Евгений Гор : из жизни памятников

Жара, холод… Опять жара...

И так год за годом, круг за кругом. Жара, плавятся солнечными бликами завитки волос, блестят валуны скул, коленей, локтей...

Холод — горбятся сугробиками плечи, белая шапка сползает на глаза, и не тает в ладони лужица небесных слез, выплаканых хмурым небом еще осенью.

Долго, очень долго...

Летняя жара, осенняя слякоть, зимний холод… И голуби, мать их так — всегда голуби...

— Кыш, зарразы!..

… не слышат; или прикидываются — подлые твари.

Пошевелиться бы — прогнать, да не дано.Застыло в гримасе вечной улыбки лицо, тяжка ладонь с каменной лужицей льда, недвижны ноги.

Так и тянутся года-круги тоскливой лентой. Дурацкой лентой нерезаной конфетной обертки, ползущей с конвейера вечности...

… Жара, холод, жара...

… Дождь, снег, жара...

… Приходят и уходят люди внизу. Всегда торопливые, деловито-спешащие. Придут, нервно подождут, поглядывая на часы (часы?! — помню..), когда- дождутся, когда- нет… потом уходят.

Вот и сейчас… — Кыш, зарр…

Нет. Пусть ждет… ведь и я когда-то тоже.

Помню...

Помнить — это все, что мне осталось… И сам я — память. Пар. Напоминание живущим о деяниях былого, неизвестно кем и для чего совешенных, и, по-большому счету — нафиг никому ненужных… даже мне.

Возможно мне — в первую очередь.

Вот я и помню: помню не жару, а теплый солнечный луч, рассыпающий блики по крылу темно-русых волос, чуть приподнятых шальным порывом ветра. Не -холод, а щекочущий озноб по спине в ожидании встречи…

Помню.

И ветер в лицо. И смех рассыпающий вокруг сотни серебряных колокольцев. И дни, и ночи, помню. Я — память.

Напоминание-призрак. Памятник...

— Кыш, зарразы… Уйдите. Дайте сон...

Сны приходят редко, и после них еще хуже. Они (сны) — живее памяти, они — почти реальность, и от этого больно когда проснешься.

Ведь — никогда… Никогда — больше!.. Это паскудное слово, змеей заползает внутрь, холодит и без того холодное, неживое сердце, или что там наваял скотина-скульптор.

Вы можете представить что-нибудь страшнее слова " вечность"? Я — нет...

И я жду дождь… до одурения, до дрожи в негнущихся коленях, я желаю его, как не желал ничего раньше...

Чтоб лил, смывая с лица грязь, с остатков души — глупые надежды, голубиный помет с плеч… И чтобы капли собирались в уголках глаз, стекая оттуда струйками...

И тогда можно подумать — что я плачу...

Можно?!.

Можно!..

Вот и думайте — раз можно. Думайте!!! Я и сам иногда набираюсь наглости так думать. Думать — а не вспоминать!.. Строить логичные мысленные конструкции. Мечтать!!!

Мечтать, что еще чуть-чуть, и случится чудо: дрогнет уставшая навесу рука, ветер шевельнет прядь волос упавшую на бровь, проснется, и гулко бухнет в груди сердце...

Но — нет. Нет сердца, и нет ветра. А ноги вгрузли в гранит постамента и не сдвинуть, не шевельнуть — как не сделать вдоха бронзовой грудной клеткой без легких.

Мечты.

Блажь.

Сон.

А вместо сердца — внутри свивает кольца пустота… У нее там гнездо. И она украшает его — выцарапывая чешуей, что тверже алмазов, бесконечные восьмерки, падшие в обморок пытаясь представить себе собственную значимость.

— Кыш, зарраза…

… издевательский шорох в ответ...

А ведь хотелось бы?..

А ведь, хотелось… и хочется...

Особенно весной, хочется. Когда лед на пруду уже в подталинах, а из под ноздреватого, источенного южным ветром снега, доносится запах земли и перепрелой прошлогодней травы...

Хочется!!!

Вдохнуть, почуствовать; втянуть носом, грудью, диафрагмой- сладкий воздух наплненный жизнью. Хочется дико крикнуть, и завыть на луну. Закрыть глаза, и подставить лицо ветру.

