Fairy-tale : Бремя страстей собачьих

Бремя страстей собачьих
Светка пришла домой в шесть тридцать, держа в руке пакет с коньяком и коробкой шоколадных конфет. Поводов нажраться было несколько: во-первых, пятница, конец суровой рабочей недели, во-вторых, зарплату на карточку перевели, а в-третьих, от нее сбежал Эдик. И ей снова почти тридцать четыре, она никогда не была замужем, и дома, кроме кобеля Гены породы такса, никто не ждет.
Светка была девушкой симпатичной и без претензий жилищных и материальных. Ей нужен был обычный мужик, который бы чинил розетки, прибивал гвозди и не ссал мимо унитаза. Она была готова простить своему избраннику запах пота, умеренную любовь к выпивке и пару романчиков на стороне, лишь бы он всегда возвращался домой и приносил зарплату. Но таковых в Светкином окружении не было. На фирме, где она трудилась секретарем, отвечая на многочисленные звонки и фиксируя заказы, все менеджеры были молодыми пареньками, поскольку работать в режиме «нон-стоп», как требовал того шеф, способны лишь юноши и девушки, у которых энергии хоть отбавляй, и младенцы дома не пищат. Кое-кто из этих малолеток пытался Светку склеить, но она после романа с менеджером Генкой двадцати трех лет от роду, зареклась. Генка сперва долго рассказывал ей о том, какие у нее глаза неземные, какая попа аппетитная, какая талия тонкая, а потом трахнул и сразу же засобирался домой. Мол, жена у него молодая, только что родила, беспокоиться будет.
Светка тупо спросила: «А как же я?», потому что в будущем если и понимала, что Гена не женится, то хоть годик с ней походит за ручку и переночует в квартире. Генка засмеялся и сказал Свете, что вообще-то престарелые девушки за пользование молодым мужским телом платят. Но он все понимает, поскольку коллега и знает скупость шефа.
Щенка таксы, подаренного отцом на тридцатидвухлетие, Светка окрестила Генкой в память об этом кобеле вонючем. И сейчас этот Генка сидел перед хозяйкой и наблюдал, как та наполняет до края хрустальный фужер, залпом выпивает и закусывает шоколадом.
- Что ж ты, кобель проклятый, натворил? – пьяно запричитала Света после третьей рюмки. – Зачем ты Эдику в кроссовки нассал? Они же дорогие! Теперь Эдик в мою сторону даже не смотрит! – и она пнула таксу в бок.
Генка отодвинулся и продолжил наблюдать за хозяйкой.
Света озвучила весь список:
1. Эдику обоссал кроссовки
2. Василию Николаевичу порвал штанину в момент, когда тот полез к Свете с объятиями.
3. Негру Ричарду из мединститута вцепился в лодыжку.
4. Костику – баскетболисту сжевал пропуск на тренировку.
5. Николаю – прапорщику наблевал на носки, брошенные тем под кровать.
Генка вздохнул и неожиданно выдал:
- Эдик твой жлоб поганый, он тебе ни хрена за три месяца знакомства не купил, а жрать сюда приходил ежедневно! Василий Николаевич старше твоего отца и у него жена и трое детей! Негр Ричард заразил бы тебя, дурру доверчивую, гепатитом С, Костик-баскетболист спит с половиной города, а Николай из стройбата – конченый алкаш, он даже духи твои пробовал, когда в ванной закрывался, чтобы член прополоскать! Да я тебе жизнь спасаю!
Светка икнула, хихикнула и, пребывая в тяжелом алкогольном дурмане, поинтересовалась:
- Ты что, говорить умеешь? Может, ты и не собака вовсе?
- Да я еще два года назад человеком был! – ответил Гена. – Жену свою зарубил топором, таскалась она вечно с мужиками, аборты втихаря от них делала, а я нормальной семейной жизни хотел! Когда она очередного хахаля в квартиру привела, не выдержал, рубанул ее. В тюрьме повесился, не смог муки совести терпеть, жалко ее было. Я ж в состоянии аффекта был, не соображал ничего. Вот и назначили мне в следующей жизни родиться собакой.
