sanitar-gibrid : Старикам тут не место!

Смотрит он на меня своими серым глазами сквозь стекло — с пренебрежением, нехотя. Весь в белом, а на мне лишь мой балахон, который сохранился со времен развала союза. Говорит мне:
- Извините, у меня распоряжение.
- Что?! Что?!- негодовал я от происходившего со мной зла. Он безразлично косился на меня.
- Распоряжение у меня. Инвалидам-колясочникам нужно добираться своим ходом. Скорую не предоставляем, извините.
Он уже собирался уходить, судя по его спешному взгяду.
Я понимал, что спорить с этим товарищем бессмысленно. В то же время я горел желанием спокойно добраться до своей палаты в другом городе. Кто мне из окружающих мог объяснить — почему такая несправедливость была к моей персоне? Все-таки я решил попытать счастья и обратился к доктору снова:
- Доктор, — начал я учтиво, спокойным тоном, понимая, что в данной ситуации горячиться — себе делать хуже,- До ближайшей больницы двадцать километров, а в карманах пустота — такси мне не взять. У меня вряд ли получится добраться самостоятельно.
Я взглянул в окно. Метель била по окнам.
- Понимаешь...- на его лице появилась легкая ухмылка, — это ведь распоряжение — против него не пойдешь. Бензин нам послан Богам, его надо беречь.
«Бензин нам дан свыше. Я, видимо, был откопан из ада,- подумал про себя» Мне стало плохо, я умирал. Дыхание участилось, я начал нервно кашлять, сердце било, словно колокол.
Доктор провел по своей щетине рукой, для него мое состояние ничего не значило. Я резко сказал ему:
- У меня пневмония! Вы сами ставили этот диагноз, и мне нужно ехать на лечение!
Для него моя реакция была жестом отчаяния. Он улыбнулся. И внимательно осмотрел меня. Глаза прожигали меня насквозь. На секунду мне показалось, что я стою перед дьяволом.
- Велика беда! Это даже несерьезно. Если бы у вас был аппендикс — тогда был бы другой разговор, а это лишь никому не нужный треп...
Да передо мной жертва кастрированного образования и вовсе не человек! Кто его учил так общаться с людьми? Неужели, пройдя войну, я заслужил такого обращения? Ярость кипела во мне. Он был враг в эту минуту, но я понимал, что он так обращается со мной только потому, что так хочет руководство, а он лишь пес, существующий на подачках. Я — бедный и одинокий пациент.
-Так что, батенька, пешочком и никак больше.
- Но… — хотел я только возразить, как был перебит.
- Никаких «но»! Пешком и никак больше!
Ба! — думал я, — дожили… Когда-то люди боролись за идею, за страну. Спасали своих, а в наше время все спасают свои кошельки, и им плевать на то, что ты человек. Нет денег — нет жизни.
Стыдно за этого парня, отчитывавшегося передо мной, который показал себя человеком, который хочет быть системой, а не идти против нее. Стыдно!
В одном я благодарен докторам этой больницы — за то, что родился бесплатно.
Продолжение разговора не имело смысла. Врач кивнул и ушел «заниматься»своими делами.
Я развернулся в сторону двери. Мне предстояло еще выйти из этой треклятой больницы.