иван голь : Тата

Я снова не выебал ее. Банально не выебал. Нет, это не пошло, или вульгарно. Это гораздо менее вульгарно, чем тексты про ювенальную юстицию, или пересчеты денег Собчак. В моей ситуации присутствует трагедия. Натуральная трагедия. Ведь я снова не смог ее выебать.
Ей двадцать один. Мне двадцать четыре. У нее неправильный выговор, волосы, в которые хочется зарыться, идеальные зубы, маленькие титьки, и лицо, будто выточенное из мрамора- чистое и отрешенное. У меня всклоченные черные волосы, неплохая работа и наркотики. Ее зовут Тата. Меня –Ваня. И сегодня ночью, как и полгода назад, Ваня не выебал Тату.
Сейчас я сижу, пишу эти строки, в старом доме моих родителей. В полутьме набиваю на клавиатуре слова, и с каждой новой буквой, с каждым новым звуком из динамиков, понимаю- я с н о в а н е в ы е б а л е ё. Рядом слабым светом светит электрический обогреватель. В этом доме холодно, и я иногда поворачиваюсь на свет. Он освещает мое лицо, которое целовало несколько часов назад ее плечи, мои руки, которые этой ночью держали ее легенькую игрушечную голову, отсвет падает и на остальное тело. Тело, которое не выебало Тату.
Я не юн, и я не Вертер. Стреляться глупо. Любить тем более.
Я повстречал эту женщину в прошлом ноябре. Тихую и светлую. В тот день я разлил бутылку бальзама на ноутбук соседа, и мы с ним ссорились. Я был пьян. Я хотел спать. У меня были газы. Она зашла смотреть кино. Не лучшее время для знакомства, не так ли? Тем не менее, поверьте, это поинтереснее затасканных блядей в толчках ваших клубов, или ебанутых левых и правых пезд на ваших митингах. Возможно, конечно, только возможно, у меня намечалась Любовь. Любовь, ребята! А я не смог.
Она не первая в моей жизни. Девушки любят меня. Я позволяю им играться собой. К тому же в отличие от многих своих друзей я могу выбирать. И я выбираю. Я всегда выбираю самых непреклонных, самых сумасшедших баб.
Однажды у меня была женщина- твердая, как камень, неприступная, как гора. Когда я сжимал ее в своих руках, мышцы лопались у самых плеч моих, жилы вырывались из тела и прятались по углам комнаты, от напряжения взрывались лампы в светильниках, ураганы и штормовые волны замирали, глядя на нашу битву. Я победил ее. Выдавил из нее воду. Выдавил нежность. Ее было мало. Она ушла крушить чужие судьбы. Мне было жаль эту сильную бабу.
После нее я встретил совершенно другую, прекрасную и хитрую женщину. Она летела по жизни, по течению жизни, пересекала поле судьбы, подобно дикой лошади. Когда она тормозила – она превращалась в воду. Затекла в меня. Во все мои отверстия, закупоривала их, душила и пожирала меня собой. Она была сумасшедшей и лживой. Когда она уходила от меня, я сказал ей: «Притормози». «Нет»- ответила она. В ту ночь я плакал. После встретил ее бегущую, свободную и беспечную, и встал на пути. Она двигалась на меня. Из- под копыт ее разлеталась сажа и пыль, позади горела земля, ее глаза были мутны от вкуса дыма. Когда она поравнялась со мной, я схватил в кулак ее тело, кожу в районе бедра. Она рванулась вперед и вырвалась, но в моей руке еще долго дрожала ее плоть. Податливая и теплая. Потом она надоела мне, и я выкинул эту плоть псам.
После этих двух я устал. Я был совершенно выжат, и мне было холодно. Я грелся у ног других женщин. Впускал в свою жизнь мелочь. Это были бабы, клянчившие любовь, серые, злые и грязные. Они целовали мои руки, царапали мою спину и впивались в мои волосы. Я ебал их. И был хорош. Обо мне говорили краснея.
И в этот момент, повторюсь, появилась она. А я был пьян. Однако мы понравились друг другу. После трех недель общения в сети я подошел к ней. Я снова был пьян и сказал ей «Приходи ко мне на свиданье». Она ответила, ненадолго задумавшись: «Почему бы и нет».
