Михаил Кузьмин : Жаба. Часть №2

– Я всё-таки не понимаю, таки СЁ, СЁ-таки, – Артур играл словами на японский манер. – Так вот, я всё-таки не понимаю, чем она так тебя зацепила. Тебе 25, ей 16, что общего может быть между вами. Нет, болтовню в чате я ещё приемлю, но ехать неведомо куда, и неведомо к кому, это мне точно понять сложно – продолжал рассуждать Васильев.
За окном пролетали деревья, посёлки, люди со своими судьбами и только луна неустанно следовала за машиной, то прячась за ветками деревьев, то выскакивая, делая это с абсолютно невозмутимым видом. Двигатель, мерно гудя и передавая свои усилия колёсам, уносил Васильевых в неизвестность. Позади остались пробки, городская суета, гонки на выживание…
Девушка встречала взглядом едущий навстречу автомобиль, проговаривая про себя «Будущее», автомобиль на секунду равнялся с машиной Васильевых, Варя шептала «Настоящее», машина уносилась прочь, и в след следовало печальное «Прошлое».
День пути прошёл достаточно быстро, нужно было подумать о ночлеге.
– Знаешь, мы уже так долго с ней общаемся, что она стала как родная, как сестра. Мы обсуждали всё подряд, шмотки, литературу, мужиков, секс, да всё и не упомнишь. И потом мне нужно было какое-то общение. Тебя всё время нет, детей бог не даёт, вот я ей душу и изливала. А теперь она, наверно обиделась на мой неудачный отказ, и мне стыдно. Понял Артура-сан?
– Неа.
– Ну и сукаяки тогда ты!
Впереди замаячила вывеска мотеля. «Лунный свет» — так назывался небольшой мотельчик у дороги. Самурай заглушил «субару», и уверенно направился к двери.
Простучав кулаком «Зенит — Чемпион», Артур толкнул дверь, правда, без особого успеха. Постучав ещё раз, и продублировав звонким криком самурая, Васильев, не дождавшись ответа, пошёл обратно к машине. В этот момент сзади послышался скрип петель, и грубый голос также скрипуче поинтересовался, чего надо и какого лешего спать не дают.
Пятьсот рублей за две койки, с удобствами на улице, казались верхом наглости. Конечно, альтернативы не было, поэтому немного побурчав, Васильев взял ключ и вернулся к машине. Варвара ненавидела дискомфорт, всякое проявление неудобства воспринималось как вызов, как надругательство над её сущностью, поэтому решение мужа было воспринято в штыки.
После пяти минут препирательства и замаячившей перспективы спать в машине, жена сдалась и покорно поплелась в мотель, распуская флюиды недовольства вокруг себя.

Теперь, когда Артур пошёл в туалет, который находился метрах в тридцати от построек, стало понятно почему этот ночлег называется «Лунный свет» — тропинка к уборной была освещена мягким лунным светом.
– Вот, блин, – думал Васильев, – какого, Спрашивается, согласился, надо было не идти на поводу у этой жрицы любви. Сидел бы сейчас дома, в тёплой ванне, с томиком «танка» в руке.
На обратном пути Артур поднял руки вверх, играя с тенью в страшного демона, демон казался волшебным существом, изгибаясь, повторяя фактуру тропинки и кустов.
Самураю показалось, что демон улыбнулся и куда-то пропал.
Взявшись за ручку двери, мужчина обернулся, в надежде увидеть улыбающегося демона, посмотрел назад, на тропинку. Демона там не было, а тропа показалась дорогой в комнату страха. Артур съежился от происходящей реальности, и аккуратно открыл дверь, стараясь как можно быстрее оказаться в безопасности. Способность своей супруги засыпать мгновенно он знал. Иногда, переход жены из состояния бодрствования в состояние сна, происходил в момент касания головой подушки. Создавалось впечатление, что у Вари где-то есть сенсор, и при малейшем нажатии на него, головной мозг переходил в режим «Сон». Он завидовал жене белой завистью, так как сам мог пролежать с открытыми глазами до самого утра. Раскрученный за день процессор анализа информации, обороты сбрасывал очень медленно, иногда «анализатор» работал и во время сна, порой выдавая нужные ответы, которые не удалось найти в течение дня. Артур почти постоянно видел сны, это были особенное состояние души, это были откровения, радости, почти реальные переживания, путешествию, полёты на луну, разговоры с ушедшими близкими.
