Fetisov Dmitrij : С глубинки начинать надо

Давно говорят, что наша управленческая система не понимает, что она делает и что она должна сделать. Бесконечные поиски национальной идеи, ни к чему нас не приведшие, это в очередной раз доказывают.
На самом деле, все на много проще чем думают наши высокообразованные чиновники. Россией нельзя пытаться управлять сверху, слишком большой численный дисбаланс получается. Говоря другими словами, хватит держать народ за быдло и он быдлом быть перестанет. Конечно, от нас будут бежать передовые врачи и ученые, с детства приученные к том, что народу которому они могли бы служить во благо ничего не надо. Он уже настолько забит и унижен, что соглашается на самые ужасные условия существования.
Взять хотя бы медицину: Пьяный хирург орет на истекающего кровью деревенского татарина, бледного от потери этой самой крови, что бы тот сжимал отсутствующие пальцы. Так у нас проверяется работоспособность суставов. Без анестезии, на грязных носилках в обветшалом помещении приемного покоя центральной больницы уездного города М. Но что мы хотим? Какое общество такие и врачи в этом обществе. Каждому по заслугам, как говорится.
Другой пример, противоположный. Все тот же уездный город М. Карьер. Последние лет 10 мужики, кроме редкой зарплаты в 10 тыс., разваливающихся КАМАЗов, ломающейся буровой, старого барака, гордо именуемого приезжими городскими директорами «офис» и бутылки самопала «на троих», ничего и не видели. Текучка кадров была постоянная. Да и кто протянет долго на таких условиях, когда за окном -30, а у тебя бурилка встала? Этим летом руководство в очередной раз сменилось. Ничего необычного для местных уже. Если бы не одно но. Директор новый, поначалу жил в гостинице. Присматривается, думали рабочие. Потом квартиру в городе снимать начал, а град стольный посещал только по необходимости и то на личном автотранспорте за свой счет. Через месяц руления поднял мужикам зарплату до 20-25 тыс., что по уездным меркам очень даже огого. Еще через месяц закупил пару новых грузовиков, сдав старые в утиль, выдал мужикам робу и принялся за реконструкцию «офиса». В общем, к концу лета обновленное здание сияло пластиковыми окнами, под которыми бегают чистенькие рабочие в новых одежах, а рядом каталась новая техника, все трезвые и сытые. В общем, довольны все, и рабочие и директор… Теперь очередь на трудоустройство в этот самый карьер начинается от шлагбаума (кстати, тоже нового), гордо преграждающего въезд на предприятие. Делиться с народом надо, и народ взаимностью ответит.
Может ведь русский народ работать и жить нормально, не бухая, не продавая соляру, не тыря с работы все, что не прибито и не приварено. Можно конечно говорить, управленец хороший попался, единичный товар, счастливый случай, удача. Да, но ведь он-то понял, он-то попробовал поговорить с народом, именно с народом, а не с массами, как это делают политики. Не давая никаких обещаний, он просто пришел и поговорил. На самом низшем уровне, на уровне человеческих отношений, который мы вогнали вглубь коммуникативного процесса, заменив его контактами, фэйсбуками, аськами, твиттерами и банальным игнорированием.
У нас каждый второй сантехник, трудящийся в небольшом городе ненавидит свою работу, а за это ненавидит себя и всех окружающих. У его немецкого коллеги, к примеру, своя секретарша и день по часам расписан, и на прием записываться надо, и ходит он чистый и уважаемый обществом. Потому что общество понимает и ценит значимость его профессии. И все это, опять же, на том же самом уровне личностного общения.
Почему Советы смогли прийти к власти, да потому что с людьми разговаривали, в отличие от «белых», обещавших оставить все как есть, т.е. презрительное отношение к трудовому классу. В Союзе каждый понимал свою значимость и значимость своей профессии. Да, это можно списать на идеологию, приплести сюда ограничение свободы. Но народ в большинстве своем был счастлив и не слонялся пьяный и оборванный по деревне ввиду отсутствия работы. Да и ограничение свободы, было–ли оно таким уж свирепым? Если не брать в расчет Москву, с ее постоянно ноющей и чем-то недовольной интеллигенцией, сумевшей превратить свою столицу в один из самых неоправданно дорогих, грязных и продажных городов мира и Питер с его культурным наследием и вечной депрессией, то увидим – в «провинции-то» многое было: и пластинки битловские, и клеши и ботфорты, и фотки девиц в виде не пристойном. Сравнивая с той же Германией, где люди связаны по рукам и ногам банками, медицинскими страховками, налогами на все вплоть до телевизоров, специально отведенными местами для прогулок и путешествий, то временна СССР уже не кажутся такими устрашающими.
Конечно, можно привязать сюда свободу слова и печати. Но опять же, ее не было и не будет ни при каком из существующих и существовавших видов режимов. Неугодные мысли будут всегда подавляться. Почему, например в той же Германии сейчас, не дают открыто высказываться крайне право настроенным слоям населения? Ведь это тоже прямое ограничение свободы слова.
Но все это так и останется бессмысленными выкриками, показанными в сюжете федерального канала с пометкой «так делать нельзя» и забудется на следующий день. Свободы, Хлеба, Зрелищ – три базовые вещи необходимые народу с давних времен. Сегодняшняя власть кидает подачкой лишь последние, да и то в виде массовых концертов плачущего президента и загнанной на окраины города вопящей интеллигенции, ну и исковерканное представление о свободе выраженное через безэмоционально-наплевательское отношение к принятию человеческой личности как единицы государственного устройства.