Fairy-tale : Страдания престарелой Джульетты

Страдания престарелой Джульетты

Эту странную маленькую старушку привез в хоспис племянник. Из его сбивчивого рассказа Полина поняла, что у Веры Николаевны есть и сын, и дочь, и муж, только ухаживать за ней они не захотели. Дочь в очередной раз неудачно вышла замуж, и зять, которого диагноз «рак молочной железы 4 стадии» пугал, попросил не привозить маму домой из онкологического диспансера. Зятя вообще страшила тема смерти, поскольку был он из поколения тех молодых идиотов, которые тешат себя мыслью, что будут жить вечно и счастливо. Сын Веры Ивановны проживал за границей, в Германии, и, услышав от сестры печальную новость, выслал денег и попросил сообщить, когда похороны. Муж увидел в болезни жены лишь законный повод нажраться до зеленых соплей. Племянник приехал на дорогой машине с эмблемой «Лексус», спросил номер благотворительного счета хосписа и пообещал приехать в ближайшее воскресенье.
Вера Николаевна понимала, конечно, что до встречи с Богом есть остались считанные дни, но старалась держаться бодро, много шутила, с удовольствием гуляла по парку, хотя было видно, что силы понемногу оставляют ее.
Однажды утром, когда Вера Николаевна вышла на прогулку, Полина последовала вслед за ней. В парке работники хосписа разбили небольшую клумбу, и санитарка отправилась полить будущие розы. Вера Николаевна сидела в беседке и громко декламировала отрывок из «Ромео и Джульетты»:

— Прощайте. Богу одному известно,
Когда мы с ней увидимся опять.
Холодный страх по жилам пробегает;
Мне кажется, что жизни теплоту
Он леденит. Я позову их снова,
Чтобы они ободрили меня.

Вера Николаевна посмотрела на утреннее солнце, которое в середине мая еще не спешило согревать воздух, но уже светило вовсю. Она ждала от небесного светила то ли поддержки, то ли летнего тепла.

— Кормилица! — К чему? Что ей здесь делать?
Должна одна я сцену разыграть
Ужасную. Сюда, фиал!
Что, если не подействует микстура?
Должна ль тогда венчаться завтра я?

Вера Николаевна изобразила живое отчаяние, словно ей завтра предстояла принудительная свадьба с каким-то омерзительным типом. Полине пришла на ум ее подруга Лара, которая два года назад познакомилась по Интернету с
пожилым американцем Фредом. «Рожа у него вся рыхлая и в складку, как у шарпея, — делилась она с подругой, — как представлю, что придется с ним в койку ложиться, мурашки по коже бегут. А замуж идти надо». Лара, этот нежный цветок, заботливо взращенный бабулей и мамой, после смерти обеих, впала в длительную депрессию. Университет Лара бросила на втором курсе (искала себя в сибирском монастыре, но нашла лишь скуку смертную), к работе физической питала отвращение, поэтому предпочла найти толстую шею, на которую можно сесть.

-Нет, нет; вот в чем мое спасенье будет.
Лежи вот здесь. А если это яд,
Что мне хитро поднес монах, желая
Меня убить, чтоб свадьбу устранить,
Которою он был бы обесчещен,
Так как меня с Ромео повенчал?

С Фредом Лара уехала встречаться в Мурманск. Американец выслал ей приличную сумму денег на билеты и новый гардероб, и Лара решилась. Из Мурманска она не вернулась.

— Боюсь, что так. Однако, нет, едва ли, -
Не допущу я этой мысли злой:
Он до сих пор был святостью известен.
Что, если я проснусь в своем гробу
До времени, когда придет Ромео,
Чтоб выручить меня? Вот что ужасно!
Не задохнусь ли в этом склепе я? -
В смердящий рот его не проникает
Здоровый воздух… Не умру ль я прежде,
Чем явится Ромео мой?

Тетя Надя, педагог того самого универа, который Лара бросила, подала непутевую племяшку в розыск. Из Мурманска сообщили, что Лара была найдена в одном из уличных биотуалетов мертвой. Вскрытие показало кардиомиопатию – тяжелую патологию сердца, которая возникает на фоне злоупотребления алкоголем и наркотиками.

— А если
Останусь я жива, — то мысль одна,
Что смерть кругом и ночь, весь ужас места,
Старинный склеп, где столько уж веков
Всех Капулетти кости погребались
И где лежит Тибальд окровавленный,
Еще недавно так похороненный,
Гниющий там под саваном своим;
Где, говорят, умерших тени бродят,
В известные часы ночной порой...
Лара тоже, как и зять Веры Николаевны, до истерики боялась всего, что связано со смертью. Она даже ездила в Питер, где какой-то экстремал уложил ее и еще пару хлюпиков в землю и закопал, оставив лишь отверстия для кислородных трубок. Лара лежала под землей в полной темноте и тишине, прислушиваясь к своим ощущениям. Она думала, что этот психологический ход позволит ей убежать от своей фобии. Наивная!

-Увы, увы! ужель невероятно,
Что рано так проснувшись в этом смраде
И слушая стенания кругом,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда ее из почвы вырывают, -
Возможно ли мне не сойти с ума?
О, если я средь ужасов подобных
Проснусь вдруг, то не лишусь ли я
Рассудка, и в безумии моем
Не стану ль я играть костями предков,
Не вырву ль я Тибальда труп кровавый
Из савана и, в бешенстве, схватив
Кость одного из прадедов моих,
Не размозжу ль той костью, как дубиной,
В отчаянии я голову себе?

Вера Николаевна вздохнула и сделала паузу. На ее лице был написан тот самый первобытный ужас перед собственным концом, какой испытывают все люди. Полина видела фотографию мертвой подруги. Этот ужас на ее лице читался столь явственно, что сомнений не оставалось: где-то за мгновение до остановки сердца Лара узнала, что ее ждет. А возможно, она увидела, куда ей предстоит отправиться.
Неожиданно Вера Николаевна вскочила со скамейки и принялась разглядывать дорогу, ведущую к выходу из парка. По ней степенно шагал похмельный селянин, который решил сократить путь до маленького частного магазинчика, бойко торговавшего дешевым вином и ливерной колбаской. Мужик был небрит и похмельно озабочен.

— О, это что? Мне кажется, я вижу
Тибальда тень… Ромео ищет он,
Пронзившего его своей рапирой.
Остановись, Тибальд! Иду, Ромео!
Иду! Я пью вот это для тебя.

И Вера Николаевна поднесла ко рту воображаемый кубок с ядом. Это был отличный монолог, который оценили бы по достоинству и Станиславский, и Качалин.
Полина спросила у постовой медсестры Лизочки:
- А эта Вера Николаевна, она, наверное, актрисой была?
- Ага, — кивнула Лизочка, — я еще на спектакли ходила, где она участвовала.
- Классно она Шекспира читает! – восхитилась Полина.
- Шекспира? – удивилась Лизочка. – Она в кукольном театре всю жизнь играла. – Лису Алису, Морозко, белочек-зайчиков.
…Умерла Вера Николаевна спустя неделю. Хоронил ее тот самый племянник-олигарх, который рассказал Полине, что в раннем детстве часто болел гриппом, и тетушка читала ему, пышущему жаром, веселые детские сказки, показывая героев в лицах. Он смеялся от души, и быстро выздоравливал.