Канцелярская Крыса : Записки на влажных салфетках. Часть 2. Пекинская баня

…Карта была куплена тут же, за углом, при выходе из метро. Едва видимый за ворохом газет и журналов, естественно, все на китайском, продавец протянул мне глянцевую, сложенную впятеро бумагу – залог моего существования в Пекине на ближайшие 4 дня.
-15 юаней! – ткнул он в цену сухим, коричневым пальцем, словно выструганным из дерева, каждая венка видна, морщины и складки кожи заметны, с желтым длинным овальным ногтем.

Первое дело было сделано, оставалось обзавестись наличными деньгами. Грабежи и разбои средь бела дня строго преследуются по законам Китая, поэтому мне не оставалось ничего другого, как вернуться в хостел и допросить с пристрастием девушку на ресепшене.

Они все одинаковые. Все одеты в похожую во всех отелях и хостелах форму – юбка, белая блузка из дешевой синтетики, пиджак одного цвета с юбкой, часто из не менее плохой ткани. Английскому твиду и костюмам мадемуазель Шанель здесь, среди суррогата деловых двоек, делать определенно нечего…
Они все в дешевых серых капроновых колготах. Колготы неплотно облегают ноги, свисают с коленок складками и на сгибе в щиколотке и под коленками некрасиво, не по размеру, отвисают… Колготы некачественны, но стоят копейки, а китайская традиция закрывать ноги только недавно начала давать сбой, и на улицах потихоньку стали появляться девушки в коротких шортах и юбках на босу ногу. Раньше же на любой шанхайской жаре – джинсы, брюки или юбка с капроновыми воздухонепроницаемыми чулками.
Дорогие капроновые чулки носят тоже, но это редкость.

Они все с кукольными личиками. Не поймешь, сколько им лет – девушки после 20 лет и лет до 40 в Китае при нетрудной физической работе и уходе за собой сохраняются, как говяжьи котлеты при полной заморозке. Она мило улыбается тебе, щебечет что-то тоненьким голоском, и ты думаешь, что ей 20. А вот и нет. Качество и строение кожи совсем иное, никогда не бывает угревой сыпи – проблемы русских девушек и неисчерпаемого источника заработка отечественных косметологов. Морщины появляются поздно и лишь от тяжелой работы на солнце или на вредном производстве. Стоит взглянуть на торговок мерзкими соевыми сосисками у метро – ей на вид все 50. Она сутула, кожа безвозвратно-уставшая, глаза потухли и оживляются огоньком лишь при виде руки, достающей из кошелька купюры в обмен на ее сосиски. Предполагаю, что дома у нее старенькие родители на иждивении и, естественно, ребенок. Возможно, и не один. Китайцы легко научились обходить препятствие в виде политики «Одна семья – один ребенок» и штампуют детей пачками. Проблема лишь в том, что дети эти – нелегальны, без документов и без образования, а – как следствие – почти с прямым билетом в Россию, на стройки или в бригады ремонтников, шпаклюющих туалеты русских теток, ищущих «бригаду подешевле, но не узбеков».

-Где бы мне найти банкомат Bank of Сhina? – поинтересовалась я у любезной девушки на ресепшене. Она, мучительно морщась при произношении английских фраз, объяснила, что банкомат на соседней станции. Оно и к лучшему – я все равно собиралась осваивать самостоятельное передвижение в Пекине, нырнуть, так сказать, без спасательного круга и плавательных трусов аккурат в водоворот….

Банкомат никак не находился. Мне навстречу выглядывали изо всех углов и уголочков красочные вывести всевозможных иных банков, но меня настоятельно предупредили в моем российском офисе, где выдавали стопку пластиковых карт, что наилучшим выходом будет найти именно эти плюющиеся купюрами агрегаты.

Пришлось оседлать забор и изучать карту с пристрастием. Как назло, ни одного указателя на улице – в какую сторону я двигаюсь? На какой улице нахожусь? Рикши с повозками, как улитки с панцирями, начали подбираться ко мне, ожидая, когда тушка заезжей европейки падет на асфальт в бесплодных попытках сориентироваться на местности, и они, предвкушая добычу в 10 юаней, погрузят меня в короб на колесах и доставят через какие-нибудь пять метров к заветному входу… А вот нет! – вскричала я им, потрясая своей чистопородной русской фигой. У меня в кармане 15 юаней, и мне жизненно необходимо их сохранить.

