Федор Русаков : Мечты сбываются

С фотографии в одноклассниках на меня смотрел лысеющий парень в очках. Совсем не такой, каким я его помню.
От шапки коричневых волос не осталось и следа. Белело темечко. Очки добавляли солидности. Офисное кресло и широкий стол добавляли значимости.
Это был тот же человек. Но другой.
Мне было лет 13 когда он поселился по соседству.
Мы как-то сошлись на почве музыки.
Вокруг все слушали «Касту». Какой-то забугорный рэп от темнокожих исполнителей, ну и всякую всячину. Но модно было быть именно рэпером. А он притащил кассету с ATB…
Мы слушали ее на старом кассетнике. Я поначалу не въезжал. Но потом он давал еще послушать Brooklyn bounce, голландских диск-жокеев, Scooter и самое ценное – кассеты нашего, местного производства, которые можно было купить только в определенных местах – «Сиреневых точках». ППК, Zoomer, Железка, Сутенер Дэн, Баста Хрю… Это были магические слова и совершенно мифические люди, о встрече с которыми и мечтать не приходилось.
Мы копили на «школьных завтраках» для того, чтобы раз в месяц поехать в Ростов и купить очередную порцию кассет.
Он мечтал быть ди-джеем.
Мне нравилось, что он делится мечтами со мной.
Мы переписывали кассеты, вставляя в песни скретчи и вертушки, сводя треки в один микс. Как будто настоящие ди-джеи.
Сборник «Город счастья 2000» сорвал нам голову. Он выходил в картонной коробочке, а не так как все – в пластиковой. Мы боялись, что коробочка истреплется от постоянного таскания всегда и везде. Я аккуратно разрезал ее и приклеил к пластиковому боксу под кассету. Получилось надежно.
Потом под «Город счастья 2000» проходили все наши школьные дискотеки. Это была самая модная музыка на тот момент.
По крайней мере для нас.
Он мечтал быть ди-джеем.
Я мечтал о том, как я буду гордиться, что мой друг – ди-джей.
Его семья получила квартиру и они переехали в Ростов. На самый дальний конец большого города от нашего маленького городка. С тех пор я видел его один раз.
Он приезжал сюда. В желтых очках. Непременном атрибуте любого ди-джея тогда.
У меня тоже были желтые очки.
Я уже слушал The Prodigy. Он продолжал следить за творчеством голландских ди-джеев.
Поговорили 10 минут от силы.
Больше я его не видел…
Говорили, что он стал ди-джеем. Уехал во Владивосток. Играл там по клубам…
Я работал на местном танцевальном радио и хотел когда-нибудь поставить трек восходящей звезды клубной музыки – того самого владивостокского ди-джея.
Не дождался.
Радио было променяно на отдел рекламы и связей с общественностью крупного завода.
Футболки с принтами – на рубашки.
Наушники – на клавиатуру.
Я встретил его в одноклассниках.
Он не был ди-джеем.
Пульт и вертушки были поменяны на стол и ручку.
Музыка – на продажи.
Голландские ди-джеи – на офис.
Женат. Семья. Как родители? Как сестра? Привет всем! Надо увидеться…
Вот и весь диалог.
Тот человек. И совсем не тот.
Он мечтал быть ди-джеем…
Я мечтал гордиться, что мой друг ди-джей.
Он сидел за столом в конторе, которая что-то продает.
Я писал никому не нужные тексты.
Он по вечерам писал музыку.
Я по средам вел программу на интернет-радио, которое никто не слушает…
Во время эфиров нам были позволительны всякие вольности. В том числе поставить и музыку абсолютно на свое усмотрение.
Это была среда после нашего общения в одноклассниках.
Мы вышли в эфир. Когда подошла очередь музыкальной паузы, я поставил его трек.
Не помню, что говорил дословно. Но смысл – «рад представить композицию молодого и подающего надежды ростовского ди-джея… Я горд, что знаю его лично».
Так в один момент он стал ди-джеем.
А я стал гордиться этим фактом.
Мы так и не встретились.
И больше никогда не общались.