я не могу сейчас выражаться просто и ясно, потому что мысли мои прислушиваются к сердцу, а сердце скачет в грудной клетке, как заяц в поле (вообще-то я никогда не видела зайца в поле, но мне кажется, что сердце моё именно так и скачет). Я его люблю. Мне наплевать, что мы слишком разные, и что мы смотримся, как породистый граф и девушка из местной деревеньки. Мне всё равно. Если ему на это наплевать, то почему я должна об этом задумываться? Я его просто люблю, и всё.
Мы сегодня пили чай с пирогом все вместе: я, Саша и мама. Я пыталась к нашей компании приобщить и Кузю, но он забился в маминой спальне под кровать и наотрез отказался оттуда вылезать.
Кстати, насчёт Кузи. Что-то странное происходит с нашим котом. (Прям, как фраза из мультика про Савушкина: «Что-то странное происходит у нас в пригороде…») Я человек реальный и никогда не верила во всякую чертовщину. Но я вижу, что сейчас действительно происходит, что-то странное. Наш кот, Кузя, рос в атмосфере всеобщего балования и любви, поэтому он никогда никого не боялся, я имею в виду наших гостей. Он, конечно, мог вредничать, как и всякое существо кошачьей породы, мог вести себя нахально и независимо, но он никогда не боялся людей. Каково же было наше с мамой удивление, когда он с первого же раза невзлюбил Сашу. В первый раз, когда Саша зашёл ко мне в гости, Кузя всё время настороженно тёрся возле двери в мою комнату, а потом, в последующие дни, он, с приходом Саши, старался спрятаться как можно дальше. Я говорила Саше об этом странном поведении кота, но он только молча улыбался. Саша ни разу не сказал ни одного плохого слова в адрес Кузи, но мне почему-то кажется, что он его тоже не любит. Я вспоминаю фильм, который я смотрела года полтора назад. Он назывался «Лунатики» по Стивену Кингу. Там рассказывалось о матери с сыном. Они были, что-то вроде энергетических вампиров. Они высасывали жизненную силу из юных девственниц и были практически неуязвимы. Их могли уничтожить только кошки. Кошки сидели вокруг их дома целыми толпами и ждали своего времени, когда они смогут на них наброситься. Лунатики и кошки ненавидели друг друга лютой ненавистью. Я, как-то обозвала Сашу своим милым лунатиком. По-моему, он не понял, что я хотела этим сказать.
А после чаепития мы с ним закрылись в моей комнате и весь вечер целовались и обнимались.
Я как-то необычно себя с ним чувствую. С одной стороны, я вижу, что он совершенно искренен со мной, ему от меня совершенно ничего не нужно, ему нужна я сама. А, с другой стороны, я иногда замечаю, что он где-то далеко-далеко. Мы сегодня сидели, крепко прижавшись, друг к другу, он гладил меня, всё было так чудесно, а потом я посмотрела ему в глаза и не увидела ничего. Его просто не было рядом со мной. Я даже не могу это толком объяснить, как будто тебя обнимает пустая оболочка из плоти и крови, а всё, что должно находиться внутри блуждает где-то в другом мире. Я надеюсь, хоть как-то сумела выразить свои ощущения.
А вообще, всё это чушь собачья. Главное, что до него всё было скучно и однообразно, а теперь мою жизнь заполнила любовь. Моя жизнь как будто вошла в новую фазу, в сказочную фазу.
Глаза уже начинают слипаться. Я желаю всем любви!

17 февраля
Вчера он водил меня в свою оранжерею. Да, действительно загадочное место. У меня и сейчас, стоит только закрыть глаза, как перед ними встаёт эта фантастическая картина. За забором, в человеческий рост, тёмный, вечерний заброшенный парк. Деревья, как угрюмые застывшие великаны. А внутри все эти постройки и два ярких прожектора, прорезающие темноту, всё наводит на мысли о декорациях к какому-нибудь ужастику. Но Саша, по-моему, чувствует себя там, как рыба в воде. Он настолько органично сливается с этим странным фоном, что ты его начинаешь ощущать тоже, как неотъемлемую часть оранжерейных декораций. И вообще, он иногда до такой степени загадочен, что я порой его просто боюсь, хотя, вместе с тем, более спокойного и меланхоличного человека я ещё не встречала. За всё это время, что я его знаю, он ни разу, ни малейшим намёком не показал ни одной своей негативной эмоции. Может быть, это меня и пугает. Как бы мне не уподобиться Кузе, который прячется от него под кроватью. Саша для меня является полнейшей загадкой. Я всегда считала, что умею разбираться в людях, надо лишь повнимательнее присмотреться. Но сейчас я себя чувствую круглой дурочкой. Я уже два месяца знаю человека и не могу понять, что же действительно кроется за его всегда таким невозмутимым, немного сонным лицом. Я знаю наверняка только одно: кем бы он ни оказался, и как бы в дальнейшем ни сложились наши отношения, я его люблю и буду любить всегда. Может быть, это и слишком сильно сказано, но я себя чувствую именно настолько, чтобы так сказать.