- Can I help you? – вдруг услышала я голос из-под глухих черных очков и бороды. Ко мне обратился то ли англоговорящий китаец, но не похоже было по фигуре – слишком уж коренаст и крупен он был, то ли европеец. Он был просто кардинальный брюнет и, черт подери, джентльмен. А может, я, сидя на этом чугунном заборе посреди пальм и кактусов в удрученной позе Аленушке на берегу пруда являла собою столь жалкое зрелище, что сердце его растаяло, как молочный лед на Шанхайском солнышке, он решил оказать посильную помощь. Молочный лед тот повсюду продают с рук на улицах и входах в метро, за два юаня получаешь кусок замерзшего соевого молока, пластиковую палочку и обертку. После употребления непонятной жидкости естественный позыв выкинуть палку и бумажку тут же будет одобрен сморщенной, как гриб, собирательницей перерабатываемых отходов. Она подойдет к мусорке, вытащит твою палочку и обертку и положит в свой огромный мешок, который тащит за собой, как гигантский рак-отшельник…

— О, да! Господи, мать твою! Как же я рада-то, что вы ниспосланы мне всеми богами и Банком Оф Чайна для оказания немедленной помощи пострадавшим в ориентировании на местности! – вскричала я, немного испугав внезапного помощника. Он изумленно уставился на меня сквозь свои очки. Следующий его вопрос был закономерным:
- What are you from? Откуда ты, такая эмоциональная? — И я с гордостью выдала зазубренную с шестого класса средней школы фразу:
- I am from Russia! – стою и лучезарно улыбаюсь. Жизнь начинает налаживаться. Ему явно не хватит подлости кинуть заплутавшую сумасшедшую из страны, где водку пьют из самовара аккурат посреди бани, обязательно надев шапку-ушанку, и где ходят по улицам белые мишки…

…Он широко взмахнул рукой, как волшебник из сказки. Я ожидала, что из его рукава что-нибудь да высыпется. Но он все же не был Хоттабычем. Он просто показал, что вокруг меня хренова прорва всяких банков и банкишек, а посему можно забрести в любой из них и поинтересоваться, где же проживают их конкуренты. Мы зашли в ближайшую дверь, где черно-белый консультант на ломаном английском указал мне верное направление. Именно там, за кустами и платанами и скрывался коварный банк, не освещая вывеску и не вывешивая указатели на свое местоположение.

Мой помощник еще выспрашивал у меня, правда ли, что в России 9 месяцев зима, а все остальное время – ночь? Правда ли, что медведи этой самой ночью ходят по улицам? Мне очень хотелось сказать, что все медведи поголовно играют у нас на гармониях и балалайках, поэтому ночами у нас весело и не страшно, но не сказала, ибо на знала, как по-английски будет «гармошка». Правда ли, что у нас жить опасно и убивают прям посреди бела дня? Это мне пришлось подтвердить с грустью и горечью. Вспомнила, как недавно убили нашего пожилого соседа, замечательного мужика, никогда никому зла не сделавшего… Он копался возле своей старенькой «Короллы» в гараже, был солнечный летний день, а кто-то проходил мимо, ударил его ломом, валявшимся тут же, по голове и украл набор инструментов… Сосед скончался через пару часов прямо возле машины — то ли никто из проходивших не заметил лежащего на пороге гаража человека, то ли настолько похуй было, что просто прошли мимо. Сын соседа обнаружил отца мертвым в луже крови, заволновавшись, что тот не пришел, как обещал, к обеду домой, и придя в гараж узнать, в чем же дело. А мудака так и не нашли… Чтоб тебе, сука, в аду черти в анальное отверстие теми ключами, которые ты спер, гайки на 32 забивали… И потом резьбу сорвали на хуй, чтоб не вытащить было никак…

Мы распрощались у входа в метро, я не спросила ни его имени, ни откуда он, ни зачем прибыл в Пекин – учиться, работать или путешествует. А может, живет он здесь, обменяв европейскую устроенность и традиционность на азиатскую загадочную непредсказуемость.

Непредсказуемость однозначная – ландшафт в Пекине меняется каждые два года. Если пять лет назад ты жил в гигантском отеле, кушал утку по-пекински в его ресторации и парился в его банном комплексе на 10 гектаров площадью, не факт, что сегодня ты найдешь его там же. На его месте запросто может быть парк с озером, городок аттракционов или жилой квартал. Города отстраиваются такими темпами, что диву даешься. Здания сносятся быстро и без жалости, возводятся еще быстрее, воплощаются в жизнь самые грандиозные и эклектичные проекты, однако, они каким-то непостижимым образом органично вписываются в облик городов, дополняя его еще одним зданием из 22 века.

