Шева : Песнь о кошаках

Иван Денисович взглянул на градусник за окном.
Минус семь.
- Ну что ж, значит — сегодня!

Переездом института в другое здание Иван Денисович был доволен. Народ бухтел — отдали такое здание! В развалюху переехали! Вот кто-то руки нагрел…
Под кто-то, конечно, понимался директор института Городецкий.
Всем этим Иван Денисович интересовался мало, а точнее — совсем не интересовался. Оно ему надо?
Получая к пенсии еще и денежную добавку в виде зарплаты научного консультанта, чего было заморачиваться тем, что его напрямую не касалось?
И кабинетик его, хоть и маленький, хоть и под крышей, на последнем, седьмом этаже здания, был довольно уютным и очень его даже устраивал.
Единственное, что его начало беспокоить последнее время — какие-то странные звуки на чердаке над его комнатой. Обычно ближе к вечеру сверху начинал слышаться какой-то скрегот — будто кто-то точил когти о половицы.
- Ну прямо как в «Кысе» — думал Иван Денисович.
Видно звуки эти слышал не он один, потому что в институт уже два раза приезжала служба дератизации. Чем-то брызгали и посыпали в конце рабочего дня, но звуки над головой Ивана Денисовича от этого не прекратились.

…Однажды, ближе к вечеру, когда он файфоклокничал, Иван Денисович решил самолично проверить — какие-такие призраки, что там за потомки собаки Баскервилей обитают?
Чердак еще немного освещался последними лучами закатного солнца, но по углам обширного, хотя и захламленного помещения уже наступали сумерки.
Постояв тихонько пару минут, Иван Денисович вдруг действительно услышал сначала шорохи, потом уже известный ему скрегот. Потом из-за строительного хлама и старой канцелярской мебели, которой был завален чердак, вдруг начали появляться чьи-то потешные морды.
Идентифицировать которые применительно к известным ему животным Иван Денисович не смог.
- Неужто действительно обитель зла? – насторожился было он.
Вдруг его осенило. Он разломал на кусочки свой бутерброд с ветчиной, с которым пришел на чердак, и положил их на пол. А сам притаился.

…Вот так они и познакомились. Иван Денисович долго думал — как их называть?
А потом махнул рукой и звал их просто — кошаки.
Потому что больше всего в их внешнем виде и повадках было, пожалуй, кошачьего. Если не обращать внимания на вытянутые морды, заячьи уши, отсутствие хвостов и большие собачьи когти.
Которые и создавали тот фирменный, «кысевский» звук.
…Уже через пару недель кошаки Ивана Денисовича совершенно не боялись. Наоборот, радостно выбегали навстречу, когда он поднимался к ним в обед, а бывало, и по окончанию рабочего дня.
Умны они были не по-звериному.
С их вожаком, которого Иван Денисович почему-то звал Винниту, он пристрастился играть в шашки. И надо сказать, нередко вставал из-за стола проигравшим.
И еще.
Кошаки были очень музыкальны. Любили, когда Иван Денисович напевал какие-то мелодии. Но безусловным хитом была для них песенка — Капитан, капитан, улыбнитесь! Только смелым покоряются моря…
Как только Иван Денисович ее затягивал, кошаки становились друг за дружкой, поднимались как сурикаты на задние лапки, клали передние лапы друг другу на плечи, и огромным живым пелетоном шагали за Иваном Денисовичем.

