Тимофей Нефедьев : Августин

АВГУСТИН

ЧАСТЬ I
Глава 1
Молодой юноша лет двадцати сидел на склоне холма, глядя вдаль бесконечных зеленых полей, сливающихся с голубым полотном неба. На нем был старый потрепанный костюм «тройка» и светлая рубашка. Его звали Августин. После каждой бурной ночи, насыщенной приключениями, не заставлявших себя искать в этом бедном и опасном квартале Лондона, он ранним утром приходил на окраину этого парка, который, не смотря на городскую грязь, всегда был ухожен и чист. Здесь Августин спал, а, проснувшись, любил пофилософствовать о жизни, после чего придумывал себе развлечения на день.
Это же утро отличалось от всех предыдущих тем, что Августин не пил спиртного целых два дня. Сложно сказать, что подтолкнуло его к такому решению, ежедневное похмелье или последствия его развязного поведения, а, может быть, ощущение того, что он делает что-то неправильное. Отличительной чертой Августина была его наивность. Он верил в битву добра и зла, причиной чего было посещение духовной семинарии в сиротском приюте, жизнь в котором, в свою очередь, была причиной его всеобъемлющей порочности.
Сейчас, на фоне хорошего настроения, его все же одолевали вспышки угнетенности. Жизнь приобретала серые тона, когда он вспоминал о выпивке и запрете на нее; появлялось тоскливое чувство обреченности на несчастье.
— Вот если бы я сейчас… впрочем, нет, я завязал с этим делом, я больше не пью, — разговаривал сам с собой Августин, – Нужно отвлечься, пойду-ка я в паб, пообщаюсь с друзьями, пропущу стаканчик другой… ай, черт, я же забыл, что не пью. Как мне получать удовольствие от жизни без выпивки? В конце концов, смысл жизни – в умении быть счастливым. А счастье заключается в удовольствии. Что доставляет мне наиболее глубокое удовлетворение?
Чудесное обжигающее бренди… но я завязал, поэтому, к сожалению, этот вариант отпадает.
Может быть зрелища? Сегодня на ярмарке будут кулачные бои. Два мордоворота будут так друг друга дубасить, что пропустить такое было бы ошибкой.
Мне также нравится, когда мной восхищаются. Быть причиной восторженных взглядов – что может быть лучше? И с этим у меня проблем нет. Сегодня вечером у Кадруса шумная вечеринка, и я постараюсь, чтобы все внимание было приковано ко мне — единственному и неповторимому. Я буду цинично шутить, а все будут безудержно смеяться.
Наконец, там же меня ждет самое сильное и всепоглощающее чувство на свете. Обжигающая Испания или опьяняющая Франция? Может быть ослепляющая Япония? Сегодня, пожалуй, я выберу озорную Америку. Этой ночью мне предстоит отправиться в незабываемое путешествие.

Августин лежал на траве, положив руки за голову и предаваясь воображениям. Когда эмоции утихли, он понял, что до всех веселий еще очень долго, и вновь начал размышлять над тем, чем заняться ему в данный момент:
- По-хорошему бы надо найти работу. Но это так утомительно и скучно. Это не приносит никаких положительных эмоций, лишь разочарования. Но кушать-то надо… к тому же и одежда моя уже порядком износилась. Что поделаешь, нужно работать в этой жизни, к сожалению.
Августин побежал на рынок, который был через квартал от парка. Выйдя на базарную площадь, ему приглянулась лавка с турецкими коврами.
- Старик, какие у тебя дивные ковры, как же ты их таскаешь сюда каждый день? – спросил юноша у торговца.
- Да, с годами тяжелее становится, сыновья разъехались…- отвечал тот.
- Отлично, я собираюсь работать у тебя. Буду по утрам таскать сюда ковры, а вечером убирать
- И сколько ты хочешь за это?
- Столько, сколько ты сам посчитаешь нужным мне заплатить
- Не понял?
- Ты сам определишь цену моего труда
- Как же так?
- А как ты определяешь цену своих ковров?
- Я покупаю их по одной цене, и делаю наценку, не дороже, чем у моих конкурентов
- Вот и мне плати столько, сколько платят таким помощникам.
- Я не знаю, сколько им платят.
- Хорошо, плати мне 3 фунта.
- Ты, что с ума сошел, я так разорюсь.
- Ладно, плати мне 25 центов.
- Так дешево?
- Да.
- Знаешь, иди-ка ты отсюда! Надуть меня хочешь!? Пошел прочь!
- Да, пошел ты, старик, сам ко всем чертям! Совсем уже ополоумел, – разозлился Августин и ушел.
«Да, похоже, не судьба мне работать», — вздохнул он и сел в тенек возле базарной площади. В последнее время, когда Августин не думал о развлечениях, он размышлял над одним вопросом. Этот вопрос мучил его изо дня в день на протяжении года: «Почему Будда бросил свое царство и стал бродяжничать?».
Августин и сам был бродягой, но не мог найти в этом ничего позитивного. Он, наоборот, мечтал стать богачом, но не знал, как этого достичь. Однажды в поисках еды он залез в один дом, еды в котором не оказалась, это вообще была библиотека. Августин так сильно был голоден, что решил съесть книгу. Он хотел съесть кожаную обшивку. Это была книжка о Сидхартхе Гаутуаме Будде. Августин прочитал ее всю, пока жевал кожаную обложку, размоченную в кипятке. «Какова черта?!», — воскликнул он после прочтения, — «Как можно специально бросить все, и стать бездомным попрошайкой? Глупейшая книга, а еще такой дорогой переплет из верблюжьей кожи, впрочем, для завтрака пойдет».
Сейчас же, сидя на брусчатой дороге, Августин пытался понять, что мог Будда найти в таком бессмысленном и страдальческом времяпрепровождении. Его размышления прервал чей-то оклик. Обернувшись, Августин увидел своего друга Кадруса.
- Привет Будда! То есть, Кадрус
- А, ты опять думаешь об этой бестолковой книжке? – смеясь, ответил Кадрус.
- Она не дает мне покоя.
- Покоя не дает тебе то, что ты бросил пить.
- Может ты и прав, возможно, идея была не самая лучшая.
- Сейчас это не важно, сегодня в полдень в Америку отправляется корабль.
- Ну, и что?
- Я думаю, ты должен ехать.
- Я? Почему?
- Потому что Америка это новые возможности. Ты без труда станешь там миллионером!
- Звучит заманчиво, но я больше не стремлюсь к богатству и славе, теперь я дитя мира.
- Вот и не сиди на месте. Путешествуй по миру. Я купил тебе билет.
- Предложение, конечно, интересное… Ты купил мне билет?
- Да.
- Как же ты будешь без меня здесь?
- Мне будет тяжело, но я справлюсь. Держи билет.
- Тут написано «Титаник», слышал это самый большой корабль в мире?
- Ну, не поплывет же мой друг на резиновой лодке?
- Да, ты настоящий друг!
Кадрус лукавил. Последние два месяца Августин жил в его доме, а Кадрус сам любил выпить и провести время с девушками. Но с тех пор, как он приютил у себя этого парня, выпивки никогда не хватало ему самому, а все девушки облепляли Августина. То, что тот бросил пить, не вселяло абсолютно никакой надежды ему, так как Августин уже шестнадцать раз бросал за последний месяц. Однажды он четыре раза за день бросил пить. К тому же трезвость не решала проблему внимания женского пола. И все же Кадрус любил Августина, поэтому нашел самый лучший, как он считал, способ избавиться от него, купив билет до Америки.
Августин не особо хотел ехать в незнакомую страну, где ему пришлось бы снова бродяжничать. Но мечты стать богатым там, где-то далеко, казались более реальными. Основная же радость Августина заключалась в том, что теперь он мог придумать себе оправдание, чтобы выпить. «Постольку поскольку там, в Америке, начинается новая жизнь, я и пить брошу, когда туда приеду. Все плохое, в том числе алкоголь, я оставлю здесь, в Англии».
Он простился с Кадрусом, пообещав навестить его, как только разбогатеет, и отправился в паб. Зайдя в первый попавшийся бар, Августин радостно прокричал: «Виски!». Так как был день, в баре никого не было, за исключением двух здоровых мужиков, скорее всего шахтеров, или просто грузчиков, пьющих пиво. Августин подошел к их столику и обратился:
- Джентльмены, не будет ли у вас закурить.
- Конечно, джентльмен, угощайтесь, — ехидно ответил одни из мужиков, — может быть, мы еще можем чем-либо вам помочь?
- Нет, благодарю, сеньоры.
Мужики не выдержали от такого пафоса бродяги и рассмеялись.
- Простите? — удивленно обратился к ним Августин.
- Про-сти-те! — в один голос передразнили его рабочие и снова начали заливаться хохотом.
- Простите? – опять обратился к ним Августин, пристально посмотрев в глаза каждому
Мужики резко прекратили смеяться, недоуменно посмотрев на него.
- Простите? – вновь повторил бродяга
- Прошу прошения, — ответил один мужик.
- Извини, — добавил другой.
- Что вы, джентльмены, это вы меня извините. Прошу прощения, что потревожил вас и оторвал от личной беседы. Желаю удачи, — закончил Августин и вышел вон из бара, не дождавшись виски.
«Получилось, — радостно про себя воскликнул он, — у меня не было ни страха, ни злости, я был счастлив, на душе у меня была любовь, и с помощью ее я победил этих верзил без драки!»
Пару лет назад, чтобы не умереть с голоду, Августин решил вступить в мусульманскую общину. Он отрастил бороду, надел халат и пришел в братию, притворившись немым. Так он прожил в общине около трех месяцев, пока однажды сам себя не выдал. Приезжал духовный проповедник. Он читал лекции об исламе, рассказывал о своей жизни, о чудесах случавшихся с ним. Проповедник утверждал, что та реальность, в которой живет человек, есть отражение состояния внутреннего мира этого человека. «Т.е. если в душе я чувствую радость, значит, в жизни все будет хорошо?», — спросил Августин у духовного мистика. «Именно, молодец!», — ответил тот и продолжил говорить. Но никто его уже не слушал, все изумленно смотрели на научившегося говорить Августина. Августин же заметив, что проговорился, воскликнул: «О, мой духовный учитель, ты научил меня внимать!». Поняв, что ему никто не поверил, он принялся на практике применять совет наставника о том, что если чувствовать радость внутри, то в реальной жизни ничего с тобой не произойдет. Августин громко произнес: «Я люблю Вас братья!», затем закрыл глаза и принялся медитировать. А спустя секунды он уже летел по лестнице здания мусульманской общины.
Сейчас все было иначе, Августин словно открыл какой-то секрет. На самом же деле мужики в баре, скорее всего, просто сочли его сумасшедшим, но Августин имел другое мнение. «Теперь я знаю, как стану миллионером, я буду чувствовать любовь, я перестану огорчаться, мне будет вести, и я стану богатым. В Америке мне это уж точно удастся. Через пару часов корабль, пора на речь порт. Эх, заживу я скоро!»
Придя на вокзал, он первым делом зашел в буфет, и заказал долгожданное виски. Выпив двойную, Августин заметил знакомый силуэт. Это был его старый приятель Эдди «Два Туза».
- Эдди, твои тузы еще с тобой, — обратился Августин к человеку стоящему к нему спиной.
- Августин! – узнал старого друга Эдди.
- Да! Что ты здесь делаешь?
- Хочешь, верь, а хочешь, нет, но Англия мне наскучила. Монархия не дает мне дышать полной грудью. Поэтому поздравь меня, сегодня я отправляюсь в Америку!
- Поздравляю, но и ты порадуйся за меня, ведь я тоже туда плыву! На самом большом корабле в мире!
- Ты серьезно?! Ура! Да, здравствует Америка! Давай выпьем!
- Давай!
- Кстати, похоже, судьба нам благоволит, раз мы встретились, у меня есть отличная идея…
Ах, да. Эдди носил прозвище «Два Туза», так как был полупрофессиональным шулером. И как все шулера-недоучки, он частенько проигрывался в ноль, чаще же его ловили на обмане и выбивали весь дух. Эдди хотел перебраться в Америку, так как во всей Англии его знала уже каждая собака. Никто не пускал его за карточный стол с хорошими ставками.
- … у меня есть отличная идея, — продолжал «Два Туза»
- Твоя последняя отличная идея кончилась для меня свадьбой на трехсот фунтовой женщине…
Как-то Эдди проиграл все свое имущество одному владельцу придорожного отеля. Собираясь уходить, «Два Туза» сказал: «Что ж, старина, ты оставил меня с одними яйцами». Хозяин ответил: «Может, хочешь поставить и их?». И Эдди решил отыграться своими яйцами. Он проиграл их в первой же игре. «Два Туза» плакал, ему больше нечего было ставить. Он предлагал другие части тела, но победитель отказывался. В последнюю минуту Эдди придумал ставку. Он знал, что хозяин отеля имеет дочь, он так же знал, что тот никогда не выдаст ее замуж, так как она была размером со слона и страшнее гориллы. Эдди предложил ему взять в жены его дочь. Но владелец гостиницы был еврей. Эдди знал только одного еврея или, по крайней мере, человека на него похожего, который мог помочь в данной ситуации. Это был Августин. «Два Туза» умолял спасти его. Но Августин видел, на ком ему нужно было жениться, и не мог пойти на такое. Когда Эдди сказал Августину, что он рискует своими яйцами, тот понял его слова, как метафору. «Два Туза» не сразу смог убедить Августина, что действительно проиграл в карты свои яички. Когда же ему это удалось, Августин сразу же согласился, как будто это его детородные органы были под угрозой. Он просто не мог поверить, что какой-то мужчина может жить без яичек.
К счастью брак Августина и Кассандры продлился недолго, а точнее три дня. Он бы продлился меньше, если бы не бумажная волокита. В первую брачную ночь Августин обнаружил, что Кассандра далеко не невинна. Оказалось, что многие постояльцы гостиницы готовы были выложить немалые деньги, чтобы переспать с этим чудом света. Августин же, как мог, пытался сделать вид, что сердце его разбито. Он заявил, что его вера не может вынести такое предательство, и уехал. А точнее умчался, что были силы.
Августин поклялся тогда, что больше никогда не свяжется с Эдди «Два Туза». Он бы отказал ему и сейчас, если бы не пил уже восьмой стакан виски, и не был еще больше пьян от мыслей об Америке.
- Значит, ты предлагаешь подзаработать немного денег в покер? — прояснил Августин.
- Конечно, а иначе, на что мы будем пить на корабле? Лично я не привык это делать за чужой счет.
- Вон, за столиком сидят два неудачника, нам ничего не стоит с тобой в паре обыграть их
- Они просто какие-то сопляки, я их сделаю, и это виски недопив, – пробормотал пьяным голосом Августин.
- Пойдем, дружище! Кстати, не заплатишь за мою выпивку?
- Они заплатят!
- Точно!
Довольные собой Августин и Эдди подошли к столику, где сидели двое парнишек лет восемнадцати. Один из них рисовал что-то карандашом на листе бумаге.
- Господа, не желаете ли вы сыграть партию другую в покер? – предложил Августин, немного пошатнувшись.
- Отличная идея, присаживайтесь, — ответил художник
Спустя сорок минут, Эдди уже снимал часы.
- Ну, что? По-моему, Эдди ты проигрался в ноль, — сказал парень, надевая только что выигранные поддельные Брегет.
- Ты не совсем прав, у меня еще кое-что есть…. Это мой билет в Америку на самом большом корабле в мире.
- Здорово, но как ты видишь, я не один и не могу бросить друга, а мне пришлось бы так поступить, выиграй я у тебя.
- Как ты видишь, и я не один.
Внезапно Августин пробудился и сказал шепотом Эдди:
- Послушай, мы проигрались. Я не собираюсь ставить свой билет. Пошли отсюда.
- Ты что? Я выводил их на большие ставки, игра только началась. Ты забыл, что я профессиональный шулер?
Надо ли говорить, что Августин и Эдди проиграли свои билеты до Америки на самом большом корабле в мире. Да, все было именно так.

