Канцелярская Крыса : Записки на влажных салфетках. Часть 1.

Вот он – отпуск. И как-то нет ликования и радости от наступившего наконец-то посреди лета далеко не внезапного, а за год обдуманного отдыха. Неделя, как я в Китае. Круговерть мегаполисов, небоскребы, один другого пытающиеся переплюнуть, а рядом с ними – муравейники лачуг с крохотными оконцами, рамы которых висят на одной петле. Не понятно, как эти деревянные, источенные червями, издохшими еще в прошлом десятилетии, рамы выдерживают паутину веревок, на которых непременно сохнут пижамы, полотенца, белые тряпки и блузки из чудовищной синтетики?
Стекла давно не мыты. Некоторые заклеены кусками цветного полупрозрачного пластика, пропускающего полумрак вместо нормального спектра. Какие-то просто собраны из кусков тряпок, бумаги и картона. Досками окна не заколачивают. Дерево здесь дорого.
Достоевский умер бы от счастья, попав в современный Шанхай. Он метался бы по этим кварталам, схватив ноутбук (кто сейчас ручкой по бумаге корябает-то?), и строчил пятый том «Преступления». «Наказание» последовало бы незамедлительно, как только Федор Михалыч свернул бы за первый же угол, отбившись от настырных «Bags and watches». Да и вообще, глядя на этот «город контрастов», сдается мне, что здесь не только на пять томов, здесь сюжетов на десяток Достоевских наберется. И в бумаге бы он не знал отказу, ибо пройдясь лишь раз по улице Нанкин, можно потом неделю строчить мелкими буковками поперек иероглифов на рекламных проспектах. Зачем их суют проходящим мимо туристам, ума не приложу. Ни слова по-английски, а иероглифов мы один черт не разбираем…
Пять шагов пройди, высунь нос из-за поворота, и увидишь переливающееся море. Огни, фары автомобилей, вывески и витрины – все в огнях. Самая захудалая лавка, торгующая пятью видами печенья, и, с точки зрения нежного европейского желудка, санэпидстанции и лично главного врача Онищенко, вообще не имеющая права на существование, — каждая считает своим святым и первейшим долгом повесить над входом яркую вывеску «Печенье тут». Даже если вход полтора метра высотой, а в лавчонке вдвоем не поместиться.
Такой китайский бизнес. Как еще увидит тебя клиент, если не по яркой вывеске? Вот и переливается город, как кристалл Сваровски под направленным светом… Вчера в витрине видела такой кристалл. Размером с детский кулак. Не меньше. Висел, как кулон, на цепочке. Цену даже смотреть не решилась – она определенно вселенских масштабов. Совершенно нематематическая величина. За один такой кулон, подозреваю, можно безнаказанно и со всеми удобствами слетать в космос. Однако, это ни хуя не бриллиант, состояния не принесет и по наследству не передастся, и ценность имеет он лишь в глазах модных и гламурных спутниц здешних и заезжих толстосумов, которые не передвигаются на метро, а вылезают из кондиционированных Феррари. Их, к слову, прикупить можно тут же. Буквально за углом. Вот туда, мимо лачуг с заделанным красной картонкой стеклом, потом пройдете автосалон с «Ягуарами», потом через три пальмы направо. Нет, нет, не там, где поет нищий молодой парень с высохшей правой ногой. Там, где магазин «Tissot».
Кулон этот показался мне символом всех мегаполисов в Китае. Небоскребы презрительно вонзают свои иглы, заряженные ядреным наркотиком европейского китча, в китайское небо. Лачуги подслеповато таращатся на туристические автобусы с одуревшими иностранцами и шевелят на слабом ветерке своими жабрами ни разу не крашенных рам. И ни тем, ни другим ни до кого нет дела. Сам по себе. Даже в метро – успел ввинтиться в вагон под дикие крики в микрофон горластой визгливой контролерши – твое счастье. Не успел – жди следующий поезд. Но не рассчитывай, что будет меньше народу. Каждую минуту на шершавых языках эскалаторных лент изрыгается на платформу метро новая масса одинаковых китайцев. Им всем надо в тот же вагон, что и тебе.