…Тем временем по институту ползли слухи. Один страшнее другого. О бродящих по коридорам института в вечернее время крысах размером с собаку.
А тут и у Ивана Денисовича возникла проблема.
У него, одинокого пенсионера-холостяка, была одна, но, как говаривали в старые времена, пламенная страсть.
Да нет, не малолетки.
Целый год он регулярно откладывал с зарплаты, пенсию вообще не трогал, но когда приходило время отпуска, ехал за границу.
Нет, Турции и Египты его совершенно не интересовали.
Любил он экзотические, как правило, азиатские страны. Впечатлений и воспоминаний после которых потом хватало на целый год.
Но вот в следующем году Иван Денисович решил почему-то съездить на Канары.
Атлантический океан, черный песок пляжей, вулкан Тейде, девочки, дайвинг, снорклинг, кайтсерфинг.
Вот захотелось — и все.
Позвонил в турфирму, через которую все время ездил и которой доверял. Сколько, мол, примерно, будет стоить? Через день ему перезвонили, назвали цифру. Сумма была подъемной. Но через год. А вот за авиабилеты надо было заплатить сейчас, сразу. Потому-что, мол, «высокий» сезон, все заранее бронируют и прочее и прочее.
Сейчас таких денег у Ивана Денисовича не было. У сослуживцев Иван Денисович не занимал никогда. Принципиально.
В профкоме развели руками. В бухгалтерии тоже сказали, что денег на матпомощь нет ни копейки.
И в этот нелегкий для Ивана Денисовича момент его вызвал к себе директор института.
Городецкого Иван Денисович недолюбливал. Пухлолицый, розовощекий, с прической ежиком он напоминал ему Калягина в «Прохиндиаде».
Хитро улыбаясь, тот сказал, — Денисович! Поговаривают — вы того…С братьями-то нашими меньшими! Так давайте договоримся – вы их того – а я вам матпомощь!
Сначала Иван Денисович отнекивался — Ничего, мол, не знаю, наговаривают.
Но когда директор назвал сумму, Иван Денисович сломался. По итогу договорились — оговоренная сумма налом плюс техническое сопровождение.
- Только не сейчас, когда похолодает! — буркнул Иван Денисович в конце.
Директор был согласен на все. Лишь бы убрать, как он сказал — этих тварей.

…Когда Иван Денисович затянул «Капитана», кошаки во главе с Винниту привычно построились за ним.
Не оборачиваясь, Иван Денисович неспешно пошел к лифту. По стуку когтей зверят по паркету сзади понимал, – идут.
Вошел в лифт. Повернулся. Плотно, но поместились все. Винниту стоял снаружи, будто контролируя соплеменников. Дал поджопника отставшему малому кошачку и вошел сам. Последним.
- Как капитан! — грустно подумал Иван Денисович. И опустил глаза в пол. Смотреть кошакам в глаза он почему-то не мог.
Спустились на первый этаж. Двери лифта открылись. Как и договаривались, от лифта к выходу из здания института был сделан специально огороженный проход.
По обе его стороны, напирая друг друга, толпились институтские.
- Прямо, как в Каннах на красной дорожке! — подумал Денисович.
Под шепот, восклицания институтского люда и даже вскрики слабонервных дам отряд кошаков во главе с Иваном Денисовичем вышел из здания института.
Далее они двинули в сторону находившегося невдалеке от института пруда.
Да какой там пруда — небольшого прудика. Возле берега уже подернутого льдом.
По заданию Ивана Денисовича завхозом института из досок там был сооружен деревянный помост, уходящий в сторону центра пруда.
Подойдя к нему, Иван Денисович ускорил шаг, а затем вприпрыжку побежал. Сглатывая слезы, упорно попадавшие в рот, он громко затянув их любимую — Капитан, капитан, улыбнитесь…
По стуку когтей по доскам он понимал, что кошаки бегут за ним.
Добежав до конца помоста, он спрыгнул в стоящую внизу заранее приготовленную лодку, оттолкнулся, и не оглядываясь, быстро начал грести.
Он знал, что сейчас завхоз Фомич с подручными выдергивают доски из помоста.
Мозги сверлила фраза из анекдота — Ты знал! Ты знал!
Но кроме этого было еще ощущение, что чей-то взгляд жжет ему спину.
- Винниту! — догадался Иван Денисович и сопливо всхлипнул.
Почему-то вспомнились слова из старой песни — Я убью тебя, лодочник!