Глава 2
Августин проснулся от холода ранним утром на уличной скамье, у него раскалывалась голова, в горле стоял ком, а в груди было какое-то странное напряжение. Это был страх, он был настолько сильным, что ощущался физически. «Похоже я в аду. Я не умер, но я в аду», — сказал полушепотом Августин. Он сел на скамейку, поднял голову к небу, и вздохнул так глубоко, будто хотел выдохнуть весь свой трехтонный душевный груз. Пар изо рта был похож на густые клубни дыма, какой идет из труб кораблей. Августин вспоминал, как вчера дымили трубы покидавшего порт Титаника. Когда Августин выдохнул, и пар рассеялся, в его глаза ударил первый лучик солнца. Мгновение спустя, солнце освещало и пригревало уже все вокруг, пели птицы, природа ожила. На секунду Августин уловил ритм гармонии природы, он слился с пением птиц и легким шепотом ветра, ему стало так хорошо, что он растворялся во всем. Вдалеке раздался собачий лай — свинцовая мысль о себе самом вернулась, а вместе с ней воцарился хаос.
«Забавно, все так паршиво, а солнце все равно светит, и птицы поют. Что-то я не чувствую печали природы. Быть может, проблемы только у меня, и никому нет до этого дела? Не знаю», — размышлял Августин. Затем он встал и пошел, как, обычно, сам не зная куда. Августин был голоден, но мысли о том, как раздобыть еды, были слишком неприятны. Августин не хотел вообще ни о чем думать. Он просто хотел идти и согреваться лучами солнца, вдыхать вкусный воздух и слушать успокаивающую музыку птиц.
Улицы были пусты, все люди еще спали, поэтому слышны были лишь звуки природы и какое-то приглушенное кошачье мяуканье. Чем дальше по улице шел Августин, тем мяуканье становилось сильней. Оно прекратило усиливаться, когда он подошел к закрытому мусорному баку, на котором лежал протухший арбуз. Августину пришла в голову мысль им позавтракать, но вначале он хотел узнать, кто там мяукает внутри. Открыв крышку, Августин увидел кошку, которая через долю секунды была уже у него на лице, вцепившись когтям в голову. Августин пытался ее снять, мотаясь из стороны в сторону, пока не запнулся о тротуар и не упал. Голова, и без того страдавшая похмельем, казалось, взорвется.
Кошка же, как нестранно, никуда не убегала, она сидела рядом с мучающимся Августином. Повернув, к ней голову Августин сказал: «И после всего ты еще имеешь наглость, сидеть рядом и смотреть?».
На что, мяукнув, кошка сначала лизнула Августина, а потом принялась вылизывать лоб.
«Прекрати! Прекрати, кошара!» — бормотал Августин, внезапно заметив, ошейник, на котором был медальон с адресом.
«Не плохо», — подумал Августин, — «Может быть, за тебя, Котя, меня накормят яичницей с беконом и тостами? Все бы отдал за такой завтрак!»
Адрес, указанный на ошейнике был всего в двух кварталах. Августин быстрым шагом ринулся идти. Котя же, как прозвал его, а может быть ее, Августин, бежал рядом.
- Знаешь, Котя, — заговорил с котом, а может быть, кошкой, Августин, — А ведь я сейчас должен был плыть на самом большом корабле. Интересно, какой был бы там завтрак? Как думаешь, Коть? Наверное, обычный традиционный английский завтрак.
Котя, бежал рядом, и по природе своей не мог ничего ответить спутнику, которого похоже это не смущало, и он продолжал:
- Ты прав, Котя. Сейчас это не имеет никакого значения. Ведь корабль в океане, а я здесь. Судя по твоему ошейнику и медальону, ты из хорошей семьи. То есть из такой семьи, где традиционный английский завтрак традиционно есть всегда. Только бы твои хозяева были щедры и накормили бы меня. А иначе я их самих съем и тебя тоже… Шучу, конечно, Коть. Я даже не умею тебя готовить. Ведь надо знать, как правильно убить, затем распотрошить тушку. Об этом целая наука есть, кулинария. Вообще, я никогда не ел ни кошек, ни собак! Я практически вегетарианец. Хотя однажды, Коть, я съел книжку. Верней, не саму книжку, а ее кожаный переплет. Кстати, я до сих пор помню этот случай не из-за переплета, а из-за самой книжки. Я ведь ее прочитал, и представляешь…- продолжал говорить Августин, а кот и, вправду, будто его слушал и все понимал.
Августин вышел на Гровенор-сквер, и, пройдя еще немного, остановился у трехэтажного особняка. «Интересно кто здесь живет? Уверен, женщина. Ведь у кого может быть такая милая кошечка. Наверное, какая-нибудь лондонская старлетка? Хотя зачем я такой диве? Уж, пусть лучше одинокая вдова, чьи соки еще не иссякли, — ухмылялся Августин, после чего принялся стучать в дверь.
Через некоторое время дверь отперлась. На пороге стояла женщина преклонных лет, горничная, с испугом смотрящая на бродягу.
- Нет, здесь сок не течет уже давно, — полушепотом произнес Августин, увидев бабушку.
- Что вам нужно? Убирайтесь прочь! Я ничего вам не дам! – ошарашено прокричала горничная
- А вот желчь просто брызжет…
- Что?!
- Мадам, мне от Вас ничего и не нужно, я всего лишь принес кота, по указанному на его ошейнике адресу, — преисполненный разочарованием от такого нерадушного приема отвечал Августин, указав на животное.
- Это кошка!
- Ну, наконец-то я выяснил это!
- Откуда у вас Маркиза
- Маркиза? – усмехнулся этому имени Августин, — Ее величество принцесса Маркиза провела эту ночь в мусорном баке, а до этого вполне возможно в компании неотесанных, вроде меня, бродяжьих котов.
- Что ж, благодарю Вас, — ответила женщина, добавив шепотом, — за то, что не съели.
- И действительно есть за что!
- Вот вам полфунта
- Знаете, а Ваш гонор не соответствует моему гонорару.
- Да, как Вы смеете…
В этот момент в доме раздался кашель, а потом грубый твердый голос:
- Кто там?
- Сэр Джон, какой-то бродяга принес Маркизу, и недоволен вознаграждением в полфунта, — прокричала горничная
- Сейчас я спущусь – прогремел бас.
«Сейчас, похоже, кто-то меня спустит», — подумал про себя Августин, но он был слишком голоден и рассержен на грубость горничной, поэтому решил требовать достойных чаевых до последнего.
Спустя мгновение на пороге появился мужчина в халате, среднего роста, крепкого телосложения, с густыми седыми усами. Все тем же грозным басом он продолжил:
- Значит, полфунта мало?
- Да, вовсе…
- Я бы дал тебе 100 фунтов, чтобы ты не приносил это мерзкое животное. Моя дочь разводится и перевозит свои вещи ко мне. На днях привезла и эту кошару. Я выпустил ее на улицу, а она убежала. Дочь с внучкой извели меня своими упреками. К счастью, ты положил конец моим страданиям, за что достоин хорошего вознаграждения. Проходи в дом. Ты, наверняка, голоден?
- Признаться честно… нет. Шучу, умираю с голоду.
- Английский юмор, что может быть хуже.
- Уж, точно не традиционный английский завтрак
- Теперь смешно. Да… я Генерал Джон Френч
- Очень приятно, Августин, и… пожалуй все
- Доус, будьте любезны приготовьте мне и моему гостю завтрак, – обратился к горничной генерал
- Конечно, сэр.
Посетив ванну, Августин спустился к завтраку. Мгновение спустя его рот был до отказа наполнен слюной.
- Что впервые видишь столько еды? – усмехнулся сэр Джон
- Д-х-а, — захлебнувшись слюной, ответил Августин
- Не стесняйся, наедайся вдоволь.
Августин, борясь с внутренним желанием, набросится и, как животное, начать пожирать все, начал не спеша. Генерал, тем временем, попивая чай, стал разворачивать газету.
- Да уж, боюсь войны не избежать, — в полголоса произнес Френч.
- Война – это глупо, — жуя булочку, ответил Августин.
- Почему? – заинтересовано спросил генерал
- Я много рассуждал на эту тему…
- Да ну…
- Да. И я пришел к выводу, что все дело в желании
- В каком?
- В желании человека стать Богом
- Как глубоко. Жаль я не верю в Бога
- Не имеет никакого значения, верите вы в него или нет. Но факт в том, что вы сами себя не создавали.
- Да, у меня были отец с матерью.
- Я хочу сказать, что человечество появилось не по собственной воли.
- И что?
- А то, что нам дана возможность осознавать самих себя, осознавать, что мы существуем
- А причем здесь война?
- Мы можем создавать жизнь, рождая людей, а можем забирать ее — убивая. Мы можем создавать и другие мелочи, вроде Букингемского дворца. И все это будет подражание Богу, который создал вообще все. Бог может подарить жизнь, а может ее забрать. Факт в том, что человек в любом случае умрет, и он с этим ничего поделать не может. Но он, наделенный разумом, не хочет считать себя букашкой. Он хочет быть наравне с Богом. Управляя другим человеком, он ощущает себя чем-то большим. Ну, а если он управляет миллионами людей, то вообще превосходно. Великий завоеватель Александр… забыл…
- Македонский?
- Да, Александр Македонский хотел завоевать весь мир, чтобы почувствовать себя Богом. И даже если бы ему это удалось, он бы все равно проиграл Богу в игру жизни и смерти. Хотя перед смертью, наверное, он мог бы довольствоваться, считая себя вторым после Бога. Но и тогда, это была бы всего лишь мысль, принесшая приятные эмоции. Не большие, чем эмоции, возникающие у меня, от предвкушения того, что я сейчас съем это пирожное, — Августин, рассмотрев штрудель, принялся его смаковать.
- Ответь мне на один вопрос. Как ты, бродяга, пришел ко всему этому?
- Я отвечу, но прежде хотел спросить, нет ли у вас, чего-нибудь выпить? Голова просто раскалывается с похмелья.
- Отчего же, все что угодно. Виски?
- Это было бы великолепно!
Генерал встал, подошел к бару, стоявшему неподалеку, и налил два стакана Dewar’s. Выпив, Августин продолжил:
- Однажды я был в парной.
- Так…
- Выйдя на свежий воздух, я, разморенный горячим паром, завалился на скамью. Я сидел с закрытыми глазами, получая удовольствие от расслабления. Открыв глаза, я посмотрел на свое тело. Ступни, колени, бедра, яички...
- Яички?!
- Да, я посмотрел на свои яички.
- С ними что-то было не так?
- Они шевелились
- Шевелились?
- Да, с точки зрения, физиологии, нормальное явление. Жара ведь вредит нашим детородным органам. И вот яички потихоньку переминались. И я смотрю на них и думаю, ведь это не я ими шевелю. Я даже не умею ими шевелить! Они словно живут своей жизнью, отдельной от моего разума. Тогда я подумал о своем сердце. Ведь оно тоже бьется не по моей воли. Да, я могу его остановить, вонзив себе нож в сердце. Но ни я сделал так, чтобы оно билось. И я встал, пошел в парную. Это было мое решение. Я управлял своим телом. Я дернул за ручку двери. Дверь не открылась. Тогда я увеличил свои усилия, и открыл ее. Я зашел в парную и сел. Все это сделал я, по собственной воли. Но мое сердце бьется — не по моей воли! Оно просто бьется вот уже двадцать лет. И меня никто не спрашивал, когда оно начало биться. И меня никто не спросит, когда это сердце остановится.
- Да уж, как интересно. И что теперь нам, людям, остается делать? Раз богами мы стать не можем, считать себя букашками?
- Я не знаю. Не было времени об этом подумать
- А то постиг бы смысл человеческой жизни?
- Может еще и постигну
- А что мешает?
- В начале я бы хотел решить материальные проблемы. Стать богатым, вроде вас
- А что же тебе твоя философия не помогает
- Ну…
- А потому что в жизни вся эта ерунда не нужна. В настоящей жизни не имеет значения, шевелятся твои яйца или нет. Важно, чтобы они у тебя были. Потому что без них ты бедная девушка, мечтающая опять же о яйцах.
- По-моему девушки мечтают о принце на белом коне
- Послушай, мой друг, во-первых, я знаю принца. И хотя фактически у него, наверное, есть яйца, на деле, скорее всего они малюсенькие и тощие. Иначе сложно объяснить его дамский истеризм. Во-вторых, дорогой философ, смотри глубже. Почему действительно девушка так жаждет принца, да еще на коне? Чтобы слушать о том, как безупречно чисто голубое небо? Или как красиво в ее локонах мерцает лунный свет? Может быть, все дело в чувстве юмора мужчины? В таком случае, яйца ему вообще не нужны. Ведь стоит только девушке услышать голосок такого евнуха, и, как поется в песенке, дивный смех закружит всех.
- Я слышал, что дам привлекает ум
- Расскажи то, что ты слышал какому-нибудь дяди, который сейчас сидит в какой-нибудь лаборатории и изучает популяцию сороконожки.
- И в чем же дело?
- Все дело, мой дорогой друг, Августин, — генерал сделал глоток виски, пристально посмотрел в глаза Августину и отрезал,- в яйцах!
- В яйцах? – повторил Августин
- В яйцах
На секунду воцарилась тишина. Августин посмотрел на свою яичницу с беконом, которую собирался съесть, и отодвинул в сторону
- По-моему яиц на сегодня достаточно
- Да, мой друг, да – продолжал генерал
- Знаете, сэр, если все дело в яйцах, а не в какой-то романтике, то, причем, здесь белый конь. Девушкам приятен именно этот образ, его красота.
- Если бы ты поменьше читал любовных романов, написанных как раз людьми, не обладавшими предметом нашего разговора, и побольше исторической литературы, то ты не задавал бы мне столь глупых вопросов.
- И что нам говорит история?
- В Древней Греции отцом и дарителем лошадей считался бог моря и землетрясений – Посейдон. Однажды он влюбился в Деметру – богиню плодородия и земледелия. Но Деметре бог моря был не люб. Избегая его, она превратилась в кобылу. Тогда Посейдон сам стал конем и соединился в любовном акте с Деметрой, в результате чего появился Арион – божественный конь, умевший говорить.
- Очевидно, что первой фразой Ариона была: «Отец, зачем ты изнасиловал мою мать?!»
- Он ее не насиловал…
- Она от него убегала
- Они всегда убегают, причем до тех пор, пока нас не поймают
- А, все женщины настолько хитры и изощренны?
- А что им остается за не имением ума?!
- Я более лучшего мнения о женщине
- Мой дорогой друг, ты еще так молод и зелен, — генерал на мгновение замедлил речь и пристально посмотрел на Августина, — а нет, это укроп, у тебя на губе, вытри их. Так вот, знаешь ли, я человек военный. Всю свою жизнь я посвятил защите своего государства. И лишь раз мне было наплевать на все, на государство, на королеву, на все. Ничего не существовало для меня, кроме нее. Когда я впервые увидел миссис Френч, я действительно верил в Бога. Она была моим Божеством. К счастью, в то время не было военных действий. В противном случае, либо меня убили бы из-за абсолютной невозможности сосредоточиться на чем-то, либо я убивал бы всех на своем пути, поскольку хотел бы скорее встретиться с ней.
- Довольно трогательная история. Что вы хотите сказать?
- А то, что моя дорогая супруга вынуждена отсутствовать дома вот уже неделю — на вдохе произнес генерал, отхлебнул виски из стакана, и на выдохе продолжил, — Для меня же, это счастливейшая неделя за прошедшие годы.
- Во как! Довольно жестко, — Августин действительно был немного обескуражен таким откровением. Ведь по природе своей был достаточно наивен, и, конечно молод.
- Признаться честно…
- Куда уж честней, — про себя подумал Августин
- Признаться честно, я всегда ненавидел войну. Но сейчас, порой мне хочется вновь оказаться в боевых действиях. Ведь только там я ощущал себя. А здесь, в мягких тапочках и махровом халате, я умираю от скуки и быта.
- Вы чувствовали себя, убивая людей? — Августин, пораженный генералом и его благородством в начале, все больше и больше разочаровывался в нем.
- Защищая страну
- Но ведь сейчас войны нет, а Вы бы хотели, чтоб была
- Нет, я прекрасно понимаю, что война – это зло. И я не хочу смерти людей. Но война – это единственная среда, в которой я чувствую себя, как крот в земле.
- Мне больше нравится сравнение, как тушканчик в поле, — подумал про себя Августин
- Воевать – это единственное, что я умею в жизни. И сейчас я этого лишен.
- Я ничего не умею в жизни. Тем не менее, я, как и все, смеюсь, грущу и плачу. И у меня нет никакого желания учиться убивать
- В силу своего возраста, Августин, ты достаточно наивен. Тебе не знакомо чувство ответственности за себя и своих ближних. Кто ты? Чем ты занимаешься? Ты лист, летящий по ветру. Вот где ты будешь завтра?
- Но ведь тем и интересней жить, предвкушая новые приключения?
- И долго ты собрался так предвкушать?
- Не знаю. Наверное, до тех пор, пока не встречу ту, одну единственную, которую полюблю.
- Оставь эту романтику несчастным поэтам. Какая достойная девушка захочет жить с человеком, которому сегодня повезло, и он насытился вдоволь, а завтра пойдет шнырять по подворотням в поисках пропитания. Или ты думаешь, что влюбишься в девушку, а на следующий день пойдешь искать работу? Кому ты будешь нужен со всей своей философией?
- Думаю, вы правы. Но причем здесь ваша любовь убивать людей?
- Какую чушь ты несешь? У меня любовь к народу своей страны. Я чувствую ответственность за него. Ни только за свою супругу и детей, за каждого англичанина. Да, всю свою жизнь я обучался военному ремеслу. Я больше ничего не умею. Лишь передавая свой опыт молодым солдатам, участвуя в боевых действиях, я чувствую, что несу реальную помощь обществу, А, оставаясь в стороне от общественных дел, никогда не будешь подлинно счастлив.
- Участие в общественных делах? Я всего лишь бродяга, который умеет читать, писать и немного считать. Я никому не нужен ни со своей философией, ни без нее.
- Ты прав. Классовые границы в нашем обществе сильны. Но и их можно преодолеть. Военная служба, кстати, один из таких способов, — генерал немного задумался, сделав глоток виски, — Знаешь, а я бы мог тебя пристроить в одно очень хорошее военное училище.
- Я почти согласен со всем, что вы сказали, генерал. Но я не собираюсь никого убивать, а поэтому не вижу смысла и обучаться этому, — Августин похлопал себя по карманам штанов и встал, — Благодарю вас, сэр Джон Френч, за столь изысканный завтрак. Но мне пора. Не возражаете, если я возьму вот это яблоко?
- Никуда тебе не пора. Ты даже не знаешь, куда пойдешь. Но запомни: когда ты окажешься в ситуации, где единственным способом спасения твоей жизни или жизни любимого тобой человека будет убийство другого человека, ты убьешь, не задумываясь.
- Я не боюсь смер…
- Джон Френч! – с криком вбежала миссис Доус, держа в руках газету, — Титаник потерпел крушение посреди океана!
- Что?! — в один голос воскликнули Августин и генерал.
- Вот смотрите! – горничная протянула газету генералу, и они вместе начали читать.
Августин отошел на полшага от стола, и ноги его на долю секунды подкосились. Шок охватил его всего. Он начал медленно заплетающимися шагами выходить из обеденной. У Августина кружилась голова, в которой стоял режущий звон. Шаг за шагом он продвигался по коридору, ведущему в фойе и выходу из дома. Какие-то абстрактные картины, висящие на стенах, словно ожили. Геометрические фигуры внутри них начали двигаться, сливаясь с движениями рамки, углов стен и всеми предметами мебели. Августин глубоко дышал, он хотел проглотить слюну, скопившуюся у него во рту, но язык превратился в ком. Наконец, он дошел до выхода и открыл дверь. Хлынувший воздух сбил дыхание Августина. Стоя на крыльце, он немного нагнулся, и его стошнило. Подняв голову, он увидел газету, валяющуюся на дороге. Заголовок был: «… страхование на все случаи жизни».
Августин хотел спуститься к ней, но поскользнулся о собственную рвоту и упал, потеряв сознание.
Открыв глаза, он обнаружил себя, лежащим в большой кровати, застеленной бежевым шелковым бельем. Судя по огромному шкафу и трельяжу, юноша понял, что находится в чьей-то спальне.
- А, может, это моя спальня? А та жизнь бродяги – всего лишь страшный сон? – подумал Августин и, вздохнув, продолжил воображать, — Я дома. Я богат, у меня все превосходно и я…
- Добрый день, Август, — заставил его вздрогнуть мужской голос откуда-то справа, — я доктор Вилфред Банж. — Вас лихорадило. Должно быть, простудились в дороге. Но ничего страшного, сейчас я смерю вам температуру и пропишу лекарства. Как ваше самочувствие?
- Да, вроде нормально, — смущенно ответил Августин.
Проделав все процедуры, доктор посоветовал еще полежать с час в постели и вышел, а через пару минут, постучав, в комнату вошел генерал.
- Что случилось, сэр? – обратился к нему Августин.
- Откуда я знаю. Ты потерял сознание. Не мог же я тебя бросить возле своего дома. Но теперь, слушай. Приехала моя дочь. Если бы она узнала, что я приютил в доме бродягу, то вынесла бы мне весь мозг. Поэтому я сочинил легенду. Ты Август Хольстрем – ювелир.
- Ювелир?
- Ювелир.
- Почему ювелир?
- Потому что ты занимаешься яйцами
- Чем?
- Понимаешь, Грейс приехала так внезапно. Я сказал, что у нас гости. Когда она поинтересовалась кто? Я вдруг понял, что не могу сказать, что какой-то бродяга лежит в нашей спальне, с непонятно каким недомоганием. И я начал придумывать на ходу, а я не очень умею врать, тем более дочери. Ничего личного, но согласись Августин довольно странное светское имя, а поскольку я его уже начал произносить, деваться было некуда. И я просто остановился на Августе. Ну и имя подумал я, но потом я вспомнил, как в детстве дружил с девочкой по имени Дженьюри, что означает январь
- Фамилия, которой была Хольстрем?
- Нет, но она так произносила слово «гольфстрим».
- Что такое Гольфстрим?
- Это течение в атлантическом океане, оно приносит нам теплый ветер. Дженьюри была аутисткой. Каждый раз, когда дул такой нежно-теплый ветерок, она начинала кружиться, размахивая руками в стороны и радостно крича: Хольстрем! Хольстрем! Т.е. Гольфстрим, Гольфстрим! Ее отец был моряк, поэтому она неплохо знала географию. Кстати, именно тогда я страстно захотел поступить на флот.
- Очень интересная история… очень. И все же причем здесь яйца?
- Когда дочь спросила, чем ты занимаешься, я попытался подумать, чем бы ты мог заниматься, и для этого начал вспоминать наш разговор, как у меня вырвалось: яйцами! Слишком много мы их обсуждали за обедом. Слово не воробей, поэтому нужно было выкручиваться. Я сказал, что ты работаешь у Карла Фаберже.
- Это еще кто?
- Это очень знаменитый ювелир. Он инкрустирует, например, куриные яйца бриллиантами, различными драгоценностями.
- Драгоценности мне нравятся. Хотя у меня никогда не было ничего драгоценного.
- Дослушай дальше. Зачем ты ко мне пришел?
- Показать свои драгоценные яйца?
- Да, кстати, хорошо, что напомнил, твою одежду я выбросил. Миссис Доус заказала тебе костюм, который скоро доставят.
- У меня будет новый костюм?!
- Сейчас не об этом. Ты сын моих друзей, американских художников, проживающих сейчас во Франции, страстный любитель автомобилей, на выставку которых приехал в Бирменгем. Выставку устраивает компания «BSA». «BSA» — это вообще военный завод, но сейчас они занимаются производством автомобилей и мотоциклов. Я должен был там быть пару дней назад, но решил не идти. Ко мне же ты заехал передать письмо от отца.
- Видимо, я его потерял.
- Об этом не беспокойся. Через час обед, а через полчаса привезут твою одежду. Старайся поменьше говорить, а к шести вечера тебе нужно возвращаться домой, к папе с мамой во Францию. На самом же деле, в какую-нибудь свою халупу или парк, — закончил генерал и двинулся к выходу.
- А миссис Доус, значит, в теме?
- Миссис Доус всегда в теме
- Да, еще. Поскольку до обеда еще довольно долго, будьте так любезны, попросить миссис Доус, принести мне чашечку кофе, сигару и чего-нибудь покрепче… бурбон подойдет.
- Что? – рассмеялся генерал
- До вечера я многоуважаемый гость из самого Парижа, поэтому поторопите прислугу
- Хорошо, Золушка, я прикажу подать карету, но помни ровно в восемнадцать часов…, — генерал вышел
- Ровно в восемнадцать часов я придумаю, как продлить ваше волшебство, тетушка фея, — шепотом произнес Августин и начал раздумывать план, но вскоре вспомнил трагедию с «Титаником», — До чего же я везуч все-таки. А ведь я всегда считал себя неудачником, потому что был бедным сиротой… Те люди, что вчера были в порту и собирались отправиться в путешествие… Леди так возмутилась, когда пассажир третьего класса поднимался на борт вместе с ней… Аристократ и бедняк вчера это были два разных биологических вида. Нельзя было сказать, что люди первого класса и третьего отличались лишь суммой в кошельке, это были разные существа, как человек и обезьяна. Но что было в момент трагедии? Чем нефтяной промышленник отличался от портового грузчика? Перед смертью все равны…Но почему лишь смерти угроза способна помочь нам ценить жизнь? Чем отличался я до того, как услышал о трагедии, от себя после осознания чудовищной вести? Фактически ничем, угрозы не было ни до, ни после. Но одна лишь мысль смогла меня «вырубить». Но ведь это всего лишь мысль… Сейчас я чувствую столько силы в себе, столько энтузиазма…
Раздался стук в дверь.
- Войдите, — ответил Августин
Вошла миссис Доус с подносом, который поставила на прикроватный столик.
- Пожалуйста, мистер Хольстрем
- Благодарю, Доус, как скоро доставят мой костюм?
- Уже доставили, мистер Хольстрем, я сейчас же принесу, — горничная вышла
- Что может быть, лучше чашечки горячего утреннего кофе! – радостно произнес Августин, после чего, выпив его, отправился в ванную комнату.
Когда Августин вернулся, на дверце шкафа висел костюм, а на полу стояли великолепные черные туфли. Костюм же был темно-синим в широкую клетку, которая была немного светлей основного цвета, еще светлей, но ярче был также синий жилет, белая рубашка и два шелковых красных платка – один в карман, один на шею.
Августин стоял перед зеркалом, в одной руке держал сигару, в другой стакан бурбона, отхлебнув из которого, произнес: «Аминь». Положив сигару в карман, которых никогда не курил, новоиспеченный денди отправился на обед.

