Миша Розовский : Стеснительный я

Я мог бы с ней познакомится в далёком семьдесят первом. Но, увидев её впервые, я заледенел прямо в дверях класса. Я понимаю, что должен был спокойно подойти, бросить свой ранец на соседнюю парту и как ни в чём ни бывало плюхнуться на стул рядом. Она — тогда девятилетняя девочка, а я, пока ещё не выросший в Сергея Даниловича Куликова, простой «Кулик». Прошёл мимо, сделал вид, что не заметил.

Я мог бы закогтить её в институте стали и сплавов, куда, естественно сунулся за ней, не имея никакого влечения ни к стали ни к сплавам. Но, отслушав вместе десятки лекции по сопромату, диамату, научному атеизму и прочим необходимым в жизни дисциплинам, так и не решился. И даже в колхозе «Путь кого-то куда-то» я так и не смог сказать ей ни слова.

Я мог бы запросто сойтись с ней в НИИ, где нам, после моих многочисленных телодвижений, посчастливилось работать вместе. Мог бы, да. Особенно, после того как НИИ издох, не вынеся бремени рыночной экономики. Она осталась без работы, без денег, без мужа и с маленьким ребёнком на руках. Но я всё не мог набраться храбрости...

Я мог бы трахать её каждый день у себя на столе в директорском кабинете, в кожаное кресло которого я удобно уселся, вынесенный, счастливчик, на гребне волны приватизации. Так получилось. Отсутвующий талант инженера-сталевара удачно скомпенсировался у меня талантом бизнесмена. Разумеется я зачислил её в штат. Но далее сухих разговоров по работе дело не пошло. Я сидел уставясь в бумаги: делал вид, что ни на секунду не могу оторваться. Я так и не осмелился ни разу взглянуть ей прямо в глаза.

Я мог бы, я мог бы, я мог бы… но никогда не осмелился. Но сейчас уже я-то уверен, что последнее слово осталась за мной! Лучше поздно, чем никогда, как наверно сказала бы Новодворская, случись ей потерять невинность. Больше никаких «мог бы». В конце концов мы будем вместе!
Неделю назад она скончалась от инфекционного менингита.
Сегодня я купил себе соседнее место на кладбище!