В отличие от предыдущих ее мужчин, я смог смять этот мир в плоскость и кинуть ей под ноги. Я дотянулся до звезд, растоптал их и бросил в шампанское. Я сорвал лучшие цветы и превратил их в прах, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что они красивее моей женщины. Из цифр циферблата я сложил гимн, и птицы пели его. Я смог сделать все это, в отличие от ее мужчин. В отличие от меня, ее мужчины смогли выебать ее. А я нет. Изнасилованная вселенная в ту ночь плакала на моих коленях.
Я не выебал ее тогда. Не выебал ее и сегодня.
Вечером Тата пришла ко мне. Мы не виделись с февраля. В моей пустой квартире мы сидели на полу и курили план. План был отличный. Нас перекрывало волнами кайфа. Мы смеялись, забыв о часах. Смеялись, как будто никогда не умрем. Ее худенькое тело несмело прислонялось к моим плечам. Я показывал ей фильм. Мое сердце разрывало виски. Я понимал что выебу ее. Наконец-то я выебу эту упрямую самоуверенную девку.
Пришла пора ложиться спать. Я онемел. Такое было впервые. Я не мог сказать, приказать ей. Я просто стоял и молчал. Она снимала с себя маячку и мальчуковые джинсы. Ее идеальное тело было достойно не моей дешевой обстановки, не черной надувной кровати с аляповатым бельем. Оно должно было выставляться в лучших галереях мира. Статуи встали бы перед ней на колени, картины бы побелели до чистого листа, увидев ее красоту. Мир бы свихнулся и запел про любовь. Но мир не видел ее. Ее видел я. Мой член разрывал трусы, в нем пульсировала вся кровь планеты. Он собирался войти в Нее.
Я лег рядом.
Грозы утихли, крысы замерли, волчий вой оборвался, и к мальчику в горах не вернулось эхо. Шаг был за мной. Я поцеловал ее плечо. Коснулся рукой живота. Она дышала тяжело. Я растворялся в ней.
Иван, там на земле, на крошечной надувной кровати, протянул руку и повернул лицо Таты к себе.
Я парил над ионосферой. Я срывался вниз, и взлетал подхваченный ветром. Она отвернула лицо. Такие не сдаются без боя.
Мир замер.
Ребенок родился немым.
Солнце остановившись на линии горизонта наслаждалось моим животным страхом перед прекрасным.
Титаны шептали мне- возьми ее силой. Трава вставала против линии ливня и умоляла меня сделать шаг. Мяч бешено прыгал по кругу рулетки.
Я обнял ее и сдал партию.
Сопротивляться себе невозможно. Я снова не смог ее выебать. Не смог взять ее даром.
Если бы мне сказали: «Иван, отдай жизнь за нее, за эту девку, возьми ее и умри». Я согласился бы с радостью. Я вынул бы из себя дыхание, бросил его в пыль, и сказал сухим губами: «Дайте мне Тату».
А просто взять я не смог.
С утра я проснулся раньше нее. Я понимал что снова не выебал ту, о которой мечтал. Одну единственную, которая мне нужна. Я нашел на ее спине родимое пятно. Оно пряталось под лоснящимися волосами, и было гадким. Широким уродливым родимым пятном с двумя черными волосами, росшими посередине. Она спала. Я прижал ее к себе сильнее, и начал целовать эту уродливость. Я гладил ее плечи я гладил ее лицо, я гладил ее бритые ноги. Я не прощал женщинам даже небольшие родинки. Ей я простил все. Я впивался губами в это гадкое родимое пятно. Я целовал его. Я упивался им. И был счастлив. Впервые за последние полгода.
Я не выебал ее. Я выебал весь мир.
Когда я только думал об этих строках, возвращаясь домой с автовокзала, я увидел падающую звезду. Я загадал желание. Как оказалось, это была не звезда, а самолет. И он не падал. И хорошо. И пусть летит. Потому что даже самые лучшие желания грустно загадывать на падающие самолеты.