Разжившись деньгами и картой, я возрадовалась и отправилась искать баню.
Что есть баня для русского человека? Баня есть наше все. А вот для китайца баня – это все остальное. Ровно так, ни отнять, ни прибавить.
В баню не нужно брать ничего. Ну, особо щепетильные могут взять чистые трусы. Хотя можете и не брать – на входе в баню продается все, начиная от трусов и заканчивая смокингами. Таким образом, идея посетить баню может возникнуть у вас внезапно, как приступ метеоризма, и немедля может быть воплощена в реальность. Без каких-либо препятствий в виде «Ой, нет полотенец, ой, еще шампунь надо, голову вымыть, ой подмышки не бриты да и еще пожрать купить где-то надо…»

Баня находилась на северо –западе Пекина, в элитном квартале. Я топала пешком, ибо шла, ведомая желанием новизны и приключений. На карте нужная мне маленькая улочка была не подписана, полисмены по-английски не понимали, а мои попытки ткнуть их носом в китайские же иероглифы с адресом бани вызывали у них задумчивость и растерянность. Потом мне объяснили, что в Китае половина населения запросто может не уметь читать и писать. Образование – штука дорогая и доступна лишь законным детям. Без документов – как щенки, отбракованные при вязке, — их топят либо продают за дешево, на цепь или в будку, охранять коттедж или дачу. На кой черт собаке-охраннику документы? Зубы есть, кусать научим…

Китайский ребенок кусать умеет с рождения. Их много, конкуренция. Не вцепишься зубами в сладкий ломоть – вытащат из глотки вместе с гландами.
Истинным чудом я сочла столб с указателями-стрелочками на перекрестке. Там было написано по-китайски, но адрес по-английски полностью совпадал. Я подхватила свои гамаши и засверкала пятками в сторону указателя.
Слева тянулись кварталы высоток. Там живут иностранцы и состоятельные китайцы. Заборы, увитые розами наглухо – не видно, кто там и как живет. На въезде в квартал – пышные врата, шлагбаум, охранник с табельным оружием, контролер в будке. Охранник при форме – белый верх, черный низ. Навытяжку. Врата были украшены фигурами римских патрициев. Один из них, император Август, по моему опознанию, был чертовски странен. Полчерепа у него не было, как подчистую отрезано. Крышку собственной черепной коробки он держал в правой руке. В левой же римский правитель сжимал тростинку с нанизанной на нее обыкновенной соевой сосиской. Изображены были и сам император, и его императорская римская юбка, и череп, и сосиска — в золоте и стояли все дружно на постаменте. Перед ним бил фонтан.

На кой черт римскому императору сосиска??? В Риме о существовании соевой разогретой дряни за 2 юаня и слыхом не слыхивали, а тем более не пичкали ею императоров. И если дыру в черепе еще можно оправдать и простить – вот, мол, всему свету являю, сожрали мне мозги, суки, все сожрали и выпили! То сосиска! Не понятно, что хотел сказать этим китайский ваятель чудных фигур…

Хотя мне пришло в голову одно объяснение. Помните фильм «Мэри Поппинс, до свидания»? Там мраморный мальчик Нелей иногда сходил с постамента и танцевал с Джейн Бэнкс, читал ее книжку и разговаривал с Мэри? Нелей еще жаловался, как трудно стоять целыми днями на дурацком постаменте посреди парка и не шевелиться, а мраморный дельфин очень хочет обратно, в соленое море… Возможно, римский император также решил размять древние кости и сбегал до станции метро поживиться сосиской и продышаться кислородом. А тут я – шагаю себе мимо пустого постамента! Непорядок и форменная безнаказанность! Пришлось императору вернуться и постоять немного с надкушенной сосиской в руке. В подтверждение моей теории приведу гонявшегося за мальчиком Нильсом короля – помните? Он жутко топал чугунными ножищами по спящим улицам, а за ним бежал деревянный Розенбом. Если короли ночами гоняются за мальчишками, отчего бы и порядочному во всех отношениях императору не прогуляться субботним утром за сосиской?