Иногда, сны оставляли настолько сильное впечатление, что могли задать настрой на целый день, как непонятного состояния счастья, так и не понятно, откуда взявшейся печали.
Супруга спала, кто б сомневался. Артур выключил свет, завалился рядом, и привычно уставился в потолок.


Крепко держась за ствол сосны, Артур вглядывался в даль, ветер слегка покачивает дерево. Дерево слегка поскрипывает, но мужчина не испытывает ни малейшего чувства страха. Наконец он увидел вдалеке медвежонка кувыркающегося в траве, что-то ворча себе под нос. Как можно быстрее он спускается с дерева и бежит в сторону медвежонка. Зверь радостно смотрит в сторону человека, поднимается на задние лапы, и бежит ему на встречу.
– Наконец, ты пришёл, мне было скучно – почти в ухо шепчет мишка Артуру.
Они обнимаются, с силой прижимаясь, друг к другу. От шерсти приятно пахнет лесом, ягодами, рыбой. Человек с удовольствием вдыхает ароматы природы.
– Ну, рассказывай, как дела, что так долго не появлялся? – мишка сел на траву, вытянув передние лапы перед собой.
– Нормально, – отвечает Артур, – еле нашёл тебя, пришлось на сосну залезать, чтобы увидеть тебя.
– Ты зачем так далеко от берлоги убежал? – вопрошает Артур, глядя на разрытый муравейник, – мне пришлось на сосну залезать, что бы тебя найти.
Муравьи в панике пытались понять, что это было, подходя к другу на разговор. Судя по резкой жестикуляции усов, текст речи был нецензурный.
– Да там уже есть нечего, ягоды все объел, вот пошел побродить, муравейник поискать – ответил мишка, прищуривая глаза, и сладко облизываясь. По морде бежал оставшийся в живых муравей, лихорадочно соображая, что делать. С испугу он впился в нос косолапому, язык машинально вылез из пещеры удовольствия, и отправил бедолагу к праотцам.
– Понятно, – протянул Артур – хулиганишь, значит. У меня все в порядке, работы много, забот много, дел много. Жутко соскучился, дай, думаю, махну к тебе в лес. У тебя тут ни забот, ни хлопот.
Человек обнял мишку ещё крепче, с силой уткнувшись в его густую ароматную шерсть.
Медведь неуклюже поглаживал человека по голове.
На Артура наваливается сон, от спокойствия, от тепла, от умиротворения…

– Как ты думаешь, зачем мы живём, Артура-сан? – раздался голос девушки, отвлекая водителя от дороги. Завтрак в мотеле был ещё хуже, чем сон на жёстких кроватях, поэтому мужчина вглядывался в даль, надеясь как можно раньше увидеть хоть какую-нибудь закусочную, чтобы не проскочить храм ножа и вилки. Со стороны он был похож на робота, сканирующего местность. Вопрос вывел его из оцепенения.
– Нет, надо всё-таки тебя пристроить на какую-нить постоянную работу, я гляжу от сиденья дома, у тебя начинаются отклонения от нормы.
– Грубишь, парнишка, да и по каким критериям ты определяешь норму? – парировала Варя.
– По общепринятым, нормальный человек делает своё дело и не пытается найти смысл в обыденных вещах. Странно было бы, если бы лев, раздирая антилопу, задумался о смысле своих действий. Или червяк, выгрызая яблоко, стал бы осознавать, какой будет облом, когда я начну его есть и пойму, что не я один претендую на это яблоко. Нас никто не спрашивал, хотим ли мы жить на этой земле, и в это время. Нас просто отправили сюда, и живи, как хочешь, люби, ненавидь, радуйся, плачь, работай, отдыхай, и так всю жизнь. Вот мы работаем, и мечтаем об отпуске, потом мы едем в отпуск, возвращаемся и с новыми силами приступаем к работе. Получается, что отдых ради работы, а работа ради отдыха. Я к чему это всё? Нет никакого глобального смысла в нашей жизни и всё тут. Нужно уметь радоваться мелочам и данному моменту. Вот мы, сейчас с тобой едем неведомо куда, я уж не говорю зачем, но мы в кои-то веки вместе отправились, пусть и сомнительное, но всё же путешествие, И ЭТО УЖЕ ХОРОШО. На улице прохладно, а у нас климат-контроль выдаёт ровно 22 градуса, в баке горючки ещё километров на двести, значит всё в порядке, а смысл твоей, а теперь и моей жизни, на ближайшие два дня — это попросить прощения у твоей знакомой, которую ты даже никогда не видела.