Хочется!!! Дать отмашку двумя руками и потянуться до хруста в суставах, до тягуче-сладкой боли в связках и сухожилиях. хочется подпрыгнуть, и сделать дурацкий пируэт в воздухе, сесть и болтать ногами, доказывать и спорить, ругаться, любить, ходить, лежать, бежать… Жить, а не помнить...

Хочется! Боги, если вы есть, вы слышите?! Жить. а не помнить о жизни!..



— Эй, ты зачем туда залез?

Что-о??!

— Слазь, нечего памятники обсиживать; на то голуби есть...

Это она кому? Мне? — Что???

— Вот дурной,- молодая девушка внизу,( на мой взгляд красивая, но не по погоде легко одетая,) смотрела прямо на меня, и, кажется, начинала злиться.- слезай говорю!

… Я сел, и свесил ноги вниз...

Интересно, сколько у меня есть времени???- была одна мысль...

И еще: А красивая, все таки, хоть и в очках...





Есть в городе одна достопримечательность, к которой не водят официальные экскурсии, но приезжему " дикарю" — обязательно кто нибудь покажет, бронзовую статую влюбленных.

Покажет, что — вот, мол, тебе достопримечательность, одна и главная, по сравнению с которой, все остальные — так, ерунда. Так и скажет горожанин приезжему, и замолчит, поведя головой в сторону странной композиции, где мужчина, в куцем средневековом камзоле приобнимает за талию современного вида девушку в очках (которые ее совсем не портят).

Заметит приезжий несоответствие, спросит, тогда и услышит в ответ, что однажды… что целую неделю… вежливо выслушает, и понимающе хрюкнет: ясно-понятно — местный фольклор.

А горожанин спорить не будет… попрощается вежливо, и все… Не объяснять-же невере, что весной, когда лед на пруду уже в подталинах, а из-под ноздреватого снега тянет землей и перепрелой прошлогодней травой, с 22го на 23е апреля...

Ну его, дурня. Приехал — уехал, и хрен на него… тертый… горкой.



ПОСМЕРТИЕ ПАМЯТНИКОВ...

… дать отмашку двумя руками и потянуться до хруста в суставах, до тягуче-сладкой боли в связках и сухожилиях. хочется подпрыгнуть, и сделать дурацкий пируэт в воздухе, сесть и болтать ногами, доказывать и спорить, ругаться, любить, ходить, лежать, бежать… Жить, а не помнить!

Хочется. Боги, если вы есть, вы слышите?! Жить. а не помнить о жизни!.. А иначе, и с ума сойти недолго… Боги, вы видели сумашедший памятник?! Скоро будет. Скоро вместо памяти, внутри брозового голема, что не есть я, останется лишь мое безумие, подвывающее и хихикающее. Вы этого хотите? Вы!?.

Неужто нельзя помнить — просто?.. А не ставить каменных, бронзовых, чугунных истуканов, приписав внизу имя!.

Мое ИМЯ!!!

Однажды неглупый кабаллист вылепил болвана из глины, и именовал его…

А глупые ваятели ставят неживых болванов, и именуют их, свято веря, что ЭТО простоит тут долго. Долго, чтоб вас!..

«О, время — время… Как избыть тебя?»
Покрыть черно-зеленой коркой оксидов — бронзу, гранит — трещинами. Поставить на дыбы подлые восьмерки вечности, и — небыть.

Случилось в городе — примечательное событие, о котором не принято распрстраняться приезжим.Известный монумент не очень известного деятеля, за ночь почернел, и стал разваливаться, будто простоял без ремонта не одно тысячелетие, по меньшей мере… Приняли экстренные меры, пригнали технику, а когда стали снимать изваяние для реставрации, статуя пошла трещинами, и осыпалась развалясь на кусочки:" ма-аленькие… вот такие-вот"- показывал потом крановщик суя под нос слушателям обгрызеный ноготь большого пальца. А еще — говорят что обломки разлетевшись по асфальту

образовали на нем восьмерку… Впрочем-это кто поумнее- говорил, а послушать того-же крановщика, так буквой «Х».