Grobik : Людоед. Часть 5.

***
Ксения была сама не своя. Жизнь с людоедом Семёновым не была для неё большой обузой – но сравнивая его, могучего, с кудлатой бородой и буйным нравом и элегантного, подтянутого сеньора ди Феттучини, она чувствовала, как под лобковой костью пробуждается второе женское сердце. Оно качало свои нехитрые мысли прямо Ксении в мозг, и вскоре Ксения уже сглатывала слюну, борясь с резким набором высоты, а бортпроводницы предлагали ей чинзано и козлячий итальянский сыр.
Рим оказался хорош. Она назвала таксисту по памяти имя своего пациента, и тот, хохотнув, привёз её прямо в опочивальню сеньору Альфонсо Пьетро Марчелло Луиза Винченцо Паскуале. Он ни мало ни удивился, взял с туалетной полочки портмоне, другой рукой взбил чуб, надел лучшие кальсоны, завязал на ботинках самые яркие шнурки и вывел Ксению Семёнову в свет.
Они катались на каруселях, плевались в голубей вишнёвыми косточками, посетили оперу, театр, цирк, зоопарк и балет, ели мороженное с фисташками, самые длинные в мире макароны и даже навестили платный итальянский туалет, где останавливался сам папа Пий VI. Впечатлений было не то, чтобы больше, чем от поедания свежих почтальонов или лесников, но они были новее, ярче и культуральнее.

***
Людоед ждал свою супругу. Он нашёл девственную полянку в лесу и кровью лыжников нарисовал яркую пентаграмму, обозначив место, где должно было приземлиться аэро-такси с Ксенией. Вертолёт в назначеный час завис над кровавой меткой и Ксения кулем упала в сугроб. Вертолётчик был матёрый и знал шуточки Семёнова – он только помахал ему с высоты перчаткой, и вертолёт скрылся за верхушками деревьев. Людоед ухмыльнулся в усы и пошёл выколупывать из снега жену.
Семёновы быстро собрали весь свой незамысловатый скарб, распечатали на почте электронные билеты и ринулись в москву, в аэропорт Домодедово.

***
Папуа-Новая Гвинея встретила далёкого родственника, как полагается. Туземцы раскинули длинные кострища, повесили жаровни и вертела, изловили самых жирных туристов и сварили свежего пива из бамбука и плодов тамаринда. Людоед с семейством загуляли до утра, много плясали у костра и фотографировались.
Рано утром следующего дня Семёнов проснулся раньше всех и стал пересматривать вчерашние фотки. Его внимание привлекли две фотографии, где его жена в лёгких незимних платьях позировала у фонтанов и иностранных такси. Даты снимков также навевали вопросы. Людоед Семёнов смутился и пошёл прогуляться по пляжам Гвинеи.
Вернулся он с растерянной физиономией и большим букетом озёрных лилий. Он ткнул цветы в нос супруге и вопросительно, но нежно зарычал…

***
Через несколько дней Семёнов высох на четыре ведра слёз и всякой физиологической слизи, жена всё ему рассказала и даже немного приврала для красоты. Людоед смотрел себе в ладони и нервно бил хвостом по полу. Супругу он любил и готов был простить ей любую глупость и заблуждение. Не мог он простить только себя и того далёкого потомка древних римлян, о вкусовых качествах которых ему ещё в детстве рассказывала бабушка, защитница Тевтобурского леса и участница многих сомнительных заварушек.

***
Семёнов стал часто обнаруживать себя стоящим в каком-нибудь тихом супермаркете без мысли в глазах – он сваливал с полок полуфабрикаты пиццы и лазаньи в вакуумных упаковках и методично топтал их ногами. Брал с полок яркие упаковки спагетти и тихо ломал их в кулаке, как тонкие человеческие кости. Выискивал на полках компактные диски с записями Дзуккеро Пипо Франко и швырял их метко в продавцов – те разбегались и затаивались за прилавками, звоня в милицию. Милиционеры приезжали, но ничего не делали для задержания дебошира. Все как на подбор мужчины, они чувствовали, что творится сейчас в душе гиганта и уважительно смотрели в небо, указывая друг другу пальцами на разные созвездия.

***
Семёнов вернулся из Папуа немного расстроенный, но отдохнувший. Жена вернулась напряжённая и молчаливая. Она знала о людоедских «шопингах», но чувствовала, что этим Семёнов не ограничится – недостаток фантазии и остроумия он всегда компенсировал жуткой жестокостью поступков и солдафонским юморком, веселившим лишь его самого. И она угадала. Через неделю Семёнов исчез.

***
Жена не била тревогу целую неделю, всё надеясь, что Семёнов вернётся – и не один. Она втайне хотела, чтобы ему хватило ума добраться до Италии и разыскать сеньора Феттучини. Она хотела в память об их тревожной и сладкой связи попробовать хотя бы небольшой кусочек от его ухоженного гимнастического тела. Она бы слопала его даже сырым, хотя, конечно, предпочла бы панировку и кисломолочный соус. Но людоеда всё не было, как не было и писем от него, и телеграмм. Удивительно, но не писали про него и газеты.

***
Нашли Семёнова через три дня, распятого на кольях большой волчьей ямы. Он был гол, а одежда была аккуратно сложена в стопочку на краю ямы. Он смотрел в кроны сосен застывшим взглядом досыта поевшего человека и улыбался. Лесник констатировал смерть от потери воли к жизни, а местный участковый сухо пожал Ксении руку и зачем-то совершенно ни к месту сказал «бонджорно»…



КОНЕЦ