За столом сидели: генерал, его дочь Леди Грейс, доктор Банж и, конечно, Августин. Леди Грейс на вид было немного за сорок. Она была эффектной женщиной, назвать ее светской львицей, было равно смешать ее с толпой богатенький аристократок, она значительно выделялась на их фоне. Весь ее внешний вид: прическа, черты лица, бюст выражал неподдельную силу ее характера.
- Август, вы должны непременно посмотреть мою брошь, — обратилась к гостю Леди Грейс, — Я потеряла несколько камней, но эта вещь так дорога мне…
- Непременно, Леди Грейс, — уверенно разговаривал Августин, — если, честно броши выходят из моды
- По-моему драгоценности вечны. Моя брошь шестнадцатого века…
- Драгоценности – да, но вот то, как они представлены… Ювелирное дело это не просто пичканье чего-то сапфирами, это и не подобно труду флориста, который составляет букет, умело сочетая нужные цветы. Украшение выражает суть человека. Взять ваше кольцо… я могу рассказать все о вас, вы будете поражены деталями моего рассказа. Но может быть в другой раз…
- Да, Джон говорил, что вы должны возвращаться во Францию. А сегодня в доме Ламберте вечер… Может быть, вы задержитесь
- Не уговаривай нашего дорогого гостя, если у него дела то, что поделаешь, — вмешался в разговор генерал
- Возможно они не такие срочные
- Даже не знаю леди Грейс
- Что ты, дома зови меня Грейс
- Грейс, я бы с радостью, но…
- Что ты пристала к Августу?! — засуетился Джон Френч, как в этот момент Грейс так пристально посмотрела ему в глаза, что стало ясно, кто в этой семье настоящий генерал
- Доктор Банж, можно ли Августу выйти сегодня в «свет»? — обратилась дама
- Это будет даже полезно, я заметил…
- Вот и отлично, — перебила Леди доктора, — Август, прием начнется в девять часов, я напишу вам адрес и прикажу, чтобы вас внесли в списки. Не волнуйтесь, вы не будете одиноки, я представлю вас всему «свету» Лондона.

