allo : Ужин

Деньги пока есть, и хотя до шестого придётся пережить не одну сухую отключку, сегодня можно гульнуть. Нужно. Просто необходимо наладить мой статус в её глазах. Серых, цепких и придирчивых щёлочках. Глаза-бойницы, глаза-амбразуры, они нужны мне ищущими, алчущими, тонущими где-то в глубинах моей сути. Это важнее бренного и сиюминутного, важнее огненной воды и горящих труб. Она — моя соломинка.

Сначала посуда. Пластик и картон не для неё. Не для сегодня. Конечно же — мамины бестолковые фарфоровые тарелки. Их осталось как раз две из древнего чешского сервиза: красная и чёрная. Из нас с мамой остался я один. Мне — чёрная. Или нет? Да, точно — красная, или… не важно, лишь бы не зеро. Стальные ложки — для первого и алюминевые вилки — для второго… Пластиковые стаканчики — стеклянных, увы, уже нет — достану позже, чтобы не портить сервировку. Приступаю:

Брикеты. Некоторые мелко крошат содержимое не вскрывая, некоторые вскрывают, не ломая. Глупцы! Точными движениями надламываю прямоугольник пополам вдоль и на три части поперёк. Теперь длина лапши идеальна. Она не будет выглядеть ни скоромно и убого, как деревенская каша, ни дёшево и претенциозно, как безразмерные спагетти. Обычно, учитывая необычайную каллорийность сопутствующего трапезе напитка, одного брикета мне хватает на четыре дня, но сегодня придёт она, и я вскрываю оба последних. Обычный, со вкусом бекона — мне и, зная, как щепетильны дамы к собственной фигуре, со вкусом грибов — ей.

Приправки. Квинтэссенция прогресса. В них спрессованы вековые наработки по утолению человеческой потребности номер один. Тяготы взращивания и уборки урожая, сочная лесная дичь, благоухающие травы и коренья… а быть может, утомительный поход на рынок и придирчивый выбор ингредиентов для изысканного удовлетворения утробы, её наслаждения и насыщения — всё уже там, в этом маленьком волшебном пакетике. Те, кто высыпает его содержимое в тарелку поверх налитого кипятка невежественны и недальновидны. Блюдо теряет львиную долю своего аромата и насыщенности, не впитав лапшою все вкусовые задумки производителя. Поэтому я аккуратно и мастеровито используя тремор, потряхиваю вскрытый пакетик и стремлюсь охватить ароматной пыльцой как можно больший объём пока ещё сухой лапши.

Второй пакетик — масло. Кто-то утверждает, что у этого масла нет ничего общего с растительными продуктами, и нефть — вот его производная. Спорить не стану, ибо на вкус и цвет беспристрастной, как говорится, экспертизы нет, однако, бульон — первое блюдо моего ужина — без масла не получить. Надрываю пакетик и выдавливаю тонкой струёй точно в центр надломленного макаронного квадрата, обеспечивая залог его максимально глубокой пропитки. Всё готово. Ставлю кипяток и теперь буду подогревать регулярно до её прихода.

Вот и звонок — два длинных и три коротких — она. Заливаю кипятком тарелки и иду открывать. Теперь мне нужно всего лишь четыре минуты, ровно четыре, после которых лапша уже не хрустит, но ещё и не вязнет на зубах. Идеальная упругая консистенция. Четыре минуты потраченные на встречу, на точные, выверенные фразы: мои — про долгожданную неё, про сюрприз, её — про погоду, про ментов, про умело сброшенную с хвоста подругу. Через четыре минуты мы уже будем сидеть на кухне и отхлёбывать стальными ложками бульон, поглядывая друг на друга через щёлочки-амбразуры, Затем, алюминевыми вилками отведаем второго, неторопливо перемежая с третьим в демократичном пластике. Затем…

Я знаю, путь к сердцу женщины не лежит через желудок. Его прокладывают через настойчивость, внимание и ласку. Что ж, я тружусь, я готовлю, расставляю капканы интереса, налаживаю силки неторопливых и точных движений, она нужна мне. Нужна. Она одна. Инвалид третьей группы — пенсия шестого…