Размышляя о реформах Августа и падении Римской империи, которая, к слову, славилась своими термами на весь древний мир, я дотопала до арки, являвшей собою вход в банно-прачечный комплекс.
Слева стояло здание пафосного японского ресторана. Необычно-напыщенное, не характерно китайское, подходящее больше российской действительности. Справа переливались огнями двери ночного клуба. В ряд стояли паковщики – черный-верх-белый-низ, белые перчатки. Они парковали «Майбахи» и «Мерседесы» последних моделей. «Кайенн» смотрелся на их фоне завалящей фигней и скромно потупил фары в углу парковки. Туда ли я пришла, подумалось мне… Заблудилась, приперлась не туда, а может, баню перестроили в клуб для гольфа или регби? Вот дура-то… И спросить не у кого.

Увидев вдалеке вывеску «Бизнес-клуб», я окончательно удостоверилась, что ошиблась. Здесь, видимо, собираются преуспевающие бизнесмены заключить сделку, выкурить по сигаре, выпить коньяка, а их супруги в это время пребывают в дорогом салоне красоты напротив… Возможно, бизнесмены прибывают сюда с любовницами, сохраняя инкогнито. А может быть, любовницы приезжают сюда сами, на вон тех двух красненьких «Ферарри», допустим… Но никак не приходят сюда девочки с желанием попарить кости за 128 юаней с носа.

Опасливо заглядываю в высоченные стеклянные двери. За дверью – дамы в вечерних платьях в пол, мужчины в черных двойках, администраторши в мини-юбках суетятся. Мраморный холл. Очень смахивает на начало званого ужина.

Сбитая с толку, подхожу к парковщику, тыкаю в иероглифы. Слава Мао Цзе Дуну, он умеет читать! Указывает рукой на вход – я пришла верно.
Набирая полные легкие воздуху, захожу в холл. Все проясняется – это действительно баня. Девушки в мини – действительно администраторши, девушки в макси – их помощницы. Чем выше опыт, тем короче юбка.
Мне выдают номерок на руку и отбирают обувь. Не успеваешь обернуться – на тебя надели тапочки и препроводили в раздевалку. Кругом обитая бархатом мягкая мебель на гнутых ножках. Много света, ковры и красные гобеленовые стены. Роскошь в китайском понимании.

На каждом углу стоят девочки в женском отделении и мальчики в мужском. Они ответят на любой вопрос и покажут направление – чтоб, не дай бог, дорогой гость не заплутал в коридорах. Раздевают догола и прячут твою одежду в шкапчик. Шуруй, родная, наслаждайся водными процедурами! В твоем распоряжении 18 часов беспрерывного отдыха. Шведский стол входит в билет – ешь, пока рожа не треснет.

Естественный и безоговорочный плюс – наличие в душевых не только мыла, но и полного арсенала средств для принятия ванны, как то: геля для душа, шампуня, маски для волос и бальзама. В свободном доступе лежат одноразовые пакетированные зубные щетки с пастой и одноразовые же лезвия. Китаянки-девушки, подверженные влиянию Запада, ничтоже сумняшеся, прямо в открытых душевых бреют ноги, лобки и подмышки. Китаянки в возрасте чихать хотели на капиталистическую бесовщину и ходят, помахивая волосищами. Какой там минет, подумалось мне, да сквозь эдакие джунгли ни один короткий китайский хуй не доберется цели и не уестествит лохматую китаянку! Однако, дети у них откуда-то все же берутся…

Черные соски. Пигментация кожи настолько выражена, что кажется, будто чем-то вымазали. Глаза, настойчиво разглядывающие европейскую фигуру с непривычно длинными ногами и отсутствием волос в подмышках. Дикость, да и только.

Нырнешь в бассейн с термальными источниками, а девочка тут же подойдет и тапочки перевернет пятками к тебе, чтоб выходить удобней было. Полотенце постелит на край бассейна и руку подаст. А если за стол присядешь погрызть бесплатных помидорок из стоящей тут же корзинки – стул пододвинет и корзиночку к тебе поближе – кушай, дорогой, не надрывайся, вот тебе помидорки прям под нос поставлю…

В парилке китаянки не засиживаются. Постоят, покряхтят и выбегают. Сидит на полках мало кто, лежат одни русские. Для русской души температура не та – можно книжку лежать читать час или полтора, не согреешься.
Бегают грузные массажистки с суровыми лицами. Глядя на них, мне подумалось, что коновалы на пенсии находят работу в банях Китая. Ан нет, массаж здесь – одно название. Заключается он во втирании в кожу всяких положительных средств: молока пополам с какой-то щипучей присыпкой, меда, шоколада, сока алое, соли… Мажутся всем, за что можно содрать 80 юаней… Как такового массажа с выламыванием костей и вкручиванием позвонков на место нет. Это баня, а не кабинет мануального терапевта.
После массажа тебя, разомлевшего и обмазанного всякой полезной дрянью, поднимают с кушетки, провожают в парилку, на жопу налепляют кусок индивидуального целлофана и усаживают пропитываться потом и полезными свойствами молока и меда. Сидишь, как курица в маринаде, посреди духового шкафа, да заново перерождаешься.