Оставшиеся время Леди Грейс рассказывала о том, где сейчас отдыхает ее дочь с матерью. Вроде бы она говорила, что в Италии… А после обеда Джон Френч предложил Августину выкурить пару сигар, где посоветовал в приказном порядке сослаться на то, что ему нужно в гостиницу, а после ни в коем случае не приходить на бал. Августин согласился, как будто он мог не соглашаться, и, попрощавшись с семейством Френч, ушел.
Августин стоял на крыльце дома генерала. Он осознал, что только что вновь стал бродягой, хоть и в дорогом костюме. Ведь ему некуда было идти, никакие шикарные апартаменты его не ждали, и у него было лишь три фунта денег, которые он выпросил у генерала. Джон Френч не хотел их давать ведь он потратился на костюм, который стоил гораздо дороже, но Августин сказал, что костюма этого он не просил, ему лишь нужны деньги за Маркизу, и вообще он хоть и бродяга, но врать не любит, а генерал его заставил, и он чувствует себя грешником. И хотя финансовое положение Августина сейчас было значительно лучше, чем вчера, он все же был печален, возможно, грусть его была бы сильней, если бы он не знал, что его сегодня ждут в доме Ламберте. Но сейчас было лишь шесть часов вечера, и в те три часа, оставшиеся до приема он должен был чем-то себя занять. Августин решил отправиться в свой любимый парк, где собирался обдумать план своего вхождение в высший свет Лондона.
Спустя час, добравшись до парка, он уже расстилал газеты на траву, ведь теперь на нем был дорогой костюм.
- Что меня отделяет от этих богачей? – рассуждал Августин, — Только счет в банке? Но ведь они этого не знают. Я достаточно уверенно общался с этой светской дивой Леди Грейс. По моему поведению никто не поймет, что я бедняк. Но как долго я смогу притворяться богатым ювелиром Августом Хольстремом? Однажды мое самозванство уже раскусили в мусульманской общине. Хотя я вынес оттуда очень важный опыт: мир есть отражение моего внутреннего состояния. Я есть то, что я о себе думаю. А я — Август Хольстрем, сын известных во всем мире художников, да к тому же талантливый ювелир, работающий у самого Карла Фаберже. Сказать по правде, как мне уже осточертели все эти привилегированные приемы, я так от них устал. Но, что делать, придется уважить лондонский бомонд своим присутствием…

Оставшееся до приема время Августин лежал в парке и убеждал сам себя, что он тот, кем на самом деле не являлся. А спустя пару часов он уже стоял у входа дома Ламберте.
- Добрый вечер, могу я узнать ваше имя, сэр? – поинтересовался дворецкий
- Меня зовут Август Хольстрем, ювелир, — гордо ответил Августин
- Сэр Август, проходите, пожалуйста, Вас проводят
Огромный банкетный зал уже был наполнен людьми, а сотни хрустальных бокалов шампанским. Люди стояли группами по четыре-пять человек возле столиков с закусками, официанты с подносами и бутылками вина бегали взад-вперед, в конце зала играл небольшой оркестр, а в его левой части был выход на балкон. Именно туда решил отправиться Августин, взяв фужер белого вина.
Он сильно нервничал, его уверенность и наглость куда-то иссякли. Августин ощущал себя скорей, как эти официанты, которых он уже в третий раз просил подлить ему вина. Он думал, что алкоголь поможет ему расслабиться, но пока помощи таковой не чувствовал. В доме генерала он был гостем, и поэтому все внимание было уделено ему, но здесь его никто не знал, и никому не было до него дела. Августин думал лишь о том, когда придет Леди Грейс, но как только он вспоминал о ней, он тут же понимал, что ему предстоит нелицеприятный разговор с генералом, который велел ему не приходить на бал. Августину нужно было собраться, он подошел и, извинившись, спросил у прислуги, где находится уборная.
Войдя в туалет, Августин заперся в кабинке, сев на крышку унитаза и глубоко вздохнув. Страхи овладевали им, ему казалось, что все раскусят его ложь, и никакой дорогой костюм не сможет скрыть того, что он бродяга. Августин хотел остаться в этой кабинке навсегда, он хотел сбежать, но боялся даже выйти из уборной. Он сидел, распластавшись на унитазе. Августин осознал, что ему до смерти страшно, он решил ощутить свой страх, который внезапно приятным образом растворился. Августин не сразу понял, что с ним произошло.
«Постойте, две секунды назад мне было безумно страшно, а почему теперь нет? – удивленно начал рассуждать про себя юноша. — Сейчас я не чувствую страха. Я хочу вновь его ощутить. Чего я боюсь? Я боюсь, что меня поймают на лжи, я боюсь разговора с генералом. Но почему у меня сейчас нет страха? Потому что я заперт в туалете?»
Августин, наполненный непонятно откуда взятой уверенностью, вышел из уборной и направился к гостям. Навстречу ему шла чета Френч. Августин, распахнувши руки в стороны, радостно стал приветствовать их.
- Леди Грейс, вы говорили, что я обязательно должен увидеть лондонский «свет», но пока я не видел никого ярче той дамы, с которой познакомился в доме генерала.
- Неужели вы обо мне?
- Только о вас, Леди Грейс… Генерал…- закончив с комплиментами, Августин протянул руку Джону Френчу.
- Мой друг, здесь более сотни гостей, в таких случаях джентльмены знают, что руку пожимать необязательно, — язвительно ответил генерал, явно негодовавший из-за того, что Августин все же пришел.
- Простите, Август, мой отец, всю жизнь проживший в казармах, на старость лет увлекся этикетом, — еще более язвительно, но уже по отношению к генералу, ответила Леди Грейс, толкнув того локтем в бок, и продолжила, — Август, теперь давайте я вас всем представлю.
И в последующее время Леди Грейс, оставив отца и взяв под руку Августина, знакомила его с семейством Олдридж, занимавшихся нефтяным бизнесом, финансистами Дюком Сайке и Патриком Уоллером, главой казначейства Джеймсом Солбури и многими другими значительнейшими людьми Лондона. Наконец, Леди Грейс подвела Августина к небольшой группе людей, из которой позвала неких Фрэнка и Клэр.
- Фрэнк, Клэр, это Август Хольстрем, ювелир высочайшего класса, работает у Карла Фаберже
- Очень приятно познакомится Август, я Фрэнк Ламберте, а это моя супруга Клэр, — представил себя и жену мужчина
- И мне очень приятно, Август, — добавила женщина
Фрэнк и Клэр Ламберте были молодой парой. Им было чуть за тридцать. Как сам рассказывал о себе Фрэнк, он родился в довольно знатной семье, но где-то в студенческом возрасте его отец практически разорился, т.е. в том возрасте, когда материальное богатство играет значительную роль в самоидентификации молодых людей. Мать оставила семью и вышла замуж за более обеспеченного мужчину, а Фрэнку пришлось бросить учебу в престижном университете и вернуться домой. Отец его страдал алкоголизмом и вскоре умер, оставив сыну «загибающуюся» день ото дня текстильную фабрику, несколько мотелей и сотни тысяч фунтов долгов. Юный Фрэнк сумел вылезти из долговой ямы, восстановить фабрику и развить целую сеть гостинец. Сейчас же доходы от текстиля и гостиничного бизнеса занимали лишь небольшую долю в общих доходах Фрэнка. Он занимался практически всем, что имело хоть какую-то перспективу. В количестве заработанных денег он видел себя, саморазвитие для него значило увеличение прибыли его предприятий.
Клэр Ламберте тоже была из богатой семьи, но финансово более стабильной. От мужа ее отличала неподдельная скромность. Они познакомились еще в университете. Фрэнк тогда впервые зашел в библиотеку. Он просидел там весь день, но, не читая книги, а смотря на читающую Клэр. Фрэнк влюбился сразу. Он хотел найти обычную, добрую и немеркантильную девушку. Ко всем этим добродетелям Клэр также была очень красива. Ее красота была не страстной, а скорее восхитительной, то есть не той, на которую ты смотришь и непременно хочешь потрогать, но той, к которой ты не хочешь прикасаться, потому что боишься испортить, ты понимаешь, что можешь только лицезреть. Это качество Клэр передала своей дочери. Да, у супругов Ламберте была дочь.
- Август, если ты ювелир, почему я не вижу у тебя ни одной драгоценной вещи? Каких-нибудь часов, усеянных бриллиантами? – иронично спросил Фрэнк
- Моя мать в детстве сказала, что мужчина может носить лишь два украшения: нательный крест и часы. В Бога я не верю, а часы заставляют меня суетиться, чего я не люблю, — спокойно ответил Августин.
Таким ответом он вызвал у Фрэнка Ламберте симпатию к себе, и тот, попросив у женщин разрешения оставить их, предложил новому знакомому прогуляться до балкона.
- Видишь, эти часы, Август? – Фрэнк оголил запястье, на котором были надеты обыкновенные ничем непримечательные часы, — Эти часы не стоят и двух фунтов. Они очень сильно отстают…
- Насколько сильно?
- На двенадцать лет
- Что?
- Видишь, всех этих людей? Они всегда были богаты, а я каждый свой цент заработал потом и кровью. Тебе, мой друг, это чувство не знакомо, когда ты не знаешь, что будет завтра, будет ли у тебя кусок хлеба или нет. Ты тоже всегда был богат.
- Я думаю, мне это чувство знакомо, — ответил Августин
- Поверь, Август, не знакомо. Я вкалывал как проклятый…
Вообще Фрэнк Ламберте явно все преувеличивал, он тоже всегда был богат, и никогда не был в ситуации, когда ему было нечего есть, хотя, конечно, в отличие от большинства лондонской знати у него действительно финансовое положение было гораздо хуже. Просто поскольку масштаб его бизнеса равнялся масштабу его личности, он старался приуменьшить то, что у него было, и преувеличить то, что у него есть.
- Я с восемнадцати лет работаю, в девятнадцать у меня уже были жена и дочь… Семья — это ответственность. Когда я женился, я не совсем это понимал. Я думал, что все, что от меня требуется, это заработок денег.
Моя дочь, Изабель… Я не знаю, чем ее порадовать, — уже довольно пьяным голосом начал откровенничать Фрэнк, — Ей шестнадцать. Она читает книги, интересуется искусством… Недавно я ей подарил ожерелье, очень редкое, настоящее произведение искусства, оно обошлось мне в 13 тысяч фунтов. И что ты думаешь, она с ним сделала? Потеряла… Может, ты смог бы сделать что-то такое необычное, безумно красивое специально для нее? Я хочу, чтобы она была в восторге от моего подарка. Я бы за ценой не постоял…
Августин хотел, было, спросить, почему он так убежден, что ей нужна обязательно какая-то драгоценность, но вовремя себя остановил.
- Знаете, Фрэнк, ювелирное дело – это искусство. Одну и ту же картину кто-то может считать шедевром, а кто-то мерзостью, также дело обстоит и с украшениями. Они должны подчеркивать индивидуальность человека, как ваши часы.
Фрэнк гордо улыбнулся.
- Для того чтобы знать, что я хочу создать, я должен знать для кого, я создаю. Понимаете?
- Еще бы, Август. Более того, я понимаю, что помимо того, что ты художник, ты также и бизнесмен. Если бы никто не покупал твои сапфировые поделки, ты бы этим не занимался. Верно?
- Куда уж верней
- Тогда я приглашаю тебя, Август, отдохнуть вместе со своей семьей. Через две недели мы едем в пансионат на юге Англии. Не хочешь присоединиться? Я гарантирую самые лучшие условия проживания, самое лучшее виски и самых лучших дам.
- Что-то я сомневаюсь, что в семейном пансионате будут самые лучшие девушки
Фрэнк рассмеялся.
- Август, ты еще так молод и неопытен. Все самые шикарные дома отдыха в мире построили мужчины. И сделали мы это для того, чтобы «сплавлять» туда свои семьи, а самим пускаться во все тяжкие. Отсюда следует, что а). в пансионатах полно замужних, но неудовлетворенных дам и б). существует место, где джентльмены могут пускаться во все эти самые тяжкие.
- Что же это за загадочное место?
- А вот приедешь и узнаешь
- А вы не боитесь оставлять там свою жену?
- Август, — смутился Фрэнк, — моя Клэр слишком непорочна. Она умеет радоваться простым вещам. Этот дар она передала нашей дочери. Поэтому я хочу, чтобы ты создал что-то неповторимое, одухотворенное; простое, но в то же время уникальное. Пообщавшись с тобой, мне кажется, что ты на это способен. Я хорошо разбираюсь в людях, в тебе что-то есть.
- Что ж, сэр Фрэнк Ламберте, я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше ожидание.
- Не сомневаюсь, что тебе это удастся, Август. Сейчас я вынужден извиниться, нужно уважить своим вниманием некоторых знатных подхалимов. Август, я скажу нашему дворецкому Чарльзу, чтобы он написал тебе приглашение со всей необходимой информацией. Мне было очень приятно с тобой познакомиться. Спасибо, что скрасил этот нудный прием.
- Взаимно, Фрэнк. Но, по-моему, вечер великолепен.
Обменявшись улыбками, Ламберте ушел. Августин стоял, облокотившись на перила балкона, и лицезрел чудесный сад, сливающийся вдали со звездным небом. Сейчас Августин горел также ярко, как эти звезды, он был одной из них.
Августин поймал себя на мысли, что за весь разговор с Фрэнком практически не проронил ни слова. Он просто с неподдельным интересом слушал, что говорил Ламберте. Тем не менее, тот косвенно высказал ему комплимент, более того был уверен в неких редких способностях Августина. Августин же просто слушал, не рассказав о себе вообще ничего.