…Осталась на платформе чья-то сумка. Не удержали в потоке человеческого фарша или вынесло на перрон с выходящими? Как из желудка, отравленного паленой водкой, извергается плохо переваренная закусь, так и эта сумка… Когда все нутро скручивается спазмами, где уж тут удержаться внутри горошине «Бондюэль», которая, судя по рекламе, радостно и вприскочку маршировала аккурат в баночку, чтоб прямым рейсом нырнуть в мой пищевод, обильно смоченный горючим напитком….Аквапарк, бля. Натурально. Горошина несется по пищеводу на всех парах. Причем буквально, на алкогольных. Мне даже подумалось, а не сконструировать ли такой аквапарк для состоятельных алкоголиков? Горки, бассейны, прочая еботня, страшно веселящая народ в жаркий денек явно в зарубежной местности. Только вместо струй воды хлорированной – шампань. Или прям водяра. Один плюс мне видится во всем в этом – сплошная дезинфекция. Хлорировать не нужно опять же. На хуя водку хлоркой портить? И так стерильно. 42 градуса. Как завещал великий Менделеев. Один хуй, бабла столько пиздится у нашего государства, что уж на пару-тройку таких аквапарков явно найдется. А уж я тут вспомню профессиональные навыки да подрассчитаю скорости водных потоков и турбулентность точнехонько так, чтоб ликовал богатый мореплаватель до полного изнеможения. Смахну пыль с диплома. А хуле ему в шкапе пылиться. Непорядок это.
Каждый сам за себя. Место в метро уступают, но крайне редко. Совсем уж дряхлым, сморщенным, как изюм, старушкам. Или мамашкам с китайчатами. Мамашки трясутся над отпрысками, усаживают их поудобней, а сами остаются стоять. Дите орет на весь вагон, что-то на своем, на китайском требуя от матери. Пинает ногами тетку, сидящую рядом. Та молчит, лишь отряхивает испачканную ногу. Мамаша что-то нежно шепчет ребенку, тот выгибается, пытаясь дотянуться до тетки. Кряхтит – тетка отодвинулась далеко. Вот оно – китайский император а ля натюрель. Русская бы мамашка вломила пиздюку по жопе за такие заливистые выкидоны, а соседская тетка отматерила бы мать за порванные колготы. Я сижу и с неприязнью к этому ускоглазому источнику моей головной боли размышляю – а что будет, если он и меня пинать начнет? Раздражение, накопленное за день, вот-вот вырвется фонтаном наружу. Но опять же – со своим уставом в чужой монастырь….Провидение спасло об беды и визжащий азиат вслед за мамашкой самоустранился из вагона на следующей станции.
Дети босиком и в одних трусах с дырками на жопе бегают по не очень чистым улицам. Конструируют из грязных картонок шалаши. Им весело. Они родились тут же, в хутуне за углом, посреди ржавых велосипедов непонятного уже цвета, немытых тазов с едой и высыхающих тряпок. Они растут, не имея завтрака, обеда, полдника и ужина, а перекусывают лапшой посреди игры. Прям на улице и всухомятку. Грязные пятки в прыжке взлетают в воздух. Позже эти пятки подрастут до 35 размера и уверенным шагом протопчут себе дорогу в такую же счастливую и не обремененную проблемами образования и сытого стола жизнь. Улыбающаяся мордашка счастливого бобра на меня мельком бросает взгляд – я ей не интересна. Что ей до меня – непонятной высокой европейки с синими глазами? Я не вписываюсь в простенький мир этой пятилетней китайской девочки с неровной стрижкой каре, прыгающей по картонкам и заливисто смеющейся. Меня ни разу не было в ее хутуне, ей не рассказывала мать перед сном про глаза цвета синего льда и про кожу, светлую, как снег. Значит, меня не существует. Вот и окей. Вот и скачем себе дальше по картонкам…
Ту девочку я увидела в Пекине, посреди хутунов, по дороге в хостел. И сегодня она скачет возле того же узкого, не больше метра, входа в квартал, застроенный тысячелетними стенами, на которых безжалостно воткнутыми гвоздями понавешана несусветная срань, по нашему разумению, даже на помойке которой не место. А по их китайскому складу ума – каждой тряпке свое применение. Вот и пускай повисит на стеночке до своего часу. Может, кто обгадится от несвежей водицы, дак и подотрем говнецо ею. Или помрет от дизентерии. Ею же и накроем.