Выбрался на берег Иван Денисович специально в другом месте.
На душе было сумеречно. Вспомнил деда Мазая, вернее анекдот про него. Который кончается словами — И перед ребятами как-то неловко…
В горле пересохло.
- Поздно пить боржоми! – с тоской подумал Иван Денисович, — А вот пивка в самый раз! – и с этими словами двинул в сторону института. Дело в том, что рядом со входом в институт прямо на улице стояла точка с разливным пивом.
Иван Денисович неоднократно отмечался здесь и, как завсегдатай, даже был в приятельских отношениях с продавщицей.
Айзе, молодой татарке, приехавшей в Москву из каких-то ебеней, тоже почему-то нравилось перекинуться словечком с эти немолодым, но импозантным мужчиной.
К Айзе стояла очередь — человек пятнадцать.
- Пятнадцать человек на сундук мертвеца — почему-то всплыло в голове Ивана Денисовича.
Он скромно встал в конце очереди, но Айза, увидев его, призывно махнула ему.
И налила без очереди.
- Эх, бедолага! Образования бы тебе, цены б не было. Простая девчонка, но до чего добрая душа! – подумал Иван Денисович, и сдувая пену, сказал – Холодно сегодня!
- Да, нет, уже потеплело — минус три! – ответила Айза.
- Слышала, что я учудил?
- Да уж, перформанс, говорят был… Но по мне — Гринписа на вас нет! Хотя — экзистенциальненько! Можно сказать — реминисценции на тему Ганса Христиана, а точнее — Гаммельнского крысолова братьев Гримм. А может, даже, и на достоевщину Кнута Гамсуна!
Первый в очереди мужик непрошено встрял в разговор — А мне «Улисса» Джойса напомнило…
Второй по очереди возразил — Да нет! К Кастанеде гораздо ближе!
Третий буркнул — Ах, оставьте! Выебоны это все! Нет той латентной лапидарности, которая могла бы украсить эту инсталляцию… — он было поднял верх кулак и хотел что-то сказать еще, но замолчал, и видно, так и не найдя нужных слов, горько закончил — Нет! Так…оксюморон. Как Шева писал — не туда!
Айза, наливая очередную кружку пива, и пританцовывая от холода без колгот в своих в коротких обтянутых шортах, внимательно прислушивалась к разговору.
Иван Денисович одобрительно взглянул на точеные ножки, плавно переходящие в еще более интресные части тела, но затем нахмурился и по-отечески так сказал:
- Айза…ты это!
- Что, Иван Денисович?
- Без колгот ходишь — хоть исподнее теплое одевай!
- Так Иван Денисович, стринги-то теплые, с начесом, не делают!
Народ в очереди засмеялся.
- Иди уже, иди, Франческо! — бросил какой-то мужичок из середины очереди. И сплюнув, добавил — Скотино!
Нездоровый румянец его испитого лица неприятно напомнил Ивану Денисовичу Городецкого.
Он допил бокал, повернулся и решительно зашагал к метро. Домой надо.
Домой.

Первое, что сделал Иван Денисович, придя домой – достал из холодильника бутылку водки и хорошенько ебнул.
Граммов двести. А то и двести пятьдесят.
На душе все равно что-то муляло. Будто тесный ботинок обул.
На голову или на сердце только, было непонятно.
Решил на ночь что-то почитать. Достал с полки нечитанную книгу.
Автор был незнаком. И название было какое-то странное — «Последний сон разума».
В три часа ночи пробежал глазами последнюю строчку — Татарка Айза торговала свежей рыбой в магазине с названием «Продукты»…
Захлопнул книгу, отложил. Смахнул слезу.
Непонятно для кого произнес вслух — И нахуя мне были нужны эти Канары?
Неожиданно посветлев лицом, решил — Весной, как лед растает, обязательно надо будет на пруд сходить.
А вдруг?