Poma3oH : Дагестанские москвичи

А звуки на заре замысловатые и особенные. Они как хрусталь — хрупки и прозрачны, звуки на заре.
Особенно причудливы они поодаль от хаулского тракта.
Случайный путник, идущий, в этот час, по волшебным лугам этого местечка, может слышать их, и нет большего счастья для него тогда.
Мокрые от росы ботинки беспокоят сочные травы этих угодий, а ухо, привыкнув к утренней тишине этой, начинает улавливать волшебную мелодию. Мелодия манит за собой и ласкает слух медом своих переливов и тогда уж нет сил противиться ее силе.
Музыка средиземских просторов…
В старые времена она текла повсюду свободно и открыто, беря начало от Шира, лишь в землях Мордора теряя свою магию.
Сколько молодых и пылких сердец сподвигла она на приключения!
Скольких героев встречала у предрассветного костерка, вдыхая в сердца отвагу, любовь, честь, память о предках!
Но прошли те незапамятные времена…
Теперь трудно застать эти звуки. Застать и не спугнуть. Пугливы стали они и осторожны. Не доверяют больше ни человеку, ни гному, ни эльфу какому. Потому как…
- Ну, чего вы, ей богу…Ну заканчивайте, товарищ, все эту поебень остопиздевшую. Ну, давайте, эт самое, прекращайте, в самом деле, а то я вам отрежу голову вашу злоебучую, к ебаной матери и растерзаю ваши артерии зубами, а опосля испражнюся в вашу гнилую шею и затолкаю фекалии вонючие свои глубже и глубже, при помощи своей руки. Уймитесь, товарищ Леголаз. У нас вот тут дел не в проворот, а вы все свои книжечки хуижечки почитываете, да еще и в слух цитируете. Прав я, товарищи? Не к месту вы эт все, Леголас. Я конечно извиняюсь, товарищ, но ибал я вашу маму у рот.
- Вы закончили, Сэм? – спросил Леголас, откладывая в сторону, заложенную в нужном месте, книгу.
- Я закончил. – ответил Сэм.
- И не сквернословьте, пожалуйста. Чего вы сквернословите, то?
- А потому, как сил моих больше нет. Мочи нет моей. До коли, я извиняюсь, мы должны терпеть ваши чтения. Ваши чтения – ересь, извините меня пожалуйста! – Сэм несколько раз нервно прошелся по поляне. Волосы на его хоббитчьих ногах подрагивали, норовя встать дыбом.
- А вы за всех не говорите, товарищ. Чего это вы за всех то говорите?
Сэм обошел Леголаса и сзади склонился к уху:
- А чего это вы мне запрещаете, любезный, а? Я, что право не имею общественного мнения высказать или чего? Я, между прочим, у вашу маму ебал, ебу и буду ебать и в жопу и в рот и во все дыры ее. До сока говн. До пердежа нутряного. До говн сока из жопия ее старого! – Сэм отстранился от Леголаза, надкусил извлеченный из кармана путлиб и, роняя изо рта крошки, добавил – Как завещал Сорокин, товарищи! Наш, между прочим, вождь, мождь, хуеждь. Не хуй собачий!
Продолжая вяло пожевывать путлиб, Сэм отвернул полу своего старого вельветового пиджачка и продемонстрировал окружающим значок, криво приколотый к рубахе. Со значка, на окружающих, устало смотрело лицо пожилого человека, с длинными седыми волосами. Сэм замер в этой своей демонстрации, лишь по щеке скользнула юркая слезинка, упала в траву и растворилась в почве.
- Уважаемый, прекратите балаган – вмешался Гэндальф, не удостоив значок своим вниманием. – Ради Будды. Хватит, прекратите. У всех здесь нервы, войдите в общее положение. Хотите коньяку? Хотите?
- Ничего я не хочу. Сами пейте, ебать вас в сраку. – Сэм снова нервно заходил по поляне.
- Ебал я вас…ебал я их…ебал я положение…все ебал. – бормотал он себе под нос и почесывал трехдневную щетину на скулах. — Заебало…заебало…Заебали вы, товарищ Леголас. Ну чего вы все читаете и читаете? Ну кому нужны ваши книжечки хуижечки? Вы и сам долбоеб. А нужны то они кому? Чего вы изводите нас своей пропагандой, скажите? Средиземье, хуеземье, блядь…Где вы были со своими книжечками когда его разворовывали, по карманам раскладывали и за границу уносили? Чего молчите?
Леголас молчал и улыбался. Молчал и улыбался.
- Ну, кому они нужны то сейчас, пропаганда эта вонючая? – продолжал Сэм. – Да никому они не нужны, товарищ Леголас.
Сэм остановился, сел на корточки.
- Вот вам охото это слушать, мистер Фродо?
Фродо тихо сношал Голума у раскидистого куста рябины. Оба совершали половой акт молча и без лишних движений. Услышав обращенный к нему вопрос, Фродо повернул голову в сторону Сэма. Бледная кожа его лица говорила о пониженном уровне гемоглобина в крови, а голубые глаза светились какой-то особенной грустью простого американского провинциала.
- Перестань, дорогой друг Сэм. Пусть читает, ежели ему угодно. Литература не запрещенная и не экстремистская. Полно те. – молвил Фродо продолжая не торопливый коитус.
