корж : Вальс детектива

Петров поправил шляпу, как будто стараясь залезть в нее поглубже, вместе с ногами, и она прошелестела ему: лето кончилось. «Сука!»- злобно икнул Петров и выплюнул в лужу пожеванный окурок. В последнее время у Петрова было гнусное, херовое настроение. Одна радость пришла вместе с осенью – ебучие мухи перестали жужжать над кучей мусора, скопившейся у него… да, пожалуй, что во всей квартире. Банки, бутылки, бычки, объедки, просто какое-то непонятное говно. «ГНП» называл его Петров: Говно Неизвестной Природы. Вообще Петров любил во всем находить свой смысл, пусть даже сакральный. Но на этом говне, ей Богу, его логика буксовала. Может быть, именно этот парадокс так портил ему настроение, может у него наступила световая депрессия, а может быть первое было следствием второго. В любом случае, Петрову давно было херово и хотелось напиться, но неожиданно ему позвонили и назначили встречу. «Ладно, хуй с ним назначили, но какого же хуя я должен стоять тут и ждать?» «Ты должен стоять и ждать, а если тебе скажут — ты должен дать в жопу в соседних кустах, потому, что у тебя кончились деньги и скоро ты начнешь жрать ГНП» — говорил Петрову упрямый, прямо-таки злоебучий здравый смысл. И он ждал, жевал окурки и стоически борол желание дать по башке кошке, выпучившей свои сытые тупорылые глазки из окна соседнего дома. Вот появилась барышня, представилась. Ну да, конечно, бедной девушке изменял муж. «Боишься кормушку потерять, захребетница хуева.» -спокойно подумал Петров и назвал сумму аванса. Барышня все волновалась, а как, а что, а если? Петров профессионально успокоил ее: я Вам, барышня, не хуй в стакане, я — частный детектив со стажем и таких козлов как Ваш супруг, выкупаю на раз-два. Ревнивая захребетница наконец немного успокоилась и попросила подождать пока она сбегает в банкомат снять деньги. «Беги уже, кобыла жеребая, беги, а то у меня последние две сигареты в кармане. Каблуки не погни только» -благодушно думал Петров и даже хотел подтолкнуть новую клиентку под пухлую задницу –«Банкомат, если что, вон в той аптеке есть». Когда барышня, наконец, отсчитала ему сумму аванса, Петров вновь услышал шелестящий голос своей побитой молью шляпы: а давай пошлем эту дуру нахуй? Не ну давай? «Ну давай, давай» — сдался Петров и пошел к бочке с пивом, каким-то чудом уцелевшей этой поганой осенью. «Подробности? Какие подробности? Женщина, вы чего доебались? Отвалите, пока в ебло не получили. Пива стакан, пожалуйста, будьте добры.» Лицо Петрова сморщилось от удовольствия, кислое пиво, а вместе с ним и вкус к жизни, заструились куда-то в теплеющие кишки. Да что там, вкус кислого пива это и есть вкус самой жизни! Ну что, что еще можно считать вкусом жизни, если не вкус кислого пива из желтой облупившейся бочки на обочине пыльной дороги осеннего загаженного города? Петров чувствовал себя алхимиком, разгадавшим секрет философского камня, наконец он понял, что ГНП – это все мы, это все вокруг нас, и только кислое пиво придает смысл любому, самому непонятному ГНП. Загадка была решена. Удар дамской сумочки по спине не помешал Алхимику и не прервал его Опыт. Бей! Бей, ГНП! Петров просто пил пиво и поворачивался спиной к ударам, которые сыпались на его когда-то могучую спину: что удары, да бей, бей сильнее, ты, сука, я все про тебя знаю. Я все про себя знаю! Где-то слышалась бабья брань, но где-то вдалеке, там, из мира ГНП, для которого Петров уже был чужым. Во всем этом огромном городе, среди проспектов и микрорайонов, Петров просто вращался со стаканом пива в руке: это был осенний вальс.