Артур на секунду замолчал, обдумывая следующую фразу, но в этот момент глаза выхватили слово «кафе», и в эту же секунду правая нога получила сигнал от мозга нажать на тормоз.

Ниндзя опытным движением занёс нож над жертвой, и с шумом разрезающим воздух вонзил орудие в мягкое тело, жертва, впрочем, не проявив ни какого сопротивления, безжизненно лежала на тарелке.
— Я жить не могу без мяса, понять не могу этих «травоедов». Нет, я тоже люблю овощи, травку, но мясо это что-то особенное.
Артур поглощал пищу с завидной жадностью и с плохо скрываемым удовольствием, которое выражалось причмокиванием после поглощения очередного кусочка белка.
Варя лениво потягивала томатный сок, выискивая за окном тему для разговора.
Безродная дворняга валялась по центру дороги, нисколько не обращая внимания на проезжавшие время от времени машины,
«Она слепая, глухая, или полная дура» – рассуждала про себя Варя. «Вот так лежать на дороге с полным безразличием к своей судьбе!?»
Время от времени рабочий заправки с противоположной стороны, переносил собаку с дороги, под навес, но та, как будто очнувшись от спячки, шатаясь и еле переставляя ноги, с упорством маньяка перетаскивала своё бренное тело обратно на дорогу, под колёса машин.
Варе в какой то момент захотелось выскочить на улицу и задать собаке трёпку за такое отношение к своей жизни.
«С другой стороны…» – рассуждала девушка. «Да все мы как эта собака, лежим поперёк дороги, у каждого есть возможность отползти в тень, спрятаться в укромном месте. Но в укромном месте жизнь, как нам кажется, теряет смысл, становиться скучной и серой. Вот и играем с ангелом и бесом…»
От раздумий Варю отвлёк визг тормозов, из машины выскочил водитель, изрыгая из себя нечистоты словарного запаса, собака неестественно свернулась клубком, не подавая признаков жизни, похоже псина добилась своего…
Ниндзя наслаждался запахом ароматного кофе, и решал дилемму третьей ложки сахара.
Дилемма решилась в пользу белой смерти, и сахар уже начал своё разложение…
Артур, удовлетворенно причмокнул и откинулся на спинку стула. Варвара, вздрогнула от ритуального потребления кофе. Она знала, что муж это делает сознательно, изображая из себя японца, к тому же Артур редко упускает возможность слегка раззадорить свою жену, такой маргинальной манерой пить горячие напитки.
После долгих лет борьбы с этими громки звуками, жена прекратила попытки поставить мужа на путь, воспитанного человека. Вот и в это раз, Варвар пристально посмотрела на мужа, не произнеся ни слова, признавая своё поражение.
Пустые тарелки, стоявшие на столе, молчаливо ждали своей участи, но обслуга в этом придорожном кафе оставляла желать лучшего, и участь тарелок была туманной.

– Жаль собаку, – сказала Варя, обращаясь к работнику заправки.
Мужик в сером комбинезоне, не поднимая головы и говоря как бы себе под нос, целился топливным пистолетом в жерло топливного бака, странно и с чувством вздохнул и произнёс:
– Да, жалко Рыжика.
– Рыжика? – переспросила Варя – Он же белый был, как снег. Может Белый или Снежок? – спросила девушка, не понимая, почему белую собаку звали Рыжик.