- Что, черт тебя побери, ты здесь делаешь?! – это был генерал. – Я же велел тебе сюда не приходить!
- Ну, не упустит же бродяга возможности бесплатной голод утолить, — улыбчиво ответил Августин
- Мерзавец! Нужно было оставить тебя валяться на улице!
- Чего вы так боитесь, генерал?
- Того, что если тебя раскусят, а тебя раскусят, опозорен буду я!
- Генерал, я не просил вас врать, как не просил и вашей помощи, за которую все же безмерно благодарен. Но это моя жизнь, и только я решаю, как ею распоряжаться. Всего доброго, сэр Джон Фрэнч.
Августин пошел прочь от генерала. Он подошел к столу, на котором были в виде пирамиды наставлены бокалы с шампанским, и, аккуратно взяв самый верхний бокал, стал наблюдать, как мило общаются, смеются и веселятся богатеи Англии.

- Насколько ж скуден на красивых дам этот вечер, не правда ли?
- Я просто магнит, люди тянутся ко мне, — подумал про себя Августин и обернулся на голос.
Перед ним стоял мужчина лет тридцати, среднего роста и довольно крепкого телосложения, его лицо было мужественно и красиво, темные волосы сверкали так же, как лацканы его смокинга.
- Сказать по правде, еще не успел исследовать этот вопрос, — ответил Августин
- А я одну дамочку приметил. Все думаю, как к ней лучше подойти…
- Знаете… я предлагаю вам пари
- Пари? Как интересно
- Я расскажу вам одну историю, с помощью которой вы, несомненно, уедете отсюда вместе с ней.
- Я заинтригован. Какова будет сумма?
- 10 фунтов
- По рукам… Как вас зовут?
- Меня зовут Август Хольстрем, ювелир
Похоже, Августину очень нравилось представляться полным именем и сразу же называть свою профессию.
- Арчибальд Гертер, очень рад
Августин, преобняв нового знакомого, стал тихим голосом рассказывать свою тайную историю.
- Понимаете, Арчибальд, я не всегда хотел быть бизнесменом…
- Постойте, вы же ювелир?
- А вы, что женщина?!
- А…
- Так вот, когда-то я хотел быть просто художником, сидеть на берегу моря и рисовать, как чайки ловят рыб. Меня завораживало это величие природы, своей невинностью в лице рыб, и животной страстью чаек. Тогда молодым юношей я был похож на этих стерлядок, но бизнес жесток, он не прощает слабости, и я стал хищником, поглощая одну компанию за другой. Америка, она была моим новым Эверестом… Что-то с самого начала пошло не так, мой дворецкий заболел, я долго не мог найти свой билет, в пути сломался автомобиль… Я опоздал на «Титаник»…
- Боже мой, потрясающе. Как ты придумал эту историю?
- А я не придумывал. Десять фунтов отдашь сразу? Или не уверен в своем актерском мастерстве7
Арчибальд ухмыльнулся, после чего достал портмоне и вытащил из него деньги.
- Ты, Август, ювелир, а я актер
Дальнейшее время, Августин, уже без доли всякого стеснения общался со всеми. Недостаток образования, он с лихвой компенсировал своим опытом, он знал обо всем по чуть-чуть, и этого чуть-чуть хватало с избытком, чтобы начать разговор и позволить собеседнику выговориться. Секрет Августина заключался в том, что он давал возможность людям говорить о самих себе, и при этом чувствовать, что их внимательно слушают.
Августин также понял, что, по сути, эта элитарная компания ничем не отличается от его уличной шайки, за исключением разве того, что их вино было вкусней, их костюмы были удобней, в их доме было уютней. Манеры? Да, при женщинах джентльмены не ругались матом, но у Августина такой привычки не было вообще.
К середине мероприятия Августин, опьяненный общением, больше, чем вином, осознал, что веселье скоро закончится, а ночевать ему негде. Но с этой проблемой он сталкивался и в своей прежней жизни. Как говорил в такой ситуации своим друзьям Августин: «Нужно найти ту, в чьем доме веяло бы прохладой одиночества, и, конечно, такую, которую хотелось бы согреть». Он начал перебирать взглядом всех дам, казавшихся ему одинокими: «Нет, нет, неплохо, нет, возможно, возможно, нет…»
Его взгляд остановился на стройном силуэте женщины, стоящей у перил балкона. Он не видел ее лица, она стояла к нему спиной, но вид сзади был завораживающий. Облегающее черное шелковое платье с вырезом на спине, который был еле виден из-за длинных локонов волос каштанового цвета, словно магнит притягивало Августина. Но в этом деле он был слишком опытен, ему было нужно увидеть лицо.
- Прошу прощения, — серьезным и строгим голосом обратился Августин к даме, — Вы загораживаете мне вид луны, не могли бы отойти?
Дама обернулась.
- Прошу Вас встать обратно, ваш вид мне краше
Нет, лицо ее ничуть не уступало всему остальному, она была прекрасна. Ей было лет тридцать семь, примерно тот самый возраст, когда женщину по праву можно называть женщиной, и ощущать весь смысл этого слова.
- Что?! – удивленно, скрывая улыбку, спросила дама
- Я просто сказал, что хочу продолжать лицезреть ваш дивный образ.
Конечно, Августин знал такой тип женщин, и знал, как себя с ними нужно вести, потому и разговаривал так уверенно на грани наглости.
- Я так понимаю, вам нравится лишь мой образ сзади?
О, как она говорила! Это был тихий, но в тоже время сильный, пьянящий голос. К счастью, Августина одним волшебным тоном было не взять.
- В начале я тоже так думал. Признаться честно, он божественен, нет, скорее дьявольски прекрасен, но когда я подходил к вам, то не ожидал увидеть чего-то сверхъестественного.
- Ваши ожидания оправдались?
- К сожалению, нет
- Почему же к сожалению?
- Теперь придется из кожи вон лезть, доказывать вам, что я… простой обычный парень
- Который хочет?
- Только без вопроса
- То есть просто хочет?
- Вы сами это сказали
- Что ж мой, юный друг, это была довольно оригинальная попытка, можешь себя поздравить. Но ты не прошел в следующий круг, — иронично улыбнулась дама и направилась к выходу.
Что нужно было сделать в этой ситуации? Не отступать, не сдаваться? Ничего не нужно было делать. Ведь она уже сказала – да. Августин последовал за ней. На выходе из зала они поравнялись:
- Одну секунду, мадам!
Женщина остановилась, а Августин обратился к дворецкому, стоящему на выходе:
- Чарльз
- Конечно, сэр, — дворецкий достал из внутреннего кармана конверт и передал его Августину.

- И что же в этом загадочном конверте? – спросила дама, когда они с Августином уже спускались по лестнице
- Там деньги
- Деньги?
Августин подошел к женщине практически вплотную и пристально, глядя ей в глаза, ответил:
- Мне сказали, что вы самая неприступная леди во всем Лондоне, а я сказал, что сегодня уеду с этой женщиной домой и проведу самую незабываемую ночь. Эти деньги мой выигрыш за вас
Дама рассмеялась. Затем они сели в автомобиль и умчались. Конечно, в конверте было приглашение Фрэнка Ламберте.

