Ромка Кактус : Мгновенная река

И снова ко мне приходит моя музыка,
потихоньку, потихоньку, настраивается.

Теодор Старджон, «Музыка»


В знойный полдень по проторенной тропе воспоминаний -> время просачивается сквозь пальцы как нагретый песок -> прошлое течёт медленно, слабо мерцая, — широко, полноводно -> в потоке двигаются комки мгновений, застывших в том виде, в каком их схватило восприятие -> восприятие всегда избирательно, память – отрывочна

Но в этот раз всплыла явная подделка. Погружаясь в прошлое, Стахов обнаружил нечто, что никогда ему не принадлежало. Воспоминание отличалось яркостью и такой фантастической детальностью, что было впору вспомнить о выдуманной Ройсом карте Англии размером с саму Англию.

Сначала Стахов подумал, что дело в таблетках, которые он принимал для улучшения памяти. Взял упаковку, достал инструкцию, прочитал про побочные действия: сухость во рту, кожный зуд, ухудшение памяти. Последнее его изрядно повеселило. А потом он представил себе Джонни-Мнемоника, в мозг которого закачали несколько петабайт гей-порно, снаффа и копрофильского видео, и теперь Джонни хватается за голову, потому что информация начала просачиваться в сознание.

Стахов знал о таких явлениях человеческой психики как дежавю, жамевю, прескевю и ложная память – всё это было не то. Воспоминание было чётким и устойчивым, и в то же время Стахов понимал, что оно абсолютно чужое. Он будто смотрел кино.

Он видел залитый солнечным светом город, двух- и трёхэтажные дома, крашенные в жёлтый, голубой, красный, обветшавшие, с круглыми окнами в мансардах и на чердаках, с множеством труб на крышах, с белой лепниной и граффити на стенах. Тихая улица, магазин оптики, несколько магазинов одежды, припаркованные у тротуара автомобили: довольно много отечественных. Несколько пешеходов: быстро идущая блондинка в серых шортиках и белой майке, мужчина в брюках и клетчатой рубашке – на ходу разговаривает по телефону, подросток в кепке с прямым козырьком – остановился у ограды и завязывает шнурки на кроссовках. Рыжий кот на балконе второго этажа выгнулся дугой и запрыгнул в открытую форточку.

Человек, которому принадлежало воспоминание, шёл, глядя по сторонам. Впереди была разрыта дорога, вокруг стояли пластмассовые ограждения, рабочая оранжевая куртка со светоотражающими полосками висела на воткнутой в песок лопате, и на ней сидел воробей, стоял экскаватор с опущенным ковшом, грузовик, гружённый кусками асфальта. В той части дороги, где был знак пешеходного перехода, над ямой нависал узкий составной мост с деревянным полом и металлическими перилами. Мост качался под ногами идущего. Воспоминание обрывалось в тот момент, когда человек смотрел вниз.

Необъяснимую жуть вызывал у Стахова странный финал ещё более странного эпизода. Мурашки бегали по коже, и волосы на затылке вставали чёрным лесом.

Стахов много думал о природе «чужой памяти». Возможность опухоли мозга пугала его больше всего. Он обратился к невропатологу, и тот направил его на компьютерную томографию. Врачи ничего не нашли. Новые симптомы тоже не обнаружились.

Псевдонаучные теории, вроде теории «информационных полей», которые так любят профаны, на короткое время дали пищу для ума Стахова, но он вскоре отверг их, посчитав соблазнительной глупостью. Психоанализ оказался ближе к цели, от него Стахов перешёл к изучению работ по трансперсональной психологии, но быстро устал от специфической лексики, так и не найдя ответа на вопрос, откуда появилось воспоминание и что оно значит. В конце концов, Стахов начал смотреть на феномен как на любопытный, редчайший дар.

Проанализировав содержание фрагмента памяти, Стахов сделал несколько наблюдений. Во-первых, воспоминание, будучи чётким в сердцевине, как бы расплывалось по краям, из-за чего возникало впечатление нереальности, как бывает во сне. Слово «полусонье», взятое у Тютчева, лучше всего подходило к описанию подрагивающей, точно горячий воздух, «картинки». Во-вторых, Стахов отметил некоторые пространственные и временные особенности воспоминания: российский провинциальный городок, скорее всего в пределах Золотого кольца, первое десятилетие двадцать первого века, лето.

Стахов жил в Москве и бывал в провинции только проездом. Маленькие города отталкивали его однообразной серостью и унылым сходством с деревней, родство с которой до сих пор не преодолели. Для Стахова вся провинция была убогим грязным оплотом неблагополучия, которое символизировали отвратительные дороги и чудовищный алкоголизм жителей.