– Нет, Рыжик его звали, он когда был щенком спал в старой цистерне из под бензина, и по утрам от туда выходил рыжий как апельсин. Мы ему и будку сколотили, туда ковриков положили. А он всё равно в цистерне спал. Так и прилипло к нему — Рыжик. Он у нас 15 лет верой и правдой прослужил, ни одну машину не отпускал, пока ему кассир не крикнет «оплачено». За одной фурой три дня бежал. Тот пока спит на стоянке, Рыжик его нагоняет, водитель с утра просыпается, а в низу пёс сидит, и не выпускает из машины. Тому и в туалет не сбегать и еду не разогреть. В общем, сдался мужик, на третье утро с психу деньги в окно кинул и уехал. Собака через неделю вернулась, и сжеванные обслюнявленные купюры положила на пол перед кассиром. Этот водитель через пару недель вернулся, нам всё и поведал. Забыл, говорит, а возвращаться лень было, ну, думает, на обратном пути и рассчитаюсь, а тут эта собака, как кошмар каждое утро.
Артур, подошёл к заправщику и протянул десять рублей, из окна кассы послышалось: «Оплачено». Мужчина вздохнул, сунул десятку в карман и, не поднимая головы, прихватив с собой лопату, поплёлся к бездыханному телу собаки, лежавшему на обочине человеческих судеб.

Город казалось, застрял в прошлом, улицы выглядели опустевшими, забытыми.
«Серое небо, серые улицы, серые дома, город Зеро», – рассуждал про себя Артур.
Указатели проржавели, с трудом можно было разобрать название улицы.
Варя разглядывала проплывающие за окном дома, как будто это были застывшие монстры, потерявшие смысл существования. Девушке казалось, что за чернотой окон прятались черти, и наверняка провожали взглядом противно похихикивая, «попались мол, вот ваше последнее пристанище, не вырветесь так и знайте». И только в редких случаях горел свет, но казалось, что это просто отвлекающий манёвр.
Варя съёжилась и вжалась в сиденье автомобиля от своих мыслей.
– Господи, да где же эта улица?! – нарушил гробовое молчание Артур.
Навигатор безучастно показывал пустой экран, не давая водителю ни малейшего шанса определить свое местонахождение.
– Давай спросим у прохожего, – испуганным голосом предложила спутница.
– Прости, ты не подскажешь, у которого именно? У того стоящего у фонарного столба, – самурай ткнул пальцем в пустоту, – или может у того, который бежит сзади авто, что бы подсказать дорогу? – самурай грустно усмехнулся, и покачал головой. – Да, я полный дурак, что согласился с тобой поехать, неведомо куда, и, не ведая, зачем.
Варя молчала, и вглядывалась в сумерки, что бы получить хоть какую-то информацию о месте положения экипажа.
– Как там улица называется?
– Тупиковая, 13, – понизив голос на последнем слоге, ответила Варя, понимая драматичность ситуации.
– Я в следующий раз, если конечно он будет, сначала проверю адрес, потом отведу тебя к психиатру, и сам проверюсь на всякий случай, может ты заразна? И только после этого куда-нибудь с тобой поеду. А если это была шутка, или просто от обиды она решила тебе отомстить?
Негодование самурая нарастало, вот-вот он достанет свой карающие меч, и поубивает всех, кто виноват в этой ситуации, к несчастью жены, рядом была только она — Жена.
Вдруг свет фар выхватил из сумерек, чей-то силуэт, водитель прибавил газу.
Поравнявшись с прохожим, Артур опустил стекло и на ходу прокричал адрес, взывая о помощи.
Силуэт, впрочем, не подав никакого признака участия, продолжал двигаться дальше, странно переставляя правую ногу.
– Точно здесь живут одни черти, – Варя на секунду представила ужасную морду чудовища пожирающего бездыханные тела супругов, по морде чудовища текла липкая кровь и капала на сырую землю. Картина, нарисованная Варей, казалась настолько правдоподобной, что девушка вскрикнула от ужаса собственных мыслей.
– Артурчик, миленький поехали домой, – девушка схватила водителя за рукав куртки и нервно трясла, – прости меня, пожалуйста, я полная дура! Ну конечно это она так отомстила мне, поехали отсюда! Тут наверно одни черти живут, крово-жад-ны-е! – речь переходила в нервный плачь, и Варя была уже готова зареветь в полный голос.
Эмоции захлестнули девушку, и когда самурай решил выйти из машины, она, что есть силы, схватила мужа за рукав, не давая ему осуществить начатое.