Глава 3
Было чудесное весеннее утро. Солнце уже взошло и согревало своими лучами Августина, который сидел на открытой террасе поместья Вудсток, закутавшись в шерстяной плед, и курил. Он уже плотно позавтракал, и теперь всецело мог придаваться своим размышлениям.
Энн Вудсток еще спала. Имена – это все, что они успели узнать друг о друге прошлой ночью, которая закончилась часа четыре назад. Тем не мене, Августин уже проснулся, познакомился с прислугой и был экскурсирован по дому. Наличие огромной библиотеки говорило о том, что Энн Вудсток явно жила не одна. Ее муж, очевидно, был каким-то знатным ученым или писателем, а, может быть, это был вовсе не муж, а отец.
- Желаете ли чего-нибудь еще, сэр? – побеспокоила горничная Августина.
- Да, Чейз, я бы хотел, чтобы вы выпили со мной чаю
- Леди Энн, это может не понравиться
- Чейз, оставьте рассуждения на тему того, что может понравиться, а может не понравиться леди Энн, мне. Я как никто лучше это знаю, присаживайтесь
Миссис Чейз было около пятидесяти; приятное, доброе выражение лица. Было видно, что она и сама не прочь поболтать с гостем, хотя и немного побаивалась, очевидно, леди Энн.
- Скажи, Чейз, где мистер Вудсток?
- Сэр Дональд Вудсток – востоковед. Он редко бывает дома, месяцами находится в экспедициях. Через неделю возвращается из Индии, а потом, наверное, снова уедет.
- В Индии? – заинтересовался Августин
- Да, он объездил практически весь Восток, был в Китае, Тибете…
- А, что он там ищет?
- Он ничего не ищет, он изучает их культуру. Сэр Дональд, автор многих книг. Он также иногда преподает в Оксфорде.
- Потрясающе!
Миссис Чейз была поражена заинтересованностью Августина. Обычно любовники леди Энн приезжали в этот дом только за одним и, получая это, на утро их уже не было. Но Августин, похоже, никуда не торопился. Сейчас уже было сложно сказать, почему он хотел задержаться в этом поместье, потому что здесь была леди Энн, или потому что здесь должен был быть через неделю сэр Дональд Вудсток.
- Чейз, я не понимаю, неужели занимаясь наукой можно заработать столько денег? Ведь этот дом шикарен, хотя и изрядно запущен.
- Сэр Дональд Вудсток потомственный аристократ, его состояние заложено в государственных облигациях.
- Да, жаль. А я думал, что можно заниматься любимым делом и быть сказочно богатым.
- В жизни сэра Дональда его богатство играет незначительную роль. Он весь в работе.
- И, похоже, практически не уделяет внимание жене.
- Их отношения уже давно не супружеские. Сэру Дональду 61 год. Страсть к женщинам полностью уступила место его страсти к работе.
- Давно они вместе?
- Почти двадцать лет. Это третий брак сэра Дональда. Предыдущие жены не могли смириться с тем, что они будут в его жизни всегда на втором месте. Но леди Энн он нашел в России, она была дочерью какого-то лингвиста.
Бедный профессор хотел лучшего будущего своему семнадцатилетнему чаду, поэтому дал согласие на ее брак с сэром Дональдом. Когда Аня Ларина приехала в этот дом, она в совершенстве знала семь языков. В начале она даже помогала сэру Дональду переводить редкую иностранную литературу. Но с тех пор леди Энн, наверное, не прочла ни одной книги.
- Почему же она за все это время не сумела отыскать себе мужчину помоложе и заботливее?
- Не знаю, может быть, пыталась. Но она так и не нашла своего места в этом обществе, наверное, точнее будет сказать в этой стране. Нет, у нее много друзей, она желанна во всех домах лондонского бомонда. Ее постоянно приглашают на показы мод в Италию, Францию, но она всегда как-то обособлена
Я думаю, что дело не в том, что Аня Ларина слишком рано стала женой, дело в том, что она слишком рано стала леди Энн.

Августин смотрел куда-то в даль поместья, его взгляд остановился на фонтане, который не работал:
- Давно из этого фонтана не льется вода?
- Чейз! – раздался голос леди Энн в левом крыле дома.
- Извините, не говорите леди Энн, что я вам рассказывала, — вскочила горничная
- Ни в коем случае, — заверил Августин.
Миссис Чейз побежала на зов хозяйки.
- Где тебя носит, Чейз?! – был слышен разговор Августину
- Я обслуживала сэра Августа
- Он еще здесь?!
Через минуту сонная, но оттого не менее очаровательная, леди Энн вошла на террасу:
- Ты еще здесь?
- Да
Закутавши от утренней прохлады поплотней халат, леди Энн села за обеденный столик напротив Августина и достала из портсигара, лежащего на столе, сигарету?
- Почему? – продолжила леди, тонкой струйкой выпустив дым
- Я еще не получил всего, чего хотел
- Что? – удивилась дама, — Тебе нужны деньги?
Августин усмехнулся и начал вставать из-за стола.
- Видишь ли, Энн, прошлая ночь была великолепна. Она заключала все в себе. Но, проснувшись утром, я ощутил чувство незаконченности.
- Или неудовлетворенности?
- Скорее ненасытности, — Августин подошел сзади леди Энн и положил свои руки ей на плечи, а спустя секунду, наклоняясь к ее уху, добавил, — Я не насытился ароматом твоих волос, Энн.
- И как долго ты собрался утолять свой голод?
- На самом деле, я не настолько нагл, — Августин отошел в сторону, — Я уйду, как только ты этого пожелаешь.
- Кто ты, Август Хольстрем?
- Я не Август, а Августин. Фамилии своей не знаю.
- Не поняла? – удивилась Энн.
- Я до четырнадцати лет рос в приюте. С тех пор, по большей части бродяжничаю.
- Слушай, — возбужденно произнесла Энн, — А ты с каждым разом нравишься мне все больше. Ты аферист?
- Нет. Просто удачное стечение обстоятельств. Еще два дня назад я ночевал в парке.
Августин, не боялся раскрыться перед леди Энн. Он ее понял еще до разговора с горничной, потому некуда и не торопился, зная, что она не прогонит его прочь.
Последующие шесть дней Августин и леди Энн провели вместе. Нет, они не только предавались любовным утехам, они много гуляли, разговаривали обо всем на свете, купались в озере, леди Энн научила Августина водить автомобиль. Им было весело вдвоем, у Августина в его двадцать был слишком богатый жизненный опыт, чтобы с ним пришлось скучать. Но однажды на утро седьмого дня леди Энн, лежащая в постели, повернулась к только что проснувшемуся Августину и сказала:
- Знаешь, это была превосходная неделя, но ты мне надоел, поэтому собирай вещи и уходи
- Энни, Энни, ты влюбилась в меня, — отвечал Августин, потирая руками лицо
- Что за чушь, просто уходи. Кстати, со дня на день должен приехать мой муж
- Я бы хотел познакомиться с сэром Дональдом Вудстоком
- Я хочу, чтобы ты немедленно покинул мой дом! – возмутилась леди Энн, но спустя секунду уже жалобным голосом стала уговаривать Августина, — Августин, ты обещал, что уйдешь, когда я тебя попрошу.
- Энн, даже если я уйду сейчас, я все равно вернусь, когда твой муж приедет. И ты не сможешь помешать мне, ведь я приеду к нему, а не к тебе.
- Для чего тебе нужно встречаться с ним?
- Мне интересна его работа, я бы хотел поговорить с ним о Будде
- О Будде? Ты сумасшедший?
- Ты своего мужа тоже считаешь сумасшедшим? Энн, между нами никогда не сложатся отношения, потому что я такой же искатель истины, как сэр Дональд, а вовсе не из-за нашей разницы в возрасте, как думаешь ты.
- Прошу тебя, — умоляла Энн, — уходи. Что мне для этого сделать? Хочешь, дам тебе денег?
Леди Энн побежала в другую комнату и минуту спустя принесла две пачки банкнот, которые положила на кровать перед Августином
- Слушай, Энн, а у тебя нет какого-нибудь редкого украшения, которого бы больше ни у кого не было, и ты, чтобы не часто, его носила?
- Вон, — указала Энн на закрытый шкаф, — Бери, что хочешь
Августин подошел к шкафу и открыл дверцы, внутри которого было еще множество полочек, заполненных драгоценностями.
- Понимаешь, Энн, — растерялся Августин от такого многообразия ювелирных украшений, — Я ведь ювелир, и обещал Фрэнку Ламберте сделать какое-нибудь изделие для его дочери. Чтобы ты могла посоветовать?
- А говорил, что не аферист, — усмехнулась Энн и, подойдя к шкафу, начала копаться в одной из полок
- Мне нужно, что-то редкое, в единственном экземпляре
- Августин, хорошее украшение может быть только в единственном экземпляре, но тебе нужно такое, которое бы я не носила, чтоб его никто не узнал. Вот! – леди Энн достала кольцо. Оно было из белого золота с приоткрытой ракушкой на ободке, внутри которой находилась жемчужина.
- Надо же какое красивое… а почему ты его никогда не носила
- Повода не было
- Зачем же ты его купила?
- Смешно…
- А…. Какую цену мне за него предложить Ламберте
- Шесть тысяч
- Ого. Оно, правда, столько стоит?
- А ты как думаешь?
- Я не знаю
- Тогда какая разница
- Я верну тебе за него деньги
- Боже мой, какая милость. Оставь их себе, а теперь имей совесть…. Ради Бога, уходи
- Ты говоришь мне про совесть? Ты только что выбросила шесть тысяч фунтов просто так и забыла. А ведь миллионы людей будут всю жизнь работать, страдать, разводиться, воровать и даже убивать за гораздо меньшую сумму денег.
- Езжай-ка в Россию, мой друг, там сейчас эта тема актуальна
- Может, поедем вдвоем? Навестим твоего отца…
- С таким же успехом мы можем отправиться к тебе в парк жить
- Что так все плохо?
- Для кого-то плохо, для кого-то нет…
- Энн, я не понимаю…. Ведь перед тобой весь мир, ты можешь выбирать все, что хочешь, почему же ты так несчастна?
- Я и выбираю все, что хочу, но причем здесь счастье?

Леди Энн разрешила Августину остаться и познакомиться с сэром Дональдом Вудстоком. Она представила его мужу, как ювелира, который привез ей заказанное ожерелье. Поверил ли сэр Дональд жене? Может – да, может – нет, но смотреть драгоценность не стал. А вот, когда Августин сказал, что хотел бы поговорить с ним о философии Востока, глаза его засверкали, словно те бриллианты, которыми должно было быть инкрустировано выдуманное ожерелье для леди Энн.