- Слышали, чего вам умный человек говорит, товарищ? И не выражайтесь больше, пожалуйста. – сказал Леголас. – Мне право дано Государством на чтение и я им пользуюсь. И вот никому кроме вас не мешаю. Читаю себе да почитываю. Вы знаете, что когда вслух, то и запоминается лучше? И для дикции тоже хорошо.
- Дикция хуикция…Государство, блядь…Где вы были то, товарищ, когда его разворовывали, спрашиваю? Хуикция, блядь. – Сэм сплюнул себе под ноги.
- Да тут и был, товарищ. Чего это вы мне паука вешаете? Где был…Здесь был, с народом. Где мне еще быть? – ответил Леголас.
- Я конечно мистера Фродо шибко уважаю, да только рвется из меня вот это все наружу, товарищи! Не могу я в себе протеста подавить, не могу замалчивать, да все шуточками хуюточками отсмеиваться. Я крещеный человек, в конце концов. Мистер Фродо то ученый, ему дозволено. Почет ему и уважение. Но я то как же, товарищи? Да и вы то глазоньки свои откройте. Соизвольте уж! Не могу я так, я не в рот ебал. Изрубить бы вас всех ржавым топором, а потом кусочки, с остатками жира завернуть в кожу и перевязать волосами лобковыми. – Сэм поднялся и повернулся к Леголасу. – И поучать меня не нужно, товарищ! Что читать, да как, я и без вас разберусь! Я не в рот ебал!
- Нужно читать Лимоноff! – воскликнул Гэндальф.
- А-а-а, в пизду вас всех – махнул рукой Сэм и успокоился.
Прошло двадцать минут.
Ничего не происходило.
Позабытые всеми, Боромир с Гимли ели лошадь в овраге. Сладко так ели, хрустя сахарной косточкой и громко высасывая костный мозг. Стучали костьми лошадиными о камень и высасывали.
Фродо с Голумом прекратили половой акт и теперь сидели и курили, не смотря друг на друга.
Сэм же уже вовсю целовался с Леголасом, устроившись на его коленях. Тот, в свою очередь, гладил и массировал значок на груди хоббита.
На Средиземье опустился июльский вечер, а вместе с ним явился и Бильбо. Старик деловито вышел на поляну, на цепи, ведя за собой двоих.
Гэндальф, заметив пришедших, выпустил сигнальную ракету из рукава. Ярко озаряя окрестности, ракета ушла в небеса и потухла в свинце темных облаков.
- Вот. Привел голубчиков – похвалился Бильбо, мусоля не зажженную папиросу в зубах. – Долго они кровушку нашу попивали, да жилы тянули. Ух, окаянные!
Бильбо дернул за цепь и трое мужчин, пристегнутые к ней, повалились как сбитые кегли.
- Попались, суки ебаные! – сказал Сэм, высвободив свой язык изо рта Леголаса. – Будь моя воля, я бы вас заставил пропердом нутряным попердеть то!
- Давайте, расковывайте их, товарищ Бильбо – скомандовал Гэндальф. – Нам еще международного скандала не хватало.
- Сию секунду. Я это так, для острастки, товарищи. Чтобы знали в следующий раз, окаянные. – сказал Бильбо и принялся возиться с замками.
Освободив мужчин, Бильбо подбежал к Гэндальфу, преклонился, поцеловал его сухую руку и вручил три помятых паспорта.
- Документы ихние, извольте ознакомиться. Чтоб казуса какого не вышло.
Гэндальф принял их и стал листать.
- Чайна Мьевиль! – громко объявил он.
- Я – отозвался мужчина с обилием пирсинга и бардовым шанкром на губе.
- У-у-у, падлюга! – замахнулся на него Бильбо. – Вот этого, я, извиняюсь за выражение, прямо со сранья снял. Сидел, сволочь такая и под березонькой нашей оправлялся. Сидел, а в руках все листы наминал, да пошеркивал. Навыдирал из книги то толкиеновской (Бильбо сделал ударение на “е”) и все наминал, наминал, пока оправлялся обильно. А уж как жопу то стал ими подтирать, тут то я и взял его с поличным. Пока тепленький, как говориться.
- Генри Р. Берд, Дуглас К. Кенни — продолжил Гэндальф.
- Это мы – в унисон ответили двое худых и прыщавых парня, сиротливо жмущихся друг к другу.
Фродо подошел к Гэндальфу и сказал:
- Давайте уж заканчивать, товарищ. Не больно то и приятно на рожи их наглые смотреть. Меня прямо аж пробирает, когда вижу, как эта тварь землицу нашу матушку топчет, ногами своими басурманскими. Стыдно им должно быть. За все. Да только не вижу я стыда в глазах их бесстыжих.
- Гони их Голум, голубчик, гони ко всем чертям! – Гэндальф махнул рукой.
Голум подскочил как ужаленный и, покачивая эрегированным членом, побежал за троицей, издавая истошный визг.
Те, оставив позади овраг, улепетывали по полю к границе.
В овраге Боромир с Гимли доедали лошадь.
- И остальным передайте, что не время еще! Не время! НЕ ВРЕМЯ! – крикнул им во след Гэндальф, закрыл лицо худыми руками и зарыдал в голос.