Верно говорят, через чистоту тела и чистота души снисходит. Омовения благостны. Настраивают на вселенскую любовь и негу… Возможно, именно на этом этапе в мужском отделении разомлевшим особям мужского полу предлагают крохотных китайских жриц любви с призывом, так сказать, воспарить от суеты земной к наслаждениям райским… Не ведаю, ибо не нашла щелочки, дабы узреть, как оно там – в мужском отделении. Хотелось даже арендовать на полчаса хуй и сдать на хранение сиськи, чтобы проникнуть в мужское отделение и посмотреть устройство мужской бани. Говорят, женское отделение сильно проигрывает мужскому. Вроде, в мужском все шикарней – бассейны с разной температурой воды и даже выход на улицу продышаться, а из бассейна бьет отрыжкой фонтан из львиной пасти. И массажисты, вероятно, мужчины.

С 18 до 21 нуль-нуль к вашим услугам шведский стол, ибо аз есмь жертва чревоугодия и губа не дура пожрать. Стол порадовал тем, что все блюда были подписаны на английском и я не мучилась в догадках, силясь по внешнему виду понять, из чего сварено то, что плавает в этих аппетитных горшочках.

Народ потянулся к стойке с пижамками. Одевшись же в приличное месту и времени, прошествовали наверх – к ужину. На полдороге со всех сняли мокрые тапочки и надели мягкие плюшевые – нечего в резиновых шлепках восходит в трапезную.

В трапезной имелись несколько предметов, которые, по моем уразумению, в бане ну никак не должны находиться, — это пальмы по 10 метров ростом, ресторанный банкетный зал со всеми вытекающими и рояль. Натурально черный рояль стоял в кустах посреди зала. Кусты были пластиковые. Рояль деревянный. Девушка в вечернем платье играла соответвующие моменту композиции. Между столами официант катил тележку с устрицами в раковинах. Устрицы расхватали за минуту. Мне не досталось. Нет у меня навыка борьбы за еду.

Пиво и винище – по прейскуранту. Прейскурант почитала, ничего не вынесла, как из учебника химии за 9 класс. Все по-китайски. Цены меня насторожили – до 1500 юаней доходило, посему догадалась, что с заказанным отдельно алкоголем следует быть осторожной. Иначе на выходе тебе выставят такой счет, что придется до конца своих дней отрабатывать натурой. Даже подумалось, что массажистки – это гости, когда-то давно пришедшие сюда помыться и неосторожно вылакавшие по паре бутылочек коньяка… Теперь они вечно отрабатывают ту попойку в мокрых массажных комнатах…

После устриц накинулись на креветку. Креветка была испорчена на корню – безжалостно переваренная, явно в несоленой воде. Резиновая, безвкусная субстанция. Краба, не камчатского, конечно, но тоже ничего, пробовать не стала, разочаровавшись креветкой.

Отдельно потряс специальный нарезальщик арбуза. Тыкаешь ему в кусок арбуза, он при тебе его режет на сегменты в пару сантиметров толщиной, а невкусный кончик ап! – и выбрасывает в корзину! Имелись и варщики супа, и стругальщики лапши с огромным ножом.
- Ты вот кем работаешь? — а я музыкант, я на рояле в бане играю…. А я там же арбузы нарезаю… И жили они долго и счастливо, Ли Цзынь, игравшая на рояле, и Лю Мэнь, нарезавший арбузы в одной и той же бане города Пекина…

С 21.00 все, баста, карапузики. Идите выше – там вас ждет комната отдыха. И туда добираются массажисты, но уже мять вас будут поверх одежи – неприлично, кругом дамы. Изволите шахматы, маджонг, преферанс? Или тупо подрыхнуть – бога ради, есть постели! Рядом сидят, пощелкивая парикмахерскими ножницами, мальчики-стилисты. Салон красоты, к вашим услугам. Китайские тетки стройными вереницами потянулись кто стричься, кто в шахматы, кто прямиком баиньки. Русские – не таковы. Русские скрупулезно изучили расписание работы заведения, висящее на стене ресторана, и выяснили, что для особо запоздавших подается поздний ужин, с 23.30 до половины второго. Халява, сэр! Русские оккупировали все диваны у входа в ресторан и два часа трепались за жисть, зорко присматривая за мальчиками-официантами, готовившими зал к ужину. А вдруг удумают закрыться, резонно предположив, что, раз все пошли спать, так и накрывать столы незачем? Будем брать ресторан осадой!