Тем не менее, любопытство и чувство назревающего события заставили Стахова пристальнее вглядеться в российскую глубинку. Он попробовал отыскать «свою» улицу по фотографиям в Интернете. Оказалось, сопоставить воспоминание с конкретными изображениями не так просто. Вскоре он бросил это занятие.

Два раза Стахову снилось, что он гуляет по тому городу. В первый раз вместо ямы он увидел с моста огромное разверстое влагалище, пахнувшее ему в лицо прелой вонью. Во второй раз в земле была страшная рана: бледная некротизированная кожа по краям, гной стекал с мясных стенок на дно, где копошилась омерзительная живность.

Прошёл год. Стахов взял на работе отпуск и отправился в путешествие по старинным русским городам. Посетил Сергиев Посад, Ростов, Ярославль, Кострому, Иваново, Углич, Мышкин и другие.

В небольшом городке на берегу Волги, возвращаясь из музея в гостиницу, Стахов решил прогуляться и заблудился. Блуждая среди невысоких домов, он вышел в смутно знакомое место, огляделся по сторонам и с радостью и тревогой осознал, что наконец-то нашёл. Это была та самая улица из фантомного воспоминания, и здания выглядели ещё более ветхо. Ветер растаскивал пыль из аккуратных кучек на краю тротуара.

Стахов пошёл вперёд. Улица была совершенно пустынна. Рыжий кот выскочил из-за угла и бросился мимо Стахова. Стахов увидел раздавленного голубя, к которому устремилось животное. Кот схватил птицу зубами за шею и потащил, а внутренности птицы ползли по асфальту, как синие и красные червяки.

Стахов оказался возле перекрёстка. Знак пешеходного перехода стоял там, где его ожидал увидеть Стахов. Никакой ямы не было. Стахов смотрел на свежее дорожное покрытие. И тут со всех сторон прянули люди, и Стахов неожиданно оказался в самой гуще толпы. Люди переходили дорогу по светофору, автомобили стояли, шум города возник с небольшой задержкой. Стахов застыл на месте.

Оранжевая рабочая куртка привлекла его внимание. Седой, коротко стриженый рабочий с хитрой улыбкой смотрел на Стахова. Старик вытащил тонкими сухими, поразительно длинными пальцами из нагрудного кармана пачку сигарет и, приближаясь, кивнул Стахову:

- Браток, огня не найдётся?

Словно во сне, наблюдая себя со стороны, Стахов достал кошелёк и протянул несколько крупных купюр рабочему. Тот усмехнулся и сделал рукой отрицательный жест:

- Не то… Огня бы мне. А ты чо, мужик, как мешком пришибленный?
- Да нет, ничего… простите.

Стахов дал старику зажигалку. Тот закурил и с той же хитрой улыбкой уставился в лицо Стахову: глаза его, крошечные, острые, блестели, как разбитое стекло на солнцепёке.

- Аль увидал чегось? – спросил рабочий.
- Просто, знаете, как-то не по себе…
- А-а, бывает.

Старик посмотрел куда-то в сторону и вверх и сделал пригласительный жест. На плечо ему уселся воробей.

- Здесь очень древнее всё, — сказал рабочий, топнув оземь. – Гораздо более древнее, чем пишут в учебниках и летописях. История, можно сказать, течёт у нас под ногами. Немногие чувствуют её теперь, все куда-то спешат, отвлекаются. Не видят ничего и не понимают.

Старик развёл в стороны руками, и тотчас схлынула толпа, оставив его и Стахова на перекрёстке одних.

- Видишь чего, — продолжил он. – Нет их: для истории нет, для нас нет… А земля есть. Ты возьми в горсть родную землицу, да посмотри, как будет просачиваться сквозь пальцы… В этом суть вся. Всё в земле нашей…

Старик исчез, оставив облако табачного дыма. Стахов увидел, как воробей, сделав в воздухе петлю, влетел в раскрытый канализационный колодец. Стахов полез следом.

Под землёй оказалось слабо освещённое помещение, похожее на пещеру. Ручей протекал через неё, и на берегу сидели какие-то люди в рванине. Подойдя ближе, Стахов разглядел лица подростков.

- Это река времени, — сказал мальчишка, поднявшись на ноги. – Она состоит из клея, соединяющего дискретные мгновения в континуум. Оставайся с нами и смотри.

Стахов смотрел. Мальчишки доставали полиэтиленовые пакеты, мазали их внутри водой из ручья и натягивали на головы. От дыхания в пакете появлялся конденсат. Подростки лежали неподвижно.

Стахов снял ботинки и бросился в воду. Его музыка зазвучала по всей Вселенной. Семена будущего дали всходы в прошлом.