- Гена! Ты уникум! – обалдело произнесла Светка.
- Какой я тебе Гена! Я Александр Колесников, семьдесят первого года рождения, проживал на улице Васильковой, дом шестнадцать, квартира восемь! – четко оттарабанила такса.
- Александр Колесников, улица Васильковая…, — пробормотала Светка сонно, вырубаясь на диване перед телевизором, где шло тупое шоу «Каникулы в Мексике».
Утром к Светке пришли ее лучшая подруга Верунчик с мужем – полковником милиции. Приволокли торт, две бутылки грузинского вина, виски и поздравили Свету с днем рождения. Светка, у которой напрочь вылетело из головы собственное тридцатичетырехлетие, жадно припала к холодному вину.
- А мне приснилось, что я с Генкой, таксой своей, разговариваю, — призналась она Верунчику.
Верунчик и полковник понимающе переглянулись. Нельзя женщине за тридцать жить в полном одиночестве. Спивается она быстро. Вот уже с собаками разговаривает, потом пойдут зеленые человечки, черти, белочки. Потом цирроз печени и койка в отделении для буйных психов.
- Мужика тебе надо, — вынес вердикт полковник, — хорошего.
- Где они хорошие? – спросила Светка с горечью, прикладываясь к грузинскому.
- А ты как с кем познакомишься, сразу нам с Егором его паспортные данные сообщай, — предложила Верунчик, — мы и проверим, насколько он хороший. А то швали развелось сейчас, аферистов!
- Это факт, — кивнул Егор-полковник, — вот у нас недавно был случай…, — и он принялся нудно рассказывать очередную байку про брачного афериста.
- Я тут познакомилась с одним, — осенило вдруг Светку, — пробей, Егор, по базе. Александр Колесников, семьдесят первого года рождения, прописан на улице Васильковой, квартира восемь, дом шестнадцать.
Егор, подогретый виски, тут же принялся кому-то названивать. Он тарахтел в трубку, что дело срочное, и сведения по Колесникову нужны незамедлительно. Ему пообещали через час отзвониться.
- Во, какой у меня Егорка, — гордо сказала Верунчик, — дай Бог такого мужика каждому. Колись, что у тебя за Колесников?
- Так, тип один мутный, — уклончиво сообщила Светка, — вот, колечко мне подарил, — она вытащила из бархатной коробочки золотой обруч с камешком-бирюзой.
Колечко Светка купила на последнюю премию, стоило оно немного, но рассказывать подруге о скупом рыцаре Эдике, обжиравшем ее последние месяцы, она не желала.
Полковнику перезвонили оперативно: через сорок минут.
- Где вы, дуры, мошенников находите? – заорал он на Светку, — Колесников твой умер в тюрьме два с половиной года назад. Его сокамерники замочили, он же за убийство и каннибализм у нас привлекался!
- За что? – с ужасом переспросила Светка.
- За каннибализм, — подтвердил полковник, — жену он свою убил, расчленил, а печень ее на сковородке с лучком пожарил и внутрь употребил. Ревновал он бедную бабу почем зря. Психиатры его вменяемым, кстати, признали. Соображал, скотина, что делал. Так что твой Колесников – липовый, он, наверняка, паспорт у покойного еще при жизни украл, а колечко с бирюзой у предыдущей своей бабы взял. Надо бы колечко пробить по базе, да тебя жаль.
- Гони ты этого лже-Колесникова в три шеи! – присоединилась к мужу Верунчик.
Светка схватила таксу Генку за поводок и поволокла на улицу. Там она выпустила его, отстегнув ремень от ошейника. Генка понимающе взглянул на хозяйку и исчез в подворотне. Больше он в Светкиной жизни не появлялся.
А она вышла-таки замуж за прапорщика Николая и обрела свое женское счастье. И пусть Николай ее бил иногда по пьяни и денег домой приносил немного, все же Света гордилась, что в ее доме есть мужик.
Дура!