- Зови меня профессор Вудсток или просто профессор, или Дональд, но не называй меня сэр, — поправил Августина седовласый старик.
К этому времени уже был вечер, профессор Вудсток, оправившийся от приезда, пригласил Августина к себе в кабинет.
- Знаешь, чем ценна аскеза, Август? – продолжил профессор, достав из стола пакет табака
- Чем, Дональд?
- Тем, что после долгого времени следования ей, наслаждение от удовлетворения наших страстей становится непостижимо глубже. В экспедиции, я вообще не курил.
- Не обязательно полмира проезжать, что бы это понять, — подумал про себя Августин, добавив вслух, — Что вообще плохого в страстях, не считая того, что с церковной точки зрения, удовлетворение их есть грех? Я стараюсь потакать им во всем.
Профессор молчал, а секунд через десять Августин удивленно переспросил:
- Простите, Дональд, вы о чем-то задумались?
- Да, а что?
- Просто я задал вам вопрос…
- Да, а потом сам ответил
- То есть… в страстях… плохо то… что им нужно потакать?
- Да. Что хорошего в рабстве?
- Вы так говорите будто, есть человек, а есть отдельно его страсти
- Тогда они уже не его
- Не понял?
- Как твои страсти могут быть отдельно от тебя? Тогда они уже не твои
- Вот я о том и говорю, что поскольку страсть исходит от меня, это сильное приятное чувство естественно
- То есть для тебя приятное ощущение есть показатель естественности?
- Да, если я чувствую, что какие-то действия могут доставить мне удовольствие, я совершаю эти действия
- А если ты почувствуешь, что убийство может доставить тебе удовольствие?
- Я этого не почувствую, это неестественно
- А тысячи маньяков во всем мире с тобой, Август, не согласятся
- Ну, это психически больные люди
- То есть. приятное чувство не есть добродетель само по себе? Кто-то получает наслаждение, разрушая, а кто-то, созидая. Почему ты думаешь, что являешься психически здоровым?
- Я думаю, что в целом являюсь здоровым человеком. Но я бы хотел вернуться к страстям. Если взять, к примеру, сексуальное желание. Его удовлетворение и естественно, и приятно, и не чьей жизни не вредит, а, наоборот, способствует
- Ты каждый раз, когда собираешься заняться любовью с девушкой, думаешь о том, что хочешь род свой продолжить?
- Нет, никогда так об этом не думал
- Тогда в этом нет ничего естественного.
- То есть быть счастливым, ощущать приятные чувства – это не естественно?
- И да, и нет
- ?
- Август, какова главная цель рояли?
- Играть мелодии
- А что такое мелодия?
- Это сочетание различных звуков
- Если бы рояль не могла создавать звуки, был бы с нее толк?
- Нет
- Так в чем же ее глубинное предназначение
- Сочетать звуки, которыми она обладает
- А теперь главный вопрос: чем отличается настроенный рояль от расстроенного?
Августин задумался, а профессор продолжил:
- И тот и тот рояль обладает набором звуков, но с помощью одного можно создать, что-то красивое, а с помощью другого нет. Хотя, в принципе, эти рояли ничем не отличаются, настроенный рояль может расстроиться, а расстроенный рояль можно настроить. Ты, Август, расстроенный рояль.
- А вы какой?
- Сейчас довольно настроенный, но начинаю расстраиваться. Вот, видишь, закурил…
- Я если честно не совсем понял, о чем вы, профессор?
- Я о том, что быть добродетельным человеком не означает страдание, как учит нас западная религия. Те «просветленные» люди, с которыми я встречался в Индии, намного счастливее нас с тобой, да и вообще всех людей. Они способны очень глубоко чувствовать окружающий мир.
- Просветленные? Будда тоже был просветленный?
- Вообще «Будда», означает «пробужденный». Сидхартха Гаутама не единственный «просветленный» человек. Таких людей тысячи.
- И все они живут на Востоке?
- Не обязательно, но все же их культура более благоприятна для такого духовного роста.
- А кто в западном мире является «просветленным»?
- Из ныне живущих? Я не знаю. Наверняка, есть какие-нибудь монахи-отшельники.
- А таких же известных как Будда никогда не было?
- Иисус тебя устроит?
- Да. Но он творил чудеса, все «просветленные» на это способны?
- Август, тот факт, что Иисус творил чудеса, является мифом, созданным христианством для того, чтобы сделать из Христа образ поклонения. Иисус же был выдающейся личностью, но обычным человеком, таким же, как мы с тобой.
- Вы противоречите сами себе, когда говорите, что Иисус был «просветленным», но в то же время обычным человеком.
- Нет противоречия. Чтобы тебе было понятней, разница между Иисусом Христом и тобой такая же, как разница между соответственно настроенным роялем и расстроенным роялем.
«Просветленного» человека отличает высокая степень осознанности. По сути, это человек, который может быть удовлетворен настоящим моментом. Ему ничего не нужно для того, чтобы быть счастливым здесь и сейчас. В каждой секунде жизни он находит все. Это «все» находится внутри него. Ни то чтобы он не способен реагировать на внешний мир, но способен гармонично с ним взаимодействовать, «правильно» отвечать ему. Он очень тонко чувствует причинно-следственные связи между собой и внешним миром.
Что нужно для того, чтобы достичь такого отношения к жизни? Постоянное осознание себя, знание себя, которое происходит из ощущения себя. А что есть «я» в данном случае? Это действия человека. Причем как физические, так и действия мыслей. За всем этим он должен наблюдать. Такое наблюдение рядовому человеку кажется довольно скучным. Возможно, ощущение скуки нужно преодолеть.
- Возможно? Вы не знаете?
- Да, я не знаю
- Но вы посвятили этому делу десятки лет и не стали «просветленным», почему?
- А почему кто-то может завоевать олимпийское золото, а кто-то нет? Потому что это не так просто, Август.
- Стоит ли тогда, все это стараний? Можно, всю жизнь потратить на поиски неизвестно чего.
- Все ценное, настолько же редко, насколько труднодостижимо
- Вот я о том и говорю, стоит ли чего-то добиваться, изо всех сил к чему-то стремиться, если, в конечном счете, мы умрем? Я считаю, что если уж мне дано прожить определенный отрезок времени, я бы хотел провести это время как можно ярче и приятней, поэтому я буду пить, курить, развлекаться с женщинами и «утопать» в роскоши.
- Ты говоришь, как бедняк
- Что?! – усмехнулся Августин
- Вот этот стол, за которым я сижу, выполнен из очень редкой породы лиственницы. Сказать по правде, я не помню из какой именно породы, но столу более двухсот лет, это настоящая реликвия. Если обычный человек со средним достатком будет откладывать свою месячную зарплату на протяжении всей жизни, возможно, он сможет купить этот стол. И какой-нибудь разбогатевший бедняк обязательно купит себе такой же стол, сидя за которым будет ощущать себя более значительной личностью, чем без него. Но какого черта? Это же всего лишь деревянный стол? Я согласен, он очень красиво и качественно сделан, но эта вещь ничего не говорит обо мне. Ты собрался «утопать» в роскоши? Как будто находится среди красивых вещей больше, чем просто комфортно.
Смотри, Август, — профессор достал из стола маленький дубовый бочонок, — Какая красота, неправда ли? Знаешь, что это? Это коньяк в дубовой бочке, выдержка почти 20 лет. В стеклянной бутылке, сколько бы коньяк не стоял, насыщенней не будет. 12 лет назад на Всемирной выставке в Париже один русский дворянин подарил мне такой пятилитровый бочонок восьмилетней выдержки. С тех пор, я понемногу пью его.
Профессор наполнил два фужера и угостил Августина
- Ты переоцениваешь вещи, Август, веря, что они несут какой-то смысл, но вера всегда присутствует там, где отсутствует знание. Ты не познал свое богатство. Возможно, ты из богатой семьи, но ты не из богатого рода. Я произошел из аристократической семьи, мы веками были обеспеченными материально. Разговоры на тему денег считались дурным тоном. Золото для меня всегда было металлом, а бриллианты сверкающим стеклом. Роскошь не представляла для меня ценности, поскольку ценность определяется редкостью блага. Я жил всю свою жизнь в роскоши, не зная об этом. Роскошь – это слово придумано бедняками.
- Мой друг, Фрэнк Ламберте, очень гордится своими дешевыми часами…
- Он гордится своими дешевыми часами только потому, что его все остальные вещи безумно дороги. Так он пытается быть оригинальным.
- Он богатейший человек Англии
- Мне это ничего не говорит. И Фрэнк Ламберте — это вообще отдельная история. Но пойми, Август, элита существовала всегда. Особенно, в этой стране с многовековой историей, где традициям уже сотни лет. Если ты думаешь, что для того, чтобы попасть в «высший свет», необходимы лишь деньги, ты ошибаешься. Ты должен обладать культурой этого общества, элитарные традиции ты должен усвоить с молоком матери.
- Я видел, как все заискивают перед Ламберте.
- Кто эти все? Ты был на одном из его корпоративных вечеров, где присутствовали только его подчиненные? На днях я с супругой поеду к королеве, и, поверь, Фрэнка Ламберте там не будет.
- А, что Ламберте не из семьи аристократов? Почему он так не почитаем в королевском доме?
- Есть семейство Ламберте — старинный клан при королеве, и есть Фрэнк Ламберте – бизнесмен, сын «Майки» Ламберте.
- Они как-нибудь связаны?
- Еще бы. Сэр Гарольд Ламберте, глава семьи, даже пережил своего сына Майки, он до сих пор здравствует в свои 87.
- Значит, Фрэнк внук сэра Гарольда. Они общаются?
- Нет, конечно.
- Почему?
- Потому что Фрэнк решил пойти по стопам отца
- Он, что тоже злоупотреблял спиртным?
- Майкл Ламберте не пил
- Он же страдал алкоголизмом?
- Нет, у Майки с детства была непереносимость алкоголя. Он вообще был физически слабоват.
- А вы с ним были знакомы?
- Мы вместе учились в школе, и дружили некоторое время после нее…
- Что же произошло с ним?
- История Майки Ламберте началась в начальной школе, когда Милли Лэмп сказала ему, что он настолько страшен, что она никогда не будет с ним дружить. Майки тяжело переживал этот отказ. Он очень комплексовал по поводу своей внешности, хотя она была вполне нормальной.
Когда же в восьмом классе на вечеринке у Джесси Донована кто-то сказал, что Майки единственный кто без подружки, тот убежал со слезами на глазах. Но через месяц на день рождение Роззи Кэмбелл Майки пришел с очаровательной девочкой Линди. Как позже рассказал Майки, она была из бедного квартала. Он предложил ей три шикарных платья сестры взамен на то, чтобы она пошла с ним на вечеринку.
Тогда-то Майки и понял, в чем его преимущество. Мисс Келли Франк, преподавательница иностранного языка в девятом классе, была бедна, но очень молода и красива. Майки написал ей письмо с предложением заняться с ним любовью за 50 фунтов. Очень большие деньги по тем временам, ее месячный оклад был 25 фунтов. Но учительница проигнорировала письмо. Тогда Майки пообещал ей ежемесячно платить по двести фунтов, и вложил авансом сотенную купюру в конверт. Так началась сексуальная жизнь Майки. Он искал красивых и бедных дам, а затем предлагал им за огромную сумму денег заняться с ним любовью.
Хотя родители Майки были очень богатыми, скоро Гарольд Ламберте обнаружил, что его шестнадцатилетний сын под разными предлогами выклянчил у него почти 11000 фунтов. Майки оправдался перед отцом, сказав, что деньги он тратит на свои бизнес – идеи, которые, пока все прогорают. Гарольд пообещал сыну, что даст ему денег только в том случае, если тот сумеет придумать уникальную идею и составит грамотный бизнес- план.
Майки никогда и не думал заниматься бизнесом, но что-то нужно было придумать. Его идея называлась «КИД», что расшифровывалось, как Клуб Истинных Джентльменов. Идея была проста. Молодые люди, заплатив членские взносы, собирались и обсуждали свои проекты, причем не только коммерческие, но и социальные. Клуб был призван помочь каждому проекту реализоваться за счет объединения усилий. Сумма членского взноса составляла 2 фунта в месяц, но необходимо было помещение для собраний клуба. Тогда Майки сказал отцу, что ему не нужна его денежная помощь, но он хотел бы получить разрешение на использование одного из бизнес — номеров его отеля. Гарольду Ламберте до сих пор принадлежит одна из лучших гостинец Лондона. Тогда ему понравилась идея Майки, и он с радостью выделил номер для «Клуба Истинных Джентльменов».
Как ты, Август, наверное, уже понял, «Клуб Истинных Джентльменов» был борделем. Молодые богатенькие подростки платили по 20 фунтов за 15 минут любовных утех с обычной уличной куртизанкой, ночь с которой на самом деле стоила 4 фунта. Но Майки был грамотным не по годам организатором. Когда местная эскорт служба отеля через своих работниц узнала, чем на самом деле занимаются «истинные джентльмены», Майки сумел договориться и с ними. Теперь он уже был в настоящем бизнесе.
Поступая в Оксфорд, Майки уже был владельцем собственного публичного заведения. Но всегда был отец, которого Майки боялся больше, чем тех подозрительных типов, которых было полно в этом бандитском бизнесе. Майки Ламберте удавалось скрывать свою теневую деятельность от отца на протяжении почти двадцати лет, причем не только от отца, а вообще от всех родных, в том числе от жены. Я и еще двое ребят были друзьями Майки, мы все знали, он нам доверял.
- Гарольд все же узнал, чем занимается его сын?
- Да. Майки зарвался. Когда он возглавил семейный бизнес, он стал вливать огромные суммы денег в свое «черное» дело. Ты же понимаешь, что борделей самих по себе практически быть не может, это или дома отдыха, или клубы, или отели, в которых существуют определенные не афишируемые услуги. Майки поднял на новый невиданный прежде уровень сервис таких услуг. Он вкладывал сотни тысяч фунтов в своих девиц, обучая их танцам, манерам поведения и многому другому. По сути, Майки создал учебное заведение, готовящее профессиональных обольстительниц мужских сердец. Обычные интеллигентные девушки мечтали попасть на работу к Майки, отношение которого к ним было как к собственным женам. Ведь, не смотря на жесткие требования и строжайшую дисциплину, он не скупился на щедрые вознаграждения и даже предоставлял отпуск своим женщинам, и никого никогда не держал насильно. Майки прокололся, когда купил текстильную фабрику. Она была ему нужна для того, чтобы создавать невероятные наряды для своих путан. Так вот, когда по чистой случайности полиция задержала груз, в котором находились сотни самых непристойных шмоток, молва о том, откуда эти вещи очень быстро разлетелась по Англии. Начались массовые полицейские проверки всех предприятий Майки. Ему бы не составило труда замять все это, не будь он в Италии, где открывал новый бордель.
Когда же Майки вернулся домой, фамилия Ламберте была в центре громкого скандала. Гарольд не простил сыну такого обмана, семейство Ламберте официально отреклось от Майкла Ламберте, его лишили наследства и всех титулов.
Мы с Майки, тогда уже не общались. Я долгое время путешествовал. Вроде бы его посадили в тюрьму, но не за его бизнес. Так или иначе, он точно умер.
- От чего?
- Этого я не знаю. Он занимался опасным бизнесом, где всякое может случиться. Да, и потом, как я уже говорил, здоровьем он с детства не отличался.
- А что Фрэнк Ламберте? Ему, молодому парню, осталась лишь небольшая текстильная фабрика, производящая товары для проституток?
- Фрэнку Ламберте досталась самая большая в мире сеть эскорт — домов. Это и гостиницы по всему миру, различного класса, это и клубы с лучшими танцовщицами со всего света и незабываемыми представлениями, это и просто бордели, в тех странах, где такой вид деятельности разрешен. Ты действительно думаешь, что, начиная с одной текстильной фабрики, он сумел развиться до уровня богатейшего человека в Англии? Фрэнк Ламберте таковым являлся с самого начала своей трудовой деятельности.
- Даже не знаю, что мне больше поразило, профессор, ваши рассказы об индийских монахах или история Майки Ламберте.
- Надеюсь, что первое.
- Безусловно, над вашими заметками о том, что такое добродетель и истинное счастье, я буду размышлять еще долго.
- Я рад это слышать, Август. Людей, интересующихся поиском истины не так много, не то, что нуворишей, вроде Майки Ламберте.
Пожалуй, я выпью еще коньяка. Присоединишься?
- Да, пожалуйста, — Августин протянул свой уже давно пустой фужер.
- Такого старого коньяка нельзя пить много – одну, максимум две рюмки в день, иначе давление заскочит. Но я так соскучился по цивилизации… проводить вечер в теплом уютном доме с хорошей компанией и фужером великолепного обжигающего коньяка … м-м-м… что может быть лучше? Такое времяпрепровождение я называю счастьем, — профессор, налив немного коньяка, передал бокал Августину и продолжил, — Последний совет, который я мог бы тебе дать, Август: поменьше слушай чужих советов. Будда говорил, придерживайся собственной правды Мне же больше нравиться другая поговорка: обилие поваров мешает работе на кухне, обилие советчиков мешает решению задачи. Чтобы кто тебе не говорил, действуй так, как сам считаешь нужным. Это не значит, что ты не будешь ошибаться, но ты будешь расти после каждой неудачи.
- Придерживайся собственной правды – мне это нравится! Знаете, если бы я в свое время не прочел книгу о Будде, мое мировоззрение, возможно, было бы совсем иным.
- Слушай, а какую именно книгу о Будде ты прочел?
- Я уже не помню, но она была в такой красивой кожаной обложке.
- Что? – удивился профессор, — ты ее мог прочесть только в библиотеке на Бардем-стрит
- Так и есть
- Этот переплет был изготовлен в Персии из кожи верблюда. Книга в такой обложке была в единственном экземпляре. Я подарил ее библиотеке на Бардем-стрит. Я написал эту книгу!
- Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Эта книга не давала мне покоя долгое время, я ее вообще не понимал, но что-то в ней меня цепляло. Знал ли я тогда, что судьба сведет меня с самим автором?
- Поистине совпадение. Представляешь, в библиотеке мне сказали, что эту книгу поели грызуны, съели всю обложку.

