Ромка Кактус : В КОНЦЕ ВСЕ УМЕРЛИ

Мёртвая тёлка стоит на четвереньках и дружески блюёт на ковёр.

- Очень приятно, — говорит Гарри. – А меня зовут…

Его выворачивает наизнанку.

После они ебутся на полу, а лампочка над головой ТО ЗАГОРАЕТСЯ, ТО ГАСНЕТ.

- Приснится же такое… — Джереми вскочил с постели, нащупал тапки и, почесав яйца, отправился в ванну.

Когда он закончил, позвонила Ванесса:

- Ты там у себя?
- Ну.
- Гну! Ты знаешь, что у меня мамаша только что двинула кони и со мной надо быть поласковей.
- Я всё понял, крошка. Что ты хочешь?
- Хочу проведать твою ленивую задницу. Ты же всё равно никуда не собирался идти?
- Мне нужно оплатить счета…
- Так оплати их!
- А потом Клара просила, чтобы я сводил Джимми в кино, пока она ездит к дантисту.
- Ууу-у! Это не может подождать до завтра?
- Не думаю, крошка.
- Чёртовы похороны так меня распалили! Старая пизда лежала в ящике с таким благолепным видом, точно монашка… как будто мы не знаем о её шалостях с жокеями…
- Не говори так. Она твоя мать.
- Она сдохла, милый, а я пока нет, и у меня всё зудит! Эти траурные рожи, вуали, смокинги, оркестр… Все только делают вид, что им есть дело до смерти, а на самом деле, каждый хочет жить, и жить, и жить… И ебаться!
- Ты пьяна, Ванесса. Или не в себе…
- Да что ты понимаешь, козёл…

С лязгающим звоном она повесила трубку. Закурила и сразу раздавила сигарету в пепельнице. Зашла в сортир, спустила трусики до самого пола, задрала платье, села. Услышала, как журчит струя, напряглась и пукнула. У соседей за стеной громко работал телевизор. В держателе для туалетной бумаги торчала книжонка в мягкой обложке. Ванесса взяла её в руки. Курт Воннегут, «Бойня номер пять». Дешёвая бумага, загнутые углы страниц, смазанная краска там, где хватали пальцы. Книга раскрылась на том месте, где её читала мать. Ванесса пробежала глазами по строчкам, пытаясь ухватиться за смысл – слова расплывались. Чёрная капля упала на страницу.

Ванесса уронила книгу на пол, сняла трусики и ими вытерла лицо.

____

А малыш Джимми нёсся впереди, прыгал через ТРЕЩИНЫ НА АСФАЛЬТЕ, размахивал руками и пугал голубых бабочек, усевшихся на почтовый ящик Сандерсов.

- Папа, какую машинку ты мне подаришь? – спросил он, когда Джереми его нагнал. И, не дожидаясь ответа, затрещал:
- Додж! Хочу Додж, красный Додж Вайпер с белыми полосками вдоль капота! Выпуск девяносто девятого, пробег тридцать тысяч, литые диски, кондиционер, полный электропакет, на сиденьях чехлы, в салоне не курили, ездили с семьёй за город… Бля, мужик, для Перми охуенная тачка! Ты прикинь, как будешь рассекать на ней, а все тёлочки — на тебя пялиться!

Евгений потёр шею. Нашёл пыль и стал СКАТЫВАТЬ ЕЁ В КОМОК.

- Ну чё, мужик, берёшь?
- Беру, — ответил Евгений.

Когда с бумагами было покончено и мужик отчалил в свою Пердь, Алебастров пересчитал деньги, достал трубу и набрал номер.

- Ёжик в тумане слушает, — ответил ему бодрый голос Попова.
- Не остри. Клиент в пути. Пробей, как там чего, и пусть парни действуют. За МКАДом, как обычно… Только это, давай без жести, как в прошлый раз… Клиентам не нравится находить зубы в CD-чейнджере, и иногда они возвращаются…

Попов дал отбой. Внезапно ему вспомнился утренний сон. Как будто он в ластах и маске идёт по осеннему лесу с ружьём для подводной охоты, а на ветках деревьев висят ПУЛЬСИРУЮЩИЕ РОЗОВЫЕ КОКОНЫ, и в этих коконах сквозь тонкую, покрытую сосудами кожу проглядывают лица его нерождённых детей. Попов перекрестился и сел в тачку.