wuprui : Устал что-то...

Он мягко выплыл из сна, вливаясь в бесконечный поток жизни. Жизнь была всем. Он почувствовал, как она прошелестела лёгким ветерком по траве, запуталась в волосах ненадолго и, шепнув что-то доброе на ухо, шёлково соскользнула по его обнажённому телу. Перевернувшись на живот, он до боли в затылке пил студёную воду, а жизнь резвой струйкой перебирала золотистые песчинки на дне родника. Жизнь была всюду. Он был безгранично счастлив быть частью жизни, но не мог осознать этого, не ведая горя.

Он встал и, вкусно потянувшись, почувствовал необычную пустоту в области рёбер. Вдруг листья папоротника раздвинулись, и на поляну вышла женщина. Она, не смущаясь его наготы и не стыдясь своей, посмотрела на него радостно-удивлённо, и Адам ощутил, как пустота под рёбрами откликнулась сладкой болью. С тех пор, как Бог подарил ему Эдем, он не встречал никого прекрасней и удивительней.

Адам подошёл к женщине, вдохнул её пьянящую свежесть и прикоснулся к невиданной и заманчивой груди, ощущая, как упругая и нежная, она отвечает ему лёгкой дрожью. Он видел, как жизнь вспыхивает любопытными искорками в её широко распахнутых зелёных глазах и, растекаясь нежной теплотой по стройному телу, пульсирует тоненькой голубенькой жилкой на её нежной шее под волною душистых волос.

Адам и Ева были взаимоисключающи, как лево и право, и в то же время рождали бесконечность своим единством. Мелькнула мысль о том, что теперь они всегда будут вместе, и сердце сладко заныло в предвкушении совместной вечности. Он водил её по Эдему, угощал щедрыми дарами сада и знакомил с его обитателями. Когда они подошли к дереву познания добра и зла, он объяснил ей загадочный запрет Бога. Ева долго смотрела на плоды, сладко манящие тайной, и чувствовала, что почему-то из всего щедрого разнообразия сейчас ей особенно хотелось отведать именно их.