Скачет и не думает даже, что вот так неожиданно попала она в текст заезжей русской дикой белой обезьяны.
Кстати, как у них с инфекционными заболеваниями, интересно? Помирают они от грязи этой или у них иммунитет врожденный? Не дрищут ли от грязных рук и не болят ли желудки от сублимированной лапши?
Ехали на поезде Пекин-Шанхай. Впереди сидел дедушка и внучек лет полутора. Все пять часов путешествия внучек хомячил сухую, незаваренную лапшу из пакета. Хотя в коридоре присутствовал своими округлыми боками бойлер с горячей и холодной водицей и манил запарить кипяточком дошираку. Что и сдалал чуть ли не половина вагона. А вторая половина грызла своими лошадиными зубищами лапшу на сухую. Отчего? Не понятно… Я сидела и вспоминала, чем же у нас кормят полуторагодовалых детей? Супчики там, картошка с паровой котлеткой, питание детское баночное или же овощи-хрюкты погрызть дают… Но лапша сухая сублимированная!
Что странно, в поезде дети сидят тихо. Не мешают взрослым, не носятся по коридорам, не ревут и ссутся прям на месте. Помню, ехала в самом что ни на есть расейском поезде Кукуево – Усть-Пиздюйск. Дак тамошние чистокровные русские дети за ночь путешествия сожрали мне мозг до самых гланд. Малолетние сучонки орали, носились по вагону, трепали нервы всем, начиная от матерей, не могущих усмирить отпрысков, до вагоновожатого, сурового дядьки предпенсионного возраста. Дядька тот, подзаебавшись слушать истерики пополам с топотом слоновьих ножек, изловил двоих кабанят за шкирки и сообщил, что, раз ваши мамаши не в силах усмирить поток детской энергии, таки я сам тогда выну из штанищ кожаный ремень и дам пездофф так, что они будут визжать почище семафорного гудка. И мне похуй на российское законодательство, ибо мы сейчас ни где иначе, как в глухой Сибири, а ваши орущие бесенята не дают жизни всему вагону. Надо сказать, никто не встал на защиту бесенят, проводника же молчаливо поддержали все соседи по железнодорожному несчастью.
Пекин полон транспорта. Автомобили выгибают свои разноцветные спинки на парковках, стоя там, где их оставили хозяева, и разглядывая фарами фасады домов. Как собаки, ждущие возле магазинов, — сейчас выйдет хозяин и мы весело поскачем дальше… У каждого автомобиля свое лицо. Вот блаженно таращит в небо огромные глазки миловидный, смешной Марч. Он голубого цвета и ему определенно нравится греть пузатые бока под солнышком. Рядом большой серой акулой проплыла Камри. Глянула холодно на Марча, остановилась рядом. Кажется, даже развернула свежую газету с финансовыми сводками, до того важная морда у нее по сравнению с улыбкой Марчика.
Рядом, аккуратно, чтоб никому не помешать, притиснулся Фольксваген. Непонятного, серо-коричневого цвета, с часто встречающимся в Китае чехлом на сиденье из какого-то похожего на солому материала. Невзрачный, незапоминающийся – очень подходящая машина для среднестатистического китайца.
Слева стоит Ауди. Дышит, сопя, через все свои четыре кольца. Напоминает мне быка или буйвола. Крепкого, полного сил, жарко втягивающего воздух ноздрями, вглядывающегося в этот странный мир внимательными глазками. И в носу – кольцо. В нашем случае – четыре кольца. И вовсе они не тупые и не медлительные, эти животные. Это стереотип.
Полно мопедов. Все пространство поменьше занято мопедами. Стоят везде, но аккуратно – не мешая людскому потоку. Некоторые из них на сигнализации и начинают орать, едва стоит их нечаянно зацепить. Мопеды безлики и одинаковы. Лишь один необычный мопед мне удалось увидеть в Шанхае – фиолетовый, с вытянутыми, как глазки, фарами, а поворотники торчали оранжевыми ушками. Видимо, сказывается любовь к аниме.