Он меня познакомил с Рексом – крупный экземпляр овчарки, какой-то непривычной седой масти. Он сказал, что они иногда с Рексом разговаривают. Я попыталась поддержать эту шутку, но потом вдруг поняла, что он совсем не шутит. Я спросила: и о чём же они ведут беседы по ночам? А он ответил, что это касается только их лично, что их беседы лежат совершенно в другой плоскости. Я почувствовала себя слегка в дурацком положении, сидела и думала, что мне делать: улыбаться или сохранять серьёзное выражение лица. У меня иногда закрадывается беспокойная мысль, (я надеюсь, он никогда не прочтёт мой дневник) может быть у него, что-то вроде лёгкой формы шизофрении или, попросту говоря, сдвиг по фазе. Слишком уж странно он иногда выглядит.
А потом мы часов до одиннадцати сидели, обнявшись, и любовались пейзажем за окном. У него там, хоть и немного жутковато, но зато в сторожке тепло и уютно. Там такая мощная система батарей, что, если не открывать двери, становится даже жарко.
Мы в основном почти всё время молчали. С ним вообще легко молчать. Он из той породы людей, с которыми не нужно подыскивать слова, чтобы заполнить чем-то неловкую паузу. С ним просто молчишь и всё, и полная тишина становится вполне нормальной вещью.
Ночью он спустил с цепи Рекса и пошёл провожать меня домой. Я спросила его, не боится ли он бросать оранжерею пустой, вдруг кто-нибудь залезет. А он ответил, что ночью сюда никто кроме ханыг не полезет, а с ханыгами Рекс справится и сам.
Я шла, крепко держась за его руку, нас окружали сказочные деревья-великаны, сама ночь вокруг, в этом заброшенном парке, переполнялась таинственностью. Я шла и думала о том, что это всё очень напоминает романтику наших подростковых фантазий, напоминает так сильно, что просто не может быть реальностью. Я перечитываю свой дневник и замечаю слишком много грусти между строк.
Зачастую мы думаем, что любовь способна решить все наши проблемы, но она нам не может дать даже душевного равновесия.

26 июля
Вот так приходит жара. Я набираю полную ванну почти холодной воды, ложусь в неё и на некоторое время напрочь забываю о том невыносимом зное, который стоит в воздухе нашей квартиры. А потом я вылезаю из ванны и через пять минут опять покрываюсь противным липким потом. Благо, что сегодня выходной день. На работе всё ещё в десять раз хуже. Там нет возможности нырнуть в холодную ванну, там приходится терпеть это липкое пекло до самого конца рабочего дня. В эти дни мне даже общение с детьми не доставляет никакой радости.
О чём это я? Разве я, после такого долгого перерыва, взяла в руки ручку и села за свой дневник из-за жары? Конечно, нет. Какие мелочи.
Никак не могу сосредоточиться. Всё-таки не быть мне писательницей. Для меня всегда было очень сложно по порядку выразить свои мысли на бумаге, не говоря уже о чувствах.
Когда это было? По-моему, где-то недельку назад? Да, точно, уже прошло больше недели, он приходил в прошлую пятницу.
Саша, Саша, зачем ты появился в моей жизни? Вначале я просто не верила в то, что у нас с ним что-то может быть серьёзно, слишком уж он был обаятелен. Я так долго в своей жизни готовила себя к тому, что мне нужно, что-то попроще. И когда появился он, я была сбита с толку.
Вначале я не верила, потом влюбилась, потом поверила, а потом появились странности. Вернее, я с самого начала видела, что он не такой, как все, но я не знала, что это настолько глубоко.
Я теперь кое-что начинаю понимать. Судьба любит проделывать различные шутки. Моя судьба со мной тоже сыграла шутку. Она почему-то решила ввести в мою жизнь человека, который не может быть ни чьим. Он как призрак, если он входит с кем-то в контакт, то тот, с кем он находится в соприкосновении, вдруг понимает, что это, как стихия, а стихию невозможно подчинить своим меркам, её невозможно даже определить.
Господи, я, наверное, так туманно и сумбурно выражаюсь, но ничего не могу поделать, сейчас я не просто пишу дневник, как хронику своей жизни, а пытаюсь втиснуть в слова совершенную необъяснимость чужой натуры.
Я помню наше знакомство в новогоднюю ночь. Он тогда изо всех сил старался замаскироваться под нормального общительного человека, и ему это почти удалось. Но он не мог долго играть в эту игру. С каждым последующим разом он всё больше становился самим собой. Я не могу понять, что с ним происходит. Такое чувство, как будто он вообще не находится в этом мире, как будто его разорвали пополам и где-то, неизвестно где, бродит ещё одна его часть. Как-то слишком поэтично звучит. Да, так я тоже умею.
