МихХ : Подарок.

«Кассам» – красивый.
(перевод с арабского)
«Хаим» — жизнь.
(перевод с иврита)

Маленький Махмуд проснулся до рассвета. В старом доме было темно и холодно. Не открывая глаз, он поднял голову и прислушался. Тихое сопение младших братьев и сестер доносилось изо всех углов сырой комнаты. Махмуд глубоко вдохнул спёртый воздух, вместе с вдохом в душу ворвалась великая радость. Детское сердце забилось так сильно, что даже обычное утреннее чувство голода не беспокоило его сейчас.
- Сегодня, это произойдет сегодня, — прошептал он, вскочил со своего одеяла и, осторожно пробираясь в темноте, вышел из дома.
Во дворе Махмуд увидал дедушку Саида. Старик стоял, опираясь на длинную клюку с загнутой ручкой, и смотрел вверх. Высоко в черном небе угасали тусклые звезды, а зябкая тьма уже начала свое отступление. Рассвет был совсем близок.
- С днем рождения, Махмуд. Тебе восемь, ты уже совсем большой, — сказал дед и погладил внука по голове. Его холодная костлявая рука машинально водила по ежику Махмудовых волос. Мальчику было неприятно, но он не смел отдернуть голову. Махмуд хорошо знал, что дед не терпел неуважения, а длинная крепкая палка в его руке била сильно и больно.
- Кем ты хочешь быть? – без интереса спросил Саид, давно зная ответ.
- Шахидом, мучеником за веру! – выкрикнул Махмуд, и его маленькое чумазое лицо засветилось.
- Молодец, мальчик, молодец, — тихо сказал старик и, кряхтя, пошел по пыльной дороге. В мечети напротив уже собрались истые правоверные для утреннего намаза.
- Только бы дядя Дауд не обманул, — подумал мальчик, глядя вслед медленно бредущему прочь деду.
Через минуту с высокого минарета послышалось громкое завывание глашатая, призывающего всех мусульман поклонится великому и милосердному Аллаху.
- Аллах Акбар, — прошептал мальчик и пошел в дом.
Вскоре обычная предрассветная суета заполнила все жилище. Мужчины, повернувшись в сторону Мекки, отвешивали поклоны и сонными голосами монотонно бубнили святые имена. Женщины суетилась у плиты на кухне.
Махмуд смотрел на знакомый ритуал и с нетерпением ждал своего часа.
- Сынок, иди сюда, — позвала его мама. Мальчик с радостью подбежал к матери и прижался лицом к ее теплому мягкому боку.
– Тебе исполнилось восемь, ты уже совсем взрослый, – сказал она и протянула ему мешочек с конфетами.
- Спасибо, – сказал Махмуд и еще сильнее прижался к женщине. Так он чувствовал себя маленьким, защищенным от всего мира ребенком.
- Я знаю, какой подарок приготовил тебе дядя Дауд. Смотри, не подведи, – сказала она и, отстранив от себя сына, пристально посмотрела ему в глаза.
– Помни о своем отце, шахиде.
- Не волнуйся, мама, ты будешь гордиться мной, – ответил мальчик, сжимая маленькие кулачки.
Вскоре раннее утро заполнило двор молочным светом. Пришли соратники дяди Дауда — Салах и Юсуф. Они были одеты в камуфляжную форму боевой организации. Многочисленные ремни туго стягивали их стройные тела. А автоматы, распиханные повсюду боеприпасы и налобная черная повязка с белой надписью арабской вязью делали воинов особенно грозными.
- Пойдем, маленький шахид, сегодня твой день, — сказал дядя Дауд, внезапно появившийся в дверном проеме. Он был одет в такую же униформу и был так же хорошо вооружен, как и его соратники.
- Держи, — сказал Салах и протянул Махмуду настоящий пистолет, — покажем неверным собакам – израильтянам, кто на нашей земле хозяин.
- Аллах Акбар! Аллах Акбар! Аллах Акбар! – проорали воины и вышли за калитку. Махмуд успел прокричать вместе со всеми только последние слова, но его детский надрывный фальцет легко воспарил над хором грубых мужских голосов.
Боевая группа погрузилась в припаркованную невдалеке машину. Через минуту, жалобно поскрипывая на многочисленных ухабах, старая «Субару» медленно поплелась по узким улицам Газы.
Наконец машина остановилась, и Махмуд без труда узнал, где они находятся.
- Так это же моя школа! – с удивление выкрикнул он.
- Школа, школа. Смотри, никому… — прошептал Юсуф, прижимая палец к пухлым губам, окаймленным густой черной бородой.

