космополит : Убийца.

Федор Иванович двадцать два года отработал на тепловозе. Работа довольно простая. Кто не в курсе, управление локомотивом дело плевое, как говорится, разгоняйся да тормози, и не забывай следить за приборами. Среди плюсов так же можно отметить постоянный доступ к дизельному топливу, воровством которого не занимался только машинист, нарисованный на плакате при входе в депо. В две секции, на экипировке, заправляется 14 000 кг топлива, поэтому можно с уверенностью констатировать, что слив сотни литров даже как то неудобно называть воровством. Но как в любом хорошем явлении, наделенным множеством плюсов, работа в локомотивной бригаде (машинист и помощник), была сопряжена с мелкими неугодными мелочами. Например, ночные поездки или технические занятия. Но эти, так сказать, неудобства немного омрачали, однако в целом не играли большой роли. Так что Федор любил сою работу, и даже начал замечать с возрастом некую романтическую составляющую стальных магистралей.
Сидя в дешевом баре, он пил в полном одиночестве. Федор расположился на самом краю стойки, там, где она упиралась в стену. Вокруг было шумно, речь мешалась с музыкой, а нецензурная брань с разговорами о качестве Меньшикова как артиста. Все это сплеталось в дикую кабацкую какофонию. Пахло здесь так же мерзко, как и звучало. А выглядело все это еще хуже. Затянутое плотным никотиновым туманом заведение, наливающее всем, не брезгующее совершенно никакой клиентурой.
Разглядывая свой бокал, машинист угрюмо обдумывал еще один минус своей работы. Пять часов назад на перегоне Лавровая-Корятин, он превратил Жигули с тремя пассажирами в кучу мятого железа, битого стекла и мясного фарша. Автомобиль проскакивая не оборудованный переезд попал аккурат под локомотив. Поезд, общим весом пять тысяч тонн, двигался с установленной для данного участка скоростью, девяносто километров в час. Тормозной путь в таких условиях, даже при экстренном торможении, не менее километра. Примерно столько и протащило машину, насаженную на автосцепку. График был выбит. Его с помощником сняли со смены, и отправили домой. А локомотив отогнали в депо приписки, для устранения вмятин и смены правого лобового стекла. Никто не имел претензий к Федору Ивановичу, сделать он ничего не мог. Машинист инструктор, начальник его колонны, дал бригаде три выходных.
Подобное случалось не редко, у некоторых машинистов набиралось под конец карьеры приличное количество трупов. По депо ходили легенды, про Демьяна «кровавого», который начинал еще на паровозах и к своему выходу на пенсию имел сорок две звездочки на борту.
Помянув погибших, и «поздравив» себя с почином, Федор вышел из бара, осенняя прохлада приятно освежала. Он шел по мокрому асфальту, рассматривая отражения в лужах. Достав телефон, он позвонил жене и спросил, не нужно ли чего купить домой.