Мальчики, раздираемые зевотой, закрываться не собирались. Ужин подали вовремя. Устриц на ужин не было, зато были раки. Те самые, которых «рыбаки ловили рыбу, а поймали рака…». Русские ели раков и пили пиво. Китайцы ели вообще все, и горами, уставив столы тарелками и раскидывая салфетки на ковровый пол. В конечном итоге русские пересидели китайцев и ушли победившие – ночевать до утра.

Китайская баня – ритуал, не терпящий поспешности. В ней не прыгают с визгом в ледяной бассейн, не выскакивают в снег в одной шапке со звездой во лбу. Не жрут пиво ящиками. Не заказывают блядей в комнату отдыха, и не имеют их на застиранных простынях, протертых жопами предыдущих постояльцев. Зачастую бани вообще не предлагают дополнительных услуг. Уединиться подрочить не получится даже в туалете – двери без защелок и полупрозрачные. Зачем нам прятаться от товарищей? У нас секретов нет! Полный коммунизм.

Поэтому и сам смысл почасовой оплаты сходит на нет. Китайцы искренне не понимают – как можно ходить в баню на 2 часа? Хотя в наши русские бани они, быстро вникнув в специфику процесса, ездят именно затем же, зачем и русские – пиво и проститутки.

Китайцы любят русских проституток. Высокие, по-европейски светлые, даже самые застиранные бляди для них – красавицы. Проститутки любят китайских клиентов – за малый размер достоинства и за скорострельность. Пятнадцать минут – и ты свободна. А оплачен целый час. Можно еще троих успеть оприходовать.

То ли поздняя ночь, то ли раннее утро. Сижу в холле в ожидании такси. Над головой – люстра в целый этаж ростом. Девушки, уставшие на каблуках, стоят навытяжку в ряд на полоске мозаики у входа. Не положено им садиться и отдыхать, пока клиенты в зале. При входе толпы китайцев стройно, мелодичными голосами пропевают приветствие.

Где-то звонит телефон. Из шести администраторов ни одна не подошла. Видимо, это не входит в их должностные обязанности. Специальный подниматель телефонной трубки отлучился до ветру. Придет – тогда и звоните.

Полшестого. Входит группа европейцев с рюкзаками. Они прямиком из аэропорта. Видимо, у них пересадка в Пекине, свободного времени около суток. А переночевать в бане дешевле, чем снимать номер в хостеле или гостинице. Здесь и помыться можно, и покормят… Так часто делают пролетающие транзитом. Вообще европейцы да и заядлые русские самостоятельные путешественники избегают селиться в пафосных отелях с гирляндами звезд – несоразмерно дорого. В хостелах по-студенчески уютно и намного дешевле. Принцип коммуны – а дня на три можно и в комнате с общим туалетом. Хотя в номерах подороже туалет с душем будет, конечно, в номере.

Мне подали такси. Девушка в мини проводила меня к машине. Парковщик, стоя под дождем без зонта, держал дверь авто. Меня усадили, назвали адрес. Дверь захлопнулась, мелькнула в окне белая перчатка на прощание…
Когда, скажите мне как на духу, перед вами джентльмен в белых перчатках последний раз открывал дверь авто? Я вот что-то запамятовала… Надо записывать такие события.

Предутренний Пекин спал. Самые сладкие часы забытья, когда чертов будильник даже не думает звонить. Даже огни, казалось, спали, перестав мигать. Дороги были пусты, лишь большегрузы со свистом проносились туда-сюда, таская контейнеры-сорокушки. Им удобней ездить ночью. Днем город слишком загружен, излишне дорого доставлять грузы в дневное время.
-Окей? – спрашивает меня водитель, тыкая пальцем в название хостела. – Окей? – он улыбается. Он искренне рад, что не заплутал на ночных улицах с европейкой на заднем сиденье, не знающей толком, как добраться до дома. Смотрю на счетчик – 28 юаней. Даю сорок. Сдачу не требую, выхожу в дождь.

Органичное завершение бани – мелкий моросящий дождь. Он дополняет. Будто весь город сегодня принимает душ.