— Слушай, а что это ты ему про дерево наговорил?
— Ну ты же слышал. Запретил плоды есть.
— А что это за дерево такое?
— Обычная яблоня. Кислющая, правда, аж скулы сводит.
— Что, совсем ничего необычного?
— Необычайно кислая, говорю ж тебе. Просто уникально кислая как для Эдема. Как она только здесь прорости умудрилась? — удивился Бог, — недоглядел… Ну да ладно, и ей применение нашлось. Неисповедимы пути мои.
— А что ж ты там распинался, мол, дерево познания добра и зла, великая, мол, тайна тайн, зачем эта комедия?
— А по твоему, нужно было запретить им простые яблоки есть?
— Да зачем запрещать-то вообще?
— Запрет своей неестественностью неудержимо призывает нарушить себя, — назидательно сказал Бог и добавил, хитро прищурившись, — да вот тебя хотя бы взять. Не запрети я тебе быть равным себе, неужто ты бы поднял небесное восстание? Да ты бы пальца о палец не ударил бы.
— Так это что же, выходит, ты всё просчитал и специально подстроил? — попахивая серой, удивился собеседник.
— А то! — усмехнулся Бог, — ведь в каждой пылинке я. Это закон. Каким-то равенствам и неравенствам здесь попросту нет места. Вот и жил ты спокойно и никакие мифы о равенстве тебя не волновали. А тут, видите ли, запретили что-то. Ах как обидели! Как! Мне! Запретили! Да вы! Да я! Да у меня! — веселился Бог, изображая разгневанного Люцифера, — да и, между прочим, запретов нет по определению! Моя суть — свобода. Как свобода может что-то запрещать?
— Ну даёшь, — удивлённо протянул Люцифер, — да зачем же тебе нужно было моё падение?
— Прям таки, падение, — проворчал Бог, — нет никаких падений и взлётов. Неужели не понял до сих пор? Расслабься.
— Но всё таки, зачем тебе нужно было моё восстание?
— Мне понадобится сила, якобы противостоящая мне. Альтернативная, так сказать. В качестве варианта и препятствия. Ты или кто другой — не суть важно, просто ты казался самым достойным оппозиционером. Способный. Гордый. Непокорный, — не без иронии похвалил Бог.
— Ну допустим, нужна тебе альтернатива, но яблоки-то обычные какой смысл запрещать? — опять ухватил основную нить разговора Люцифер.
— Ты что забыл? Я же им не яблоки есть запретил, а Таинственные Плоды Древа Познания Добра и Зла! — нарочито пафосно промолвил Бог и хихикнул.
— Но на самом-то деле это обычные кислые яблоки!
— Но они-то этого не знают! — радостно воскликнул Бог, — Поэтому обязательно скушают. Как миленькие. Против манящей силы запрета не попрёшь, а тут ещё и Тайна в придачу. Свобода, она, приятель, запретов не терпит, а запретная тайна… Тут уж никто не устоит.
— Всё равно не понимаю чего ради весь этот фарс… Ну попробуют. Сразу поймут, что это обычные яблоки, и что?
— Ну уж нет. Как только попробуют, им тут же откроется Великая Тайна Добра и Зла, — опять шутливо-пафосно изрёк Бог, — они осознают целую кучу своих грехов и начнут свой путь к праху из которого вышли.
— Но как?!!! Ведь это же просто яблоки! — уже не выдерживал Люцифер.
— Ага. Только кислые, — продолжал подтрунивать Бог — но ты, дорогой мой Люциферчик, недооцениваешь силу веры! Они-то считают эти кислые яблоки плодами, открывающими великие тайны. Уж поверь моим сединам, стоит им только надкусить эти яблочки, таких тайн напридумывают, что мало не покажется. Вечно разгребать будут. И грехов придумают, и соблазнов, и добро со злом в придачу. Вера — штука мощная.
— Ну ты даёшь, — восхитился Люцифер божественной стратегии, — но всё равно не понимаю, на что тебе их выдуманные грехи да соблазны сдались?
— Что бы сквозь них они добирались ко мне.
— Но ведь они и так с тобой. — никак не мог ухватить Люцифер суть замысла.
— А зачем они мне такие? Ангелы бескрылые. Они со мной без понимания. Просто потому, что иначе быть не может.
— Ну а какая разница? Они же и со своими выдумками всё равно с тобой останутся, сам же говоришь, что по другому быть не может.
— Да, но теперь им придётся это осознать… Понимаешь, мне свободные единомышленники нужны, а не вынужденные последователи. А какая свобода без выбора? А о каком выборе может идти речь, когда на всё один ответ: «по другому быть не может»? Вот отведают яблочек, тут у них выбор и появится. Огромный, такой, выбор, среди бесконечности надуманных вариантов. Придётся им попотеть, чтобы найти единственно возможный.
— Постой, постой. Но выходит так, что, пользуясь свободой выбора, они должны прийти к выводу, что ни свободы, ни выбора нет?!
— Совершенно верно!
— Но как же можно делать какие-то выводы, опираясь на что-то несуществующее?
— Элементарно. Правда, что ни выведи, всё будет несуществующим. Одну лишь реальную вещь можно доказать при помощи несуществующего — несуществующего не существует.
— Глубокий вывод. — хихикнул Люцифер.
— Не умничай, шутник. — нестрого одёрнул Бог.
— Но всё же, доказывать, что нечто не существует, опираясь на это нечто — это ведь парадокс.
— А я и есть парадокс, — ответил Бог, — Я — это невозможная возможность всего. Сейчас этот факт для людей не дороже огрызка кислого яблока, потому что цена цели, дружище, определяется усилиями потраченными на её достижение. А у них и цели-то нет, одна данность. Нужна цель. И тернистый путь к ней.
— А вдруг они не посмеют нарушить твой запрет?
— Да куда они денутся?.. Хотя знаешь что, — задумчиво проговорил Бог — сгоняй-ка да помоги им на всякий пожарный, мало ли что… Пора тебе приступить к исполнению предназначения. Коли назвался мятежной силой — будь добр, соответствуй. Сделай путь ко мне тернистым, чтобы лишь окрепнув духом, люди могли разглядеть меня в себе. Потянешь?
— Ну, попробую. — неуверенно проговорил Люцифер.
— Ну так действуй, оппозиционер, — пошутил Бог, — а я пока вздремну часок-другой. Устал что-то…