Салах достал из кармана ключ и открыл калитку. Воины вошли во двор и уверенно направились к зданию школы. Салах кивнул Махмуду и открыл массивный замок на железной двери, ведущей в подвал.
Через несколько минут боевики уже ловко сооружали пусковую установку. Когда все было готово, показался дядя Дауд. Он бережно нес на руках грозную зеленую ракету.
- «Кассам» — с восторгом прошептал мальчик и пристально уставился на боевой снаряд.
«Кассам» и вправду был прекрасен. Высотой почти в рост человека, с изящными закрылками снизу и стремительно заостренной оконечностью сверху, а на его выкрашенном в ярко-зеленый цвет боку была длинная белая полоса с надписью по-арабски. Что там было написано, Махмуд не знал, но мальчик был уверен, что враг должен дрожать от страха только от смысла священных слов.
Дауд аккуратно установил ракету на ржавую железную балку и принялся готовить снаряд к запуску.

Тем временем в большом зале наблюдения одной из баз разведки израильской армии велась рутинная работа. Ночная смена подходила к концу, и молодые девчонки-солдатки, уже не скрываясь, зевали. У конструкции из нескольких соединенных между собой мониторов сидела девушка по имени Света. Ее русые волосы были затянуты в тугой хвостик на затылке, а темно-зеленые глаза внимательно следили за подозрительным участком плотно застроенного лагеря беженцев. Информация с высоко парящего над Газой беспилотника с помощью оптики и электроники почти синхронно передавалась на мониторы.
Неожиданно Света нахмурила брови, ее совсем еще детское лицо стало серьезным, а правая рука напряженно сжала джойстик. Через секунду она плотнее придвинула подвешенный на тонкой проволоке микрофон ко рту и произнесла:
- Вижу приготовление к запуску ракеты, даю координаты...
- Ожидайте, идет проверка, – услышала она в наушнике слегка сонный голос командира смены. Света увеличила картинку, и копошащиеся внизу люди стали хорошо видны, их было четверо. Девушка с нетерпением ожидала, когда поступит команда на поражение. Она радовалась, что заметила террористов еще до того, как смертельный заряд вылетит в сторону мирно спящего в этот ранний час города.
- Отставить, приготовления ведутся на территории школы для мальчиков, — услышала она усталый голос офицера и от досады прикусила губу. Не первый раз Свете приходилось видеть запуск «кассама» сверху. И от вынужденного бездействия становилось противно и мерзко на душе.
- Блядь, бнэй зонот, — прошептала она и тут же услышала в наушнике:
- Отставить ругательства, продолжать вести наблюдение.
Солдатка покраснела, потом презрительно улыбнулась и еще внимательнее уставилась в монитор.

А далеко внизу Дауд, наконец, окончательно установил и подготовил к запуску ракету. Он нежно погладил железный зеленый бок снаряда и стал отходить в сторону, аккуратно протягивая за собой змейку бикфордова шнура.
- Давай, Махмуд, пришло время твоего подарка, — громко сказал дядя и протянул племяннику зажигалку. Мальчик трясущимися от возбуждения руками неумело поджег конец шнура, и огонь, с дымом и шипением, пополз к взрывателю.
- В укрытие! – скомандовал Дауд, и ракетчики побежали прочь. Через несколько секунд они с безопасного расстояния наблюдали, как «кассам» с громким шипением вырвался из клубов белого плотного дыма и устремился вверх, чтобы затем упасть на головы неверных.
- Аллах Акбар! – троекратно прокричали взрослые и пустились бежать к машине.

Надрывный вой сирены разрезал утреннюю тишину приморского Ашкелона. Хаим уже около часа стоял на балконе и наслаждался рассветом. Он был абсолютно счастлив. Долгая и трудная жизнь подходила к концу, а он так и не сделал большого греха. Сегодня ему исполнилось восемьдесят, а он был еще здоров и крепок. В семье все были устроены и здоровы, а любимица – внучка Светка — служила где-то в секретных войсках. Хаим очень любил детей и в глубине души надеялся еще понянчить правнуков. Вообще-то старика на самом деле звали Ефим, но так получилось, что на святой земле Фима стал Хаимом.
Хаим машинально считал до тридцати. Он знал, столько времени летит ракета до их Ашкелона. Спускаться в бомбоубежище он не собирался.
- Ну, не сегодня же, — подумал Ефим на двадцать девятой секунде и улыбнулся. Через мгновение не стало ни наслаждения, ни радости, ни самого старика.
***
- Все, беги домой, воин Аллаха, — сказал дядя, не дав Махмуду сесть в машину.
– У нас дела еще, – добавил он и с силой захлопнул дверь. Через секунду мальчик с восхищением смотрел вслед быстро удаляющейся вдаль машины.
А еще через мгновение на месте мчащегося автомобиля оказался высокий белый столб дыма. Потом послышался невероятный грохот и железный остов объяло горячим рыжим пламенем.

Маленький Махмуд сидел на земле и безучастно смотрел за людской суетой, заполнившей собой место трагедии. Машину уже потушили, и от обгорелой рамы шел пар. Три совершенно обуглившихся тела лежали в стороне у стены с нарисованным палестинским флагом. Вокруг трупов суетились санитары, а все время оттесняемая подоспевшими боевиками толпа ревела, словно неспокойное море.
Горячие слезы, капля за каплей, медленно катились по щекам мальчишки.
- Теперь мне никто не поверит, никто не поверит… — монотонно шептал он, теребя в руке черную пластмассовую зажигалку.