– Да ты что с ума сошла, что ли – крикнул Артур, и с силой вырвался из хватких объятий страха.
– Простите, вы не знаете где здесь Тупиковая 13, – прокричал мужчина, догоняя «чёрта». Прохожий вдруг остановился и повернулся в сторону кричащего.
Приблизившись к силуэту, Артур увидел черты пожилого человека.
– Что сынок? – переспросил прохожий.
– Простите, вы не знаете, где здесь Тупиковая 13?
– Как же не знаю, знаю, а вы к кому? – вопросом на вопрос ответил старческий голос.
– Мы ищем, Жабу!
– Нет тут жаб, антихрист, тут люди живут, хоть и немного осталось – с усталостью от жизни парировал человек.
– Нет, я имел ввиду Зою, мы Зою ищем, Жаба это её ник в Интернете.
– Зою, знавала, а вот тех двоих, про которых ты говоришь, знать не знаю, тьфу бесы, окаянные.
– Ну так, вы знаете, где она живёт или нет?
– Жила… Умерла она шесть дней назад.
– Как умерла?
– Как-как, богу душу отдала и умерла.
Самурай растерянно смотрел в темноту, соображая, что делать дальше.
– А ты случайно Варю Васильеву не знаешь, милок? – вдруг спросил голос из темноты.
– Кого? – не ожидая услышать имя своей жены от постороннего человека, переспросил Артур.
– Варю Васильеву – повторил голос.
– Знаю, она в машине сидит – ответил Артур, показывая рукой на Субару.
– Так что ж ты мне сразу не сказал, – гневно воскликнул силуэт. – А ну пойдем! – и прохожий уверенно направился в сторону машины.
Варя вглядывалась в темноту пытаясь понять, что происходит.
Как ни странно, «чёрт» не набросился на мужа, а смирно стоял рядом, то поднимая голову, то опуская, подставляя правое ухо ближе к собеседнику.
Вдруг внезапно взмахнул руками, и направился в сторону машины.
Девушка проверила, заперта ли дверь, и, вжавшись в сиденье автомобиля, стала ждать своей участи.
Силуэт приближался со скоростью фантома, по крайней мере Варе казалось, что это именно так.
В одно мгновенье свет автомобильных фар, превратил чёрта, в милую старушку, которая слегка прихрамывала, прижимая правую руку к хромой ноге.
От стука по стеклу, Варя вздрогнула, но вид старушки был далеко не бесовской, и она, борясь со страхом, нажала на кнопку, и стекло отзывчиво опустилось.
– Это ты — Варя? – спросила старушка.
– Я. Я, – увереннее повторила девушка.
– Васильева? – как бы удостоверяясь наверняка, пытала женщина.
– Васильева.
– Ну, слава богу, а то мы уж и не надеялись вас дождаться – заулыбалась старушка.
«Кто это — мы?» – все ещё с недоверчивостью думала девушка.
– Мы тут с мамой живём – как будто прочитав Варины мысли, ответила женщина.
«С мамой, а сколько ж маме-то лет?» – мысленно вопрошала Варя.
– Да что мы стоим-то, а ну, поехали за мной, это ж надо — удача какая, – удаляясь произнес силуэт.
– Садитесь в машину – спохватился Артур, наблюдавший за диалогом, но старушка замахала руками, и уверенно пошла прочь от машины.
– Да тут недалече, – прокричал голос из темноты.
Артур вскочил в машину, боясь потерять последнего живого в этом городе.
Муж ничего не сказал про Зою в машине, не зная как донести это известие до жены. Бабуся на удивление быстро засеменила ногами. Машина послушно катилась вслед, аккуратно прощупывая каждую яму и кочку на дороге.
Повернули направо, вдали показался дом, в котором горел свет.
– Вот здесь коня привяжи, дальше не проехать, – махнув рукой, сказала старушка.
Пройдя по грязи ещё метров пятнадцать, троица оказалась у калитки довольно большого деревянного двухэтажного дома.
– Мама, ты где, я тут гостей долгожданных привела, мама?
Из комнаты вышла старушка божий одуванчик. На голове, не понятно зачем, красовался капустный лист.