aesculap1 : Дождь

С серого низкого неба падал, шелестя, мелкий дождь. Нехороший такой дождь. Хуевый. Пронизывающий, тяжелый. Вокруг все серое, коричневое, блеклое. Мелкая водяная пыль оседает на лице. Плечи мокрые. Носки моих кроссовок намокли, чувствую как холодная влага обволакивает пальцы.
Я и Куря идем ссутулившись, руки в карманах, головы опущены книзу. Я дышу в поднятый воротник открытым ртом.
Мне очень страшно, в промежности собрался ледяной ком, голос подрагивает. Поэтому я почти не разговариваю. Поэтому я даже думать не хочу о предстоящем. Про себя, как жвачку, повторяю строчки: собака побежала, дежурному сказала, дежурный удивился и в бочке утопился…
Я опять вспоминаю о том, что прячет за пазухой Куря. Это естественно кличка. От слова курить. На самом деле его зовут Юрий. Он пришел к нам в первый класс, будучи на 3 года старше остальных. Он так, в очередной раз, и не доучился в нем. Переведен в специальную школу. Разница в 3 года в первом классе — целая жизнь. Тогда еще привела меня в восхищение его манера курить. Город маленький, и вот мы втретились раз, другой. Общих знакомых у нас не было и не могло быть, круг общения наш колоссально разнился. Я не очень хорошо понимаю, что связывает меня с этим человеком. 10 лет длилось это эпизодическое знакомство. Сейчас мне 16 лет, ему 19. Разница, конечно, уже не та что раньше. Я готовился поступать в институт, он терся с какой-то шпаной, неуклонно продвигаясь к первой отсидке. От армии он косил по психушке — давно на учете. Я каждый раз выслушиваю его рассказы о разборках и гопстопе, испытывая мучительное чувство собственной неполноценности. Каждый раз, делая небрежное лицо я киваю и выдумываю свою. О, я могу быть очень убедителен. Я очень старался быть убедителен. Я щеголял названиями районов, групировок, именами и кличками смотрящих авторитетов. Я рассказывал о личных связях. Я бравировал своим опасным прошлым. И однажды он предложил пойти с ним. В этот самый момент, я понял, что сам лишил себя выбора. Сам раскопал себе яму. С этого момента я обречен совершить первое и последнее в своей жизни серьезное преступление. Поэтому сейчас я, обмирая от предчувствий, шагаю рядом с ним.
Походим микрорайон серых пятиэтажек, в ступаем в частный сектор. Асфальта нет. Грязь. Лужи. Сраная помойка. В конце улицы- ларек. Сейчас таких уже и не встретишь. Фанерная будка обшитая толстенными, грубо сваренными из ржавой арматуры. За стеклами батарея бутылок с выгоревшими на солнце блеклыми эткетками. Жевательная резинка, шоколад, гандоны.
В общем, говорит Куря, сначала ты, потом я, как договаривались. Блядь, думаю я. Нужна причина соскочить, только одна причина. Но я так и не решаюсь ничего сказать. Страшенее любого страха, возможность прокатить за балабола. Пока я лихорадочно думаю как все отменить, Куря уже все решает и обходит ларек сзади, растегивая куртку.
-Ссышь малой? — щерит рот Куря. Я плюю себе под ноги, улыбаюсь в ответ. Улыбка выходит жалкой и искательной.
На слабеющих ногах я подхожу к окошку ларька.
Я делаю вид будто рассматриваю выставленных на витрине пластиковых роботов-зверей. Жвачка. Гандоны. Резинки для волос. Встречаюсь взглядом с продавцом — это плюгавый лысый мужичок, он явно страдает от похмелья. Не видя в тощем, мокром подростке покупателя, отворачивается к маленькому черно-белому телевизору.

Я резко просвываю руку между прутьями решетки и хватаю стоящие с самого края фигурки. Я дергаюсь, поэтому ухватить удается только одну. Продавец делает все, что должен был, орет, пытается достать меня через окошко. Отскакиваю. Срывающимся от страха голосом кричу: пошел на хуй!

Мужик подскакивает. Через стекло я вижу как он рвется к задней двери ларька, распахивает ее и натыкается на Курю. По сравнению с ним коренастый и кряжистый Куря выглядит здоровым бугаем. Мужик отшатывается назад в ларек, Куря вцепляется в дверь, рвет ее на себя. Я подбегаю к ним вокруг ларька, успев подумать о том, нахуя мне это надо. Время становится медленное, как кисель. Словно во сне я бегу мерно вздымая ноги. Дождь подолжает сеять. Завернув за угол я вижу странное- мужик стоит, обняв Курю за плечи, уткнувшись лицом тому в грудь. Потом медленно сползает, опрокидываяся на спину. Голова его дергается, как у большой уродливой марионетки, стукаетс я о стенку ларька. Мужик безудержно валится на бок, замирает заплеванном асфальте как свернувшись как эмбрион.
Х
Куря поворачивает лицо ко мне. Нижняя челюсть отвисла, он часто и тяжело дышит ртом. Делает попытку ухмыльнутся, поперхивается. Вытирает руки об живот.
Мужик на земле заходится в приступе кашля. Он начинает ритмично мычать притягивая ноги к животу. Возле живота из его руки торчит какая-то красная железка.
Я узнаю самодельный уродливый нож, ржавый и щербатый, валявшийся в подвале, где собиралась окресная гопота — «конторе».
В эту секунду исчезает страх.
Куря молча продолжает смотреть на меня, не отвечая. Также молча, заходит в ларек, переступив через мужика. Слышен звук открывающегося ящика. Спустя секунду Куря выходит, держа перед собой мятый комок денег. Не глядя на меня переступает через мужика и уходит вниз по улице, держа деньги перед собой.
Х
С серого низкого неба падает, шелестя, мелкий дождь. По асфальту текут мутные струи грязной воды. Огибая мужика они становятся розовыми. Он больше не стонет, и даже, кажется не дышит. Нож лежит рядом с ним, по прежнему лаково блестящий от крови.

Я шел домой сжимая в руке фигурку робота из скользкого пластика со звериной головой. Дождь барабанил по плечам, стекал по лицу. В кроссовках хлюпало.

Все.