детский писатель Шнобель : Баллада о стрельбе (на конкурс)

«Глава Чеченской республики Рамзан Кадыров заявил, что в Чечне категорически запрещена стрельба на свадьбах…»
(САН)


История — наш воспитатель,
Ей мудрость дарована нам,
Салам тебе, добрый читатель,
Садись поудобней. Салам!

Под солнцем, как яркие стразы,
Сиянье заснеженных гор,
Седые вершины Кавказа,
О них поведём разговор.

В той вотчине жгучих брюнетов,
Один за другим перевал,
Там некогда был Грибоедов,
Там Лермонтов тоже бывал.

Далёкая периферия,
А коли серьёзно судить,
Отметим — Кавказ и Россию,
Связала незримая нить.

Наследники древних традиций,
От Грозного и до Москвы,
Имеют привычку жениться,
И, собственно, в этом правы.

Джигиту положен и нужен,
Очаг, смех счастливых детей,
И свадьба должна быть не хуже,
Чем свадьбы у прочих людей.

Невеста, чей взгляд и фигурка,
Нетронутый южный тюльпан,
Скакун и ворсистая бурка,
Да старенький дедов бердан.

Винтовка системы Бердана,
На случай, коль дремлет Аллах,
Накажет любого еблана,
Что бродят в окрестных горах.

Но главное, даже, не в этом,
Не в этом лишь кроется суть,
Кавказец зимою и летом,
На свадьбе желает пальнуть.

В Росси гармоники трели,
И раз не порвали меха,
С тоской вспоминают веселье,
Не свадьба, а так, чепуха.

Подобных различий в культуре,
Прозрачную тонкую нить,
Под силу лишь литературе,
Да Путину соединить.

Вот так год от года бы жили,
Да полнится слухом земля,
Кавказцы однажды решили,
Покинуть родные края.

На новых японских «Тойотах»,
Оставив в горах «Жигули»,
Нашли и жильё и работу,
И новое счастье нашли.

Бог в помощь им, как говорится,
Всем рада столица всегда,
Вот только с привычкой жениться,
Творится, простите, беда.

Намедни такое творили,
В Москве на углу Моховой,
Красивого горца женили,
Веселье, приправив стрельбой.

Старушек испуганный вопль,
Растерянный взгляд ДПС,
Стоял ошарашенный тополь,
Листву, рассыпая окрест.

А радость не знала предела,
И видел прохожий любой,
Что свадьба плясала и пела,
И птицей неслась по Тверской.

По поводу древних традиций,
Другим, подавая пример,
Спокойно без ложных амбиций,
Сказал своё слово Премьер.

И вторили лихо вечёрки,
Подобно дрянному треплу,
Что, дескать, возможно в Нью-Йорке,
За то схлопотать по еблу.

Да что там, в Нью-Йорке, поближе,
В Европе, где нравы просты,
В каком-нибудь сраном Париже,
И то огребли бы пизды.

Под гвалт на повышенном тоне,
Вбивается в общество клин,
Премьер говорил о законе,
И об уважении, блин.

Не поняли, не разобрались,
Всё в кучу свали в одну,
Но, как бы враги не старались,
Корабль не пустили ко дну.

В России порядки другие,
Своих не сдают задарма,
Хоть всякие случаи были,
Но общая жизнь и судьба.

Икру критиканы метали,
Шумели, галдя тут и там,
Однако всё быстро расставил,
Кадыров по нужным местам.

Конкретный мужчина, железо,
Харизмы тут не занимать,
Сказал, точно бритвой отрезал:
«Я всем запрещаю стрелять».

Магической силе подобно,
Улёгся вмиг выстрелов лай,
И стало вдруг так неудобно,
За то, что мы подняли хай.

Живут города и аулы,
И время неспешно идёт,
Нет, всё-таки общей культуры,
Порою нам недостаёт.

Терпимость, закон и свобода,
В России всему голова,
Равно, как и дружба народов,
Отнюдь не пустые слова.

В семье нашей всяко бывало,
Случалось, что мяли бока.
Чу, где-то гармонь заиграла,
Гармошка в законе пока.