А иногда я просто вижу в нём больного человека. Я даже пыталась определить по специальной литературе, какие признаки шизофрении у него налицо. А иногда я пытаюсь найти у него черты, характерные для маньяков. И вместе с тем я теперь его уже не просто люблю, я люблю его с каким-то болезненным мазохистским чувством, как будто вот эти душевно-психологические вопросы делают мою любовь ещё сильнее. Это очень трудно объяснить. А то, чем я занимаюсь сейчас – пытаюсь показать свои чувства и его лицо при помощи чёрных значков на белом фоне – это вообще глупое и безрезультатное занятие. Да, в общем-то, мне на это наплевать. Сейчас я уже стала задавать себе вопросы: зачем я это пишу? Я никому не собираюсь показывать свой дневник, и что мне это даёт? Мне это приносит облегчение? Да нет, я не чувствую никакого облегчения. Всё это полнейшая ерунда. Очередная игрушка взрослого ребёнка.
В прошлую пятницу, наконец, произошло то, что давно уже должно было произойти. Я старалась не придавать этому особого значения, но всё равно, где-то глубоко внутри, я постоянно задавала себе этот вопрос: почему? Почему мы ещё ни разу не занимались сексом? Я очень сдержанный человек: честно говоря, я себя не представляю в роли чувственной гиперсексуальной партнёрши, но ведь должно же это быть, в конце-то концов. Он никогда не делал этого последнего шага. Всё время, когда я уже была полностью готова, он мягко уходил в сторону. Это какое-то сумасшествие: мы как подростки обнимались и целовались часами… и всё. И дальше нет никакого продолжения. И самое странное то, что я чувствую (по-моему, каждая женщина в состоянии это понять), что его не отталкивают мои объёмные телеса, я ему не противна, ему нравится меня трогать, но потом – всё. Он не хочет доводить дело до постели.
Я очень долго думала. Можно сказать, что я думала полгода. Я всё прикидывала и так и этак, что же происходит. У меня далеко не пуританские взгляды. Я не сторонница свободного секса, но я считаю, что без этого никакие чувства просто не имеют жизни, они выглядят, как кастрированная любовь.
И я решилась взять инициативу в свои руки.
И это произошло. Просто и без напряжения. Вернее, что я говорю? Ничего не было просто. Просто было только в том отношении, что он на редкость легко отдал себя в мои руки. Я ломала себе голову, как это будет выглядеть, я не привыкла быть активной в постели. Я всё думала, а вдруг он вообще отвернётся от меня, вдруг его оттолкнёт моя настойчивость, но потом я просто разозлилась. Я решила – наплевать. Если он этого не хочет, пусть уходит, а я хочу большего, чем молчание по вечерам.
Я не могу описать, как всё это происходило, это выше моих сил и возможностей. Я в какой-то момент почувствовала себя шлюхой (прочла бы это моя мама). Можно сказать, что я его раздела и затащила на себя, а потом всё стало ещё хуже.
Вернее, не то, чтобы хуже. Я отнеслась к этому спокойно, я даже, как это ни странно, стала его любить ещё сильнее. Я испугалась за него, я поняла, что я своими руками добиваю его окончательно.
Он импотент (ненавижу это дурацкое слово, от него за версту несёт бездушием). Когда я поняла это, вначале я совершенно растерялась, я ощутила, как по кусочкам разваливается мозаика нашей любви, а потом во мне проснулись силы, о которых я даже и не подозревала. Я стала выделывать с ним такие вещи, вспоминая о которых сейчас, я не могу поверить, что это была я. Я как будто снялась в порнографическом фильме-пособии: о том, как возбудить мужчину. И я своего добилась. Мы всё-таки занимались сексом. Конечно, ему было очень трудно. У моего Саши явное половое бессилие. Но ему всё-таки удалось кончить (кошмар, что я пишу, как брошюра на эротическую тему), и в этом немаловажную роль сыграла я.
Мы лежали на моей кровати, потные и уставшие, я гладила его, я очень боялась посмотреть ему в глаза. Я думала, что он будет болезненно осознавать свою слабость. Я прокручивала в голове фразы, которыми я буду его успокаивать, ведь всё это не так уж и важно, гораздо важнее сила человеческой души, по крайней мере, я так считаю.
Какая я глупая. Я забыла о его глазах. Когда я посмотрела ему в глаза, я прозрела. Все мои мысли о том, что важно и чего не важно – это всего лишь мои мысли, а ему всё это до лампочки. Он, как всегда, был где-то слишком далеко отсюда. А я-то, дурочка, собралась стать его вселенской утешительницей. Какая я, сто раз, тысячу раз, глупая. Его глаза даже не заметили нашей постельной возни.
Я первый раз увидела его тело без одежды. Оно очень странное (впрочем, как и весь он сам). Его тело прямо усыпано шрамами необычной формы. Его тело, как будто чем-то дырявили или кусали. Я не выключала ночничок над своей кроватью, и в его свете я чётко видела его потыканную шкуру. У него на лице тоже есть несколько отметин, которые я заметила давно, но на лице они почти невидимы, только если внимательно присматриваться.
У меня наступило состояние крайней апатии. Я ему не задала ни одного вопроса, хотя сейчас я сижу наедине с собой и мучительно обо всём этом думаю.
Что же ты за человек, Саша? Что ты скрываешь в своей прошлой жизни?
Мне надоело вести дневник. Мне вообще надоело вести дневник. То, что я пишу, не приносит мне облегчения, это всё является лишь слабой тенью того, что я чувствую.