andreazz : Танечка

*Увертюра*

Шофер, безусловно, сильно пьян. Об этом красноречиво свидетельствует мутный его взгляд, скользящий то по Таниным коленям, то по полу, то по собственным грязным рукам. И беспрестанное перекладывание предметов, валяющихся на столе. И сбивчивая, бормочущая речь.
- Дочь такая, как ты, — говорит он Танечке, — смешно разводя руками. — В седьмой класс ходит… вроде-бы… Все ходит и ходит… уже не первый год…
Он залился сиплым водочным смехом, после чего в упор посмотрел на Таню, пытаясь сфокусироваться.
- Ты извиняй если что не так… наливай там себе… ты пей, че там… пей себе, тут еще много… хватит…
- Я не хочу уже, — говорит Танечка капризно.
- Тогда на бутерброд скушай, — он тычет ей в своей грязной пятерне кусок хлеба со склизкой колбасой, — хороший бутерброд… скушай…
- Не хочу я твой бутерброд, — раздраженно отвечает Танечка, ученица восьмого «Б» класса Луганской средней школы, — идем уже в грузовик… Мне сегодня еще хотя бы двоих успеть… Тут осень скоро совсем, а у меня даже сапог нету… Да и мамка снова в больнице валяется, лекарства опять же…

*Менуэт*

- Десять баксов – если на землю, пятнадцать – с глотком…
- Не надо глотать, пусть будет на землю…
Миша похож на обыкновенного работягу, коим он очевидно и является. Его заскорузлые руки, куда более привычные к плоскогубцам, обхватывают Танину русую голову, упирающуюся в мешкообразный волосатый живот с глубоко затерянной норкой пупка. Дыхание учащается. Глаза совершенно пустые. В них нет даже намека на страсть. Лишь некое облегчение, сродни тому, что бывает у человека, справляющего малую нужду. Спускает он довольно быстро, не более, чем через пять минут. Удовлетворенно вздыхает.
- Держи, — он кидает на землю несколько купюр, таких же помятых, как и он сам. После чего застегивается и треплет Танечку по щеке.
- Ну… бывай. Иди уроки учи… ха-ха...
«Почему у вас, козлов, такие шутки однотипные?» — думает Танечка, с ненавистью глядя на мутные капли семени, поблескивающие в рассветном зареве.

*Адажио* (Эффект рапида)

- Корнейчук, назови мне столицу Норвегии.
- Дания…
- Прекрасно. А Франция – столица Великобритании. Ты честно заработала свои два балла.
- Кобыла… — тихо, но достаточно внятно говорит Танечка.
Людмила Николаевна медленно, подобно танковой башне разворачивается.
- Что я только что услышала?
- Кобыла, — повторяет Танечка, понимая, что отступать уже не имеет смысла.
- Это я до сорока семи лет дожила, чтобы от малолетних шалав оскорбления выслушивать?! А ну, вон отсюда, мразь!!! Чтобы ноги твоей на моих занятиях больше не было!!!
Класс ликует.
Уже в самих дверях Танечка на секунду задерживается и громко, не торопясь, чеканит ключевую фразу:
- Ваш муж — не то, что вы. Совсем другое дело. Даже чаевые оставляет, если ему все понравилось.
Голос ее подчеркнуто вежлив.
В кабинете на какое-то мгновение повисла пауза. Затем Танечке пришлось удивиться тому, насколько быстро бегает ее преподаватель географии. За ее спиной раздавалось тяжелое дыхание Людмилы Николаевны и бешеный гул, доносившийся из приоткрытой двери класса.

*Реквием*

Танечка уже не плачет. Уже все выплакала за минувшие девять дней. Теперь просто сидит на могиле, подперев щеку рукой и рассматривает дешевенький железный памятник.

«Корнейчук Лариса Анатольевна. 11.02.1978 – 28.03.2009».

С утра ходили с дядей на базар – скупаться на поминки. Деньги взял у Танечки.
- Знаю, что есть, — говорит. — Ты не юли. Побольше моего зарабатываешь…
Сам то, алкаш, нигде не работает. Так что немудрено.
Вечером крохотная квартирка забита гостями. Некоторых из них Танечка первый раз видит – это какие-то дядины собутыльники. Единственный человек, которому она бы была здесь рада — бабушка Поля — умерла год назад от туберкулеза, чем в их городе никого не удивишь. Пенсии крохотные, о мясе, или там молоке даже речь не идет. В больницах йод с ватой не всегда бывает. Да и выпивала старушка...
Не выдержав пьяных рож, которых и так в ее жизни хватало, Танечка идет на улицу. Помимо смерти матери еще одна дурацкая, совершенно нелепая и никчемная мысль не дает ей покоя.
- Здравствуйте, дядь Коля, — она кивает соседскому слесарю, курящему на лавочке у подъезда.
- Здравствуй, дочка…
Дядя Коля знает про Танечкину трагедию, поэтому чувствует себя неловко, не зная, о чем с ней сейчас говорить.
- Дядь Коля, а вы знаете столицу Норвегии? – неожиданно спрашивает Танечка после секундного колебания.
Слесарь удивленно на нее смотрит и пожимает плечами.
- Да я точно не знаю… Дания, вроде…
- Спасибо большое! – Танечка, удовлетворенно кивнув головой, идет дальше.
«И чему, блядь, учат в этих пединститутах...»