И в дополнение ко всему этому броуновскому движению – велосипеды. Везде и отовсюду. Но едут так, что не случается аварий ни с мопедами и авто, ни с пешеходами. Нашим бы русским такое искусство вождения, передвижная бригада ГИБДД курила бы в дежурке сутками напролет, а не заставляла ждать себя по пять часов на месте происшествия.
Парковка для велосипедов устроена необычно – со стороны переходных дорожек клумбы окружают металлические спирали, выкрашенные в белый цвет. Туда заезжаешь передним колесом, на заднее цепляешь противоугонный прут – и все, твой двухколесный транспорт в полной безопасности. Иногда выстраиваются целые рощи из оставленных велосипедов – очень многие ездят верхом, не заморачиваясь покупкой авто. Дорого, не выгодно и не удобно.
Брошенных стихийно автомобилей на обочинах дорог нет. Все они ожидают хозяев на местах для парковок, отведенных на тротуарах. Под многими зданиями парковки, уходящие непременно до центра Земли, судя по количеству офисов в центре Шанхая и по количеству людей, работающих там и приезжающих по делам в эти места. Да и просто погулять, пройтись по Нанкинской улице, повтыкать на небоскребы, хаотично, как кактусята на матери-кактусе, плодящиеся на противоположной стороне набережной. В Пекине тоже все разумно организованно – машины куда-то деваются… Куда? Если под землю, под которой и так метро в несколько уровней, подземные переходы, коммуникации, то у меня возникает резонный вопрос – как тогда еще держится этот город на Земле – матушке и как не провалится он в тартарары вместе с машинами, велосипедами, прошедшей Одимпиадой, Макдональдсами и прочей шелупонью? Ан нет, как – то не торопятся проваливаться, стоят себе что Пекин, что Шанхай, что прочие гигантские муравейники. Хоть бы хны им. Растут и развиваются. В год по пять станций метро строят. Города ширятся и процветают. В прошлом году на зеленой ветке метро, называемой Олимпийской, было всего 3 станции – построены к Олимпиаде. В этом году – уже девять! Оранжевая ветка, которая, по сути была отдельным метро где-то с юго-западного боку Пекина, соединилась с первой, красной, как коммунистический флаг, веткой, но опосредованно – от станции Гогонжанг, которой кончается оранжевая, пошла зеленая ветка, которая упирается в станцию пекинского западного железнодорожного вокзала. Через станцию она сомкнется с красной, а еще через три – с голубой. Но это пока в проекте – станции отмечены пунктиром. Однако нет никаких сомнений в том, что через полгода-год по ним понесутся, шаркая и сморкаясь на ходу, толпы занятых своими делами китайцев.
В проекте пять станций розовой ветки, ведущих куда-то далеко за город, на северо-запад. Четыре станции светло-оранжевой ветки, тянущейся на северо-восток. Итого потыкаем в кнопочки кулькулятора, купленного в переходе на Шелковом Рынке, — 11 станций в строительстве, и хрен знает сколько построено за год!
Интересно, есть ли в Китае система откатов, тендеров от администрации, субподрядчиков и распила государственного бюджета? И если есть, то как так они и воровать умудряются и строить качественно? Как бы узнать достоверно…
Калькулятор не понадобился. Везде, куда хоть какой-то черт может занести оголтелого туриста, говорят по-английски. Причем на таком уровне, что мне с моими познаниями из жизни семейства Стоговых, почерпнутых в курсе английского языка дважды в неделю, остается учить каждый вечер новые слова и повышать навык языка, общаясь на рынках, в ларьках и супермаркетах…
Осложняет положение то, что я без карты. Где бы ее достать? Надо пошарахаться по железнодорожному вокзалу, может, есть ларьки типа Союзпечати, там должны продавать… Или спрошу на ресепшене, если пойму, что мне ответят. Еще необходимо найти банкомат Bank of China, снять денег. В Шанхае они на каждом шагу попадались, а тут я не там где-то брожу.
В кармане тридцать юаней. День обещает быть интересным на впечатления….