Дарья Есенина : Жид.

Глава 1.

Исаак Исаакович Либерман — мастер-часовщик города N. Хотя чинит он не только часовые механизмы. Просто именно этим делом он занимается вот уже почти треть своей жизни.
В городе его знает каждый второй человек. Никто больше не делает так, чтобы любимые часы больше не ломались или единственная кукла в руках ребенка говорила свое доброе и короткое «Мама».

Когда Либерман был еще ребенком, его мать, приятная, не располневшая, как подавляющее число евреек женщина, сказала ему: «Знаешь, Ися, нас никогда не любили. И что бы не случилось, ни на кого не надейся. Никого не слушай. Делай все сам и своими руками. Это спасет тебе жизнь.»
Отец Исаака был человеком строгим, но добродушным. Когда младенец Ися потянулся маленькими ручками к валявшимся на полу часам и начал крутить перед собой, отец тихо, но четко проговорил жене: «Злата, наш сын будет лучшим часовщиком». Собственно, Либерман старший не ошибся. Так и случилось.
В школе Ися любил больше всего математику, хотя не отставал по другим предметам. Потом ему понравилась химия, физика, и он часами мог решать задачи, которые другие просто на дух не переносили.
Но самое большое удовольствие ему доставляли живые эксперименты. После уроков, они с пацанами собирались в заброшенном домишке на окраине возле железной дороги и подолгу разбирали и собирали радио, дико и по-детски радуясь тому, что все работает. Однажды Исаак нашел в траве маленькие наручные часы и отнес домой. Отец посмотрел на них, перевел взгляд на сына, снова на часы. Стрелки уперто молчали, не издавая ни шага. Либерман что-то обдумал в своей голове, что было видно и причем отчетливо, и послал сына к старому часовщику Даниилу Ройзману, который жил неподалеку, в конце улицы. Тот, по словам Либермана, понял бы, что нужно сделать. Ися покорно пошел к Либерману.

Либерман посмотрел на мальчика. С улыбкой он взял часы из его рук и сказал: «Любопытные часы. Мы их починим и вернем хозяину.»
«Знать бы еще хозяина» — уныло пролепетал Ися.
«А как не знать. Это часы Миши Антонова, электрика нашего. Я ему говорил, что надо бы еще на ремне с замком поработать. Он сказал, что сделает сам, да видимо забыл. Работы немало у него».
Мальчик был удивлен. Как можно знать, кому принадлежит та или иная вещь? Сам он, конечно же, еще не знал тогда, что однажды будет сам наперечет знать множество вещей в лицо.

Старый часовщик подвел мальчика к столу, на котором было все заставлено инструментами, гайками, болтиками, механизмами, лупами и другим металлом. Но несмотря на обилие рабочих инструментов и «пациентов» этой «больницы», все состояло в особом порядке. Ися, казалось, осматривал каждую деталь, все ему интересно. Ройзман, видя интерес в глазах мальца, спросил:
- Тебе интересно все это?
- Да. Конечно. Мы недавно радио разбирали и собирали. И представляете, оно работало. А часы… У нас на стене возле фотографии папы часы висят с кукушкой. Папа их ремонтирует временами, а я с ним. Я бы тоже хотел так, как он.
- Хочешь научиться?
- Да! Очень! А вы научите?
- Научу, но с одним условием.
- Каким?
- Этому делу нужно посвящать каждый день, хоть понемногу и трудиться усердно и терпеливо. Тебе могут попадаться и крошечные детали, и большие. Справляться нужно со всеми. Сможешь так?
- Смогу. Честно!

В своей жизни Исаак Либерман младший никогда не жалел об этом выборе. Никогда.

С какого-то момента покой матери Исаака исчез. Она стала настороженно относиться к людям, приходящим к ним. Но старалась не вдаваться в ощущения. Муж однажды спросил: «Что с тобой? У нас случилось что?» Злата говорить не хотела. Она не верила в то, что приходит ночами в голову, она верила только фактам. Но здесь ее что-то коробило. «Знаешь, — говорила она, — на той неделе забрали соседа нашего, Колю Игнатьева. Никогда не замечала за ним плохого. И забрали. Вчера сказали, что не вернется. Катя плачет. Все таки двое детей. Позавчера сон приснился, что тебя уводят двое мужчин в черных плащах. И не вернулся ты».
Либерман отмахнулся. Сказал жене, что снам верить не нужно. Сказал, что все будет хорошо.

Через неделю в доме Либерманов были гости. Старые друзья, соседи. Ближе к полуночи, сидя за столом, Саня, сосед Либерманов, держа в руках стопку с водкой, тихо, с залитыми глазами прошептал: «Давайте за Мишку. Парень был отличный. С детства знаю. Многое прошли. А тут… Доносчика бы руками вот этими, гниду...» С этими словами Саня выпил стопку, за ним остальные. После тоста все долго сидели молча, а потом и вовсе разошлись. Людям всегда нравилось у Либерманов.

Но еще через неделю в дом к Либерманам пришли двое в кожаных плащах. Они забрали Исаака старшего. Тот попросил поговорить с сыном. Ему разрешили.
Ися, стоявший рядом с мамой, сдерживал слезы. Он понимал, что отца больше не будет.

«Исаак, даже когда меня не будет, береги мать. Ты в доме один мужчина. Она одна. Не подведи. Я всегда буду рядом. Оставишь дело — пропадешь. Я тебя люблю, сын. Береги семью.»

Отца увели. Отца больше не было.