Августин уехал из поместья Вудсток на следующий день. Энн собрала для него чемодан с разными вещами мужа и дала 500 фунтов. Теперь у Августина было все необходимое, чтобы быть Августом Хольстремом, ювелиром.
Взяв билет на поезд в вагоне класса люкс, он в сладком предвкушении новых приключений, отправился в путь длинною 300 миль до Блэкпула, где его ждал самый богатый человек Англии Фрэнк Ламберте.

Глава 4
Вид из окна поезда был потрясающ. Зеленые-зеленые поля, конца которых не было…. Небо, бесконечный перевернутый океан…. Движение, несущее куда-то вдаль. Все это создавало атмосферу пустоты. Но не той, пугающей и невыносимой, а той, в которой хочется раствориться.
- Чего я жду от своего визита к Ламберте? – размышлял Августин.- Новой возможности зацепиться за это общество знати. Мне нужны только деньги, чтобы больше не искать себе еду, не искать себе ночлег, чтобы больше не выживать, но жить.
Господи, дай мне новый шанс! Я хочу быть богатым, как Фрэнк Ламберте. Я хочу, чтобы ко мне обращались – сэр. Аминь.

В скором времени поезд уже подходил к станции. А через час такси привезло Августина в пансионат.
Гостиница была шикарна, а в номере хотелось запереться и никогда оттуда не выходить. Но Августин был слишком возбужден, чтобы сидеть на месте. Распаковав чемодан, приготовленный Энн, он без труда нашел подходящую одежду и отправился на пляж пробовать коктейли.
Жара стояла невыносимая, но именно ее сейчас хотелось Августину, она расслабляла. Выйдя на пляж, Августин поймал себя на мысли, что Ламберте был прав: женщин здесь было столько же, сколько песка.
- Рано челюсть отвесил, подожди вечера, толи еще будет! – обращался к Августину загорелый атлет
- Арчибальд… Гертер! – вспомнил знакомого Августин, — будущая звезда Бродвея!
- Как ты узнал?! Я ведь действительно собираюсь в Америку.
- Потому что был там не раз, и знаю, что такого мачо там ждут давно.
- О, я молюсь Богу, чтобы твои слова были пророчеством!
- А вот это напрасно, Арчи, такому дьявольски красивому мужчину будет сложно договориться с Богом.
- Чертец!
Августин насмерть закидывал тщеславного, но на деле неуверенного в себе, актера комплиментами. Он делал это намеренно, ведь никого здесь не знал, поэтому был ценен и такой друг.
- Арчибальд, а Фрэнк Ламберте здесь?
- Нет, очевидно, будет только вечером. А вон Клэр с Изабель загорают, — актер указал на двух, лежащих на спине, дам
- О, прекрасно, пойду поздороваться.
- Давай, увидимся вечером
- Да. Во сколько, кстати?
- В семь в большом зале. Зайти за тобой?
- Было бы отлично, я в двести шестом
- Договорились. Готовься к вечерней дуэли, в этот раз я предлагаю пари. Тебе не удастся соблазнить больше красавиц, чем мне.
- Арчибальд, ковбоям вроде меня не нужно готовиться к дуэли, курок моего кольта на взводе 24 часа в сутки.
Актер, казалось, умрет со смеха. Августин пошел от него прочь.

- Доброе утро, милые дамы! Я вас не разбудил?
- Август! – узнала его Клэр Ламберте. – Здравствуй. Познакомься с моей дочерью Изабель.
Это было прекраснейшее юное создание. Описание Изабель равноценно описанию ангела. Можно лишь пытаться описать чувства, испытываемые от лицезрения этого божественного творения.
- Мне приятно с вами познакомиться Август.
Августин ничего не мог ответить. Помолчав еще несколько секунд, он решил ретироваться.
- Что ж, мне пора, — запинаясь, ответил Августин и собрался уходить
- Вы, что даже не искупаетесь? – остановила его Клэр
- Я не купаюсь в больших водоемах
- Отчего же?
- Не знаю, просто боюсь
- Ты не умеешь плавать? – спросила Изабель
Августин не услышал ее вопроса. В этот момент он задумался о том, чего он больше боится, воды или разговора с Изабель.
- Наверное, все-таки воды, — ответил вслух сам себе Августин
- Что? – вместе спросили дамы и засмеялись
- Не обращайте внимания, я просто дурак, пойду и утоплюсь, — Августин сделал пару шагов к морю, — ох, я же забыл, что боюсь воды.
Дамы продолжили смеяться еще больше, а после Клэр предложила молодому человеку выпить вместе с ними чего-нибудь освежающего. Они расположились за столиком открытого кафе. Пока, Клэр ходила в уборную, Августин и Изабель остались наедине.
- Папа говорил, ты ювелир, Август?
- Папа говорил ей обо мне, — обрадовался про себя Август и добавил вслух. – Да, как-то так сложилось
- А я не очень люблю драгоценности, считаю их бессмысленными
- Зачем в чем-то искать смысл?
- А можно как-то иначе жить?
- Да, можно просто радоваться жизни
- А если ничего особо не радует?
- Ты еще совсем ребенок… не рановато для столь пессимистичного мировоззрения?
- Мне четырнадцать лет…
- А выглядишь на восемнадцать, — вновь про себя размышлял Августин
- Нет, мне много, что интересно, просто хотела услышать твой ответ на мой вопрос
- Ты хотела узнать, что радует меня?
- Ты только бриллиантами увлекаешься?
- Нет, я увлекаюсь жизнью
- Мы все ей увлекаемся, а чем конкретно?
- Я не загоняю себя в какие-то рамки одной деятельности. Мой жизненный принцип – быть спонтанным. Ведь самая ценная радость исходит сама по себе. Судьба же постоянно подкидывает мне новые приключения, переживание которых приносит невероятные эмоции.
- Здорово. И что потрясающего за последнее время произошло с тобой?
- Я бы тебе рассказал… — подумал Августин, но, вспомнив подходящий случай, решился. — Это, конечно, субъективно, то есть., возможно, будет интересно только мне, но где-то полгода назад я прочел одну очень интересную книгу, причем написанную в единственном экземпляре. Информация, содержащаяся в ней, не давала мне покоя долгое время. А на прошлой неделе я привез одной женщине ювелирное украшение, заказанное у меня. Там я познакомился с ее мужем, и мы болтали с ним весь вечер. А под конец разговора выяснилось, что он является автором той самой книги, которую я читал.
- Действительно, необычное совпадение! – удивилась Изабель.
Августин все же сумел разговориться. Они с Изабель проболтали весь день, общаясь на самые разнообразные темы. Влюбился ли он в нее? Возможно, но его отношение к ней было не таким, как обычно при влюбленности в девушку. Августин не желал Изабель физически, она была слишком невинна для него, он боялся к ней даже прикоснуться. Он просто хотел быть только с ней и всегда, окружить своей заботой и дарить радость.
Вернувшись в номер и отдохнув от столь насыщенного дня, Августин стал собираться на вечер. Классический черный смокинг, который приготовила для него Энн, был слегка великоват.
- Может это никто не заметит?
Раздался стук в дверь. Это был Арчибальд Гертер, который, как всегда, был одет броско и элегантно.
- Готов, мой друг?!
- Почти…
- Зачем ты нацепил на себя атласное покрывало?!
- Великоват, да?
- Не то, что великоват, костюм ужасен! Тебе, что семьдесят лет?
- Да, ты прав…
- Пойдем ко мне в номер, у нас одинаковая комплекция.
- Спасибо, за комплимент, Геркулес.

Вечер уже начинался, когда в холле загорелись две ослепительные звезды. Это блистали Августин в белоснежном фраке и в столь же вызывающем костюме Арчибальд. Но если второй был актером и одевался так всегда, то первый стал объектом множества взглядов.
- Пойду, почитаю карту аперитивов, — обратился к Гертеру Августин и, оставив спутника, направился к бару.
- Божечки мой, — остановил на пол пути его чей-то голос. Это был Фрэнк Ламберте, — Да, ты просто неотразим, Август.
- Добрый вечер, Фрэнк. Что у нас сегодня намечается?
- Сегодня, у нас будет вечер юмора, к нам приехали лучшие комики Англии. Ну, а позже самые смелые и богатые мужчины пойдут играть в покер.
- Я, к сожалению, не любитель азартных игр
- Азартные игры бывают разные, Август
- Я не умею играть в покер
- Поверь, в такой «покер», ты играть умеешь…

Комедианты выступили неплохо. Впрочем, Августину уже давно наскучил этот вечер, он предвкушал загадочное мероприятие Фрэнка Ламберте, который не заставил долго ждать. К Августину подошел какой-то мужчина и попросил следовать за ним. Выйдя из зала, они поднялись в гостиничный комплекс, и зашли в дверь с табличкой «только для персонала». Им пришлось пройти еще три-четыре двери по, казалось, бесконечному коридору, пока они не вошли в главный зал.
Августин, не мог поверить своим глазам. Он ожидал увидеть здесь подобие кабака, кишащего девицами в развратных нарядах, но это был обычный элитный ресторан, такой же, в каком он был десять минут назад. Играла обычная классическая музыка. Женщины тоже ни чем не отличались, на них были дорогие вечерние платья и драгоценности.
- Август, чем так поражен? – подошел к нему Фрэнк Ламберте
- Что это Фрэнк?
- А на что это похоже?
- На то, где мы только что были
- Так и есть. Пойдем, присядем за столик и разогреемся бутылочкой великолепного ирландского виски.
- Я думал, это бордель?
- Опять, верно, Август. Вон, видишь дверь в конце зала? Это вход в апартаменты. Бери любую понравившуюся девушку и вперед. Конечно, сначала давай выпьем.
- Все эти женщины – проститутки?
- Это очень грубо, Август. Не надо обижать моих девушек. Но, в общем-то, ты прав.
- Но они не похожи на них, — Августин засмотрелся на одну очень привлекательную даму, — Это, что жемчуг у нее на шее?
- Самый настоящий жемчуг
- Ничего себе!
- Это такой формат. Конечно, есть бордели стандартного типа, где ты приходишь, тебе показывают дюжину девушек, а ты выбираешь ту, которая понравилась. Данный же формат направлен на то, чтобы создать у клиента иллюзию, что это обычная дама, которая займется с ним любовью, не потому что он заплатил, а потому что он классный мужик. Ему даже придется приложить некоторые усилия, чтобы переспать с ней. Конечно, она в любом случае сделает это, но ты не можешь схватить кого-нибудь из этих женщин за руку и повести в номер, ты должен хотя бы познакомиться.
- Как интересно…
- Это обычный рядовой клуб. Существуют театральные бордели, где несостоявшиеся актрисы сыграют для тебя кого угодно.
- И сколько у тебя, Фрэнк, таких клубов?
- У меня? Август, я не занимаюсь таким бизнесом. Я инвестирую в другое…
- Понятно…
- Что с заказом для моей дочери? Идеи появились?
- Они практически реализованы. У меня уже была одна поделка, думаю ей понравиться
- Отлично. Сейчас я тебя оставлю. Развлекайся. Но никуда не уходи. Мне кое о чем с тобой еще нужно поговорить. Поэтому дождись меня.
- Интересно о чем? – подумал Августин и ответил, — Хорошо, Фрэнк. Вообще знаешь, я сегодня не в духе придаваться страстям.
- Август, ты видишь, чтобы кто-то звал тебя в койку? Ты в необычном заведении, просто посиди.

Августин действительно не собирался сегодня придаваться любовным утехам. Он был расстроен, ведь ожидал увидеть что-то необычное. Это же был клуб для богатых слабаков, которые не могли соблазнить нормальную женщину. Если бы Августин захотел заняться любовью, он с тем же успехом мог спуститься вниз и выбрать себе любую понравившуюся. Поэтому сейчас он решил просто напиться, тем более, что виски и в правду был восхитителен.
Когда к нему за столик подсели две симпатичных девицы, он уже был изрядно пьян. Когда одна из девиц спросила, не знает ли он, какое время сейчас в Нью-Йорке, он ответил, что не знает. Когда вторая сказала, что в Нью-Йорке сейчас восемь часов, вторая ей не поверила. Когда они начали спорить, он ответил: идемте.
Когда он вернулся в ресторан, в Нью-Йорке уже было двенадцать ночи, а в Блэкпуле пять утра. В зале никого не было, кроме Фрэнка Ламберте, который, сидя за столиком, расслабленно курил и попивал все тот же Jameson.
- Перед спором двух глупых красавиц устоять трудно, неправда ли? – медленным немного пьяным голосом говорил Фрэнк
- Что?
- Это такой прием для скучающих клиентов. У нас их много. Присаживайся.
- Ах, вы же хотели со мной поговорить. О чем же?
- Нам есть много, что обсудить Августин.
- Интересно… постойте, как вы меня назвали?
- По имени, Августин
- Меня зовут Август
- Я добавил всего лишь окончание, что тебя так взволновало
- Ничего. Просто не люблю, когда меня так называют
- И давно такая не любовь к своему имени?
- У меня…
- Можно угадаю? – перебил Фрэнк, — Наверное, с тех пор, как ты очутился в доме Джона Френча?
Сердце Августина заколотилось. Его раскусили.
- Трусливый генералишка, — обреченно сказал Августин.
- Это да, тут не поспоришь. Слушай, как ты собирался выкручиваться дальше? Ведь ты должен был выполнить для меня заказ?
Августин достал из кармана шкатулку с кольцом и протянул ее Фрэнку.
- Надо же, какое красивое…. И сколько ты за него хочешь? Я все равно его куплю, Августин
- Шесть тысяч
- Здесь пять грамм белого золота, и средняя жемчужина, плюс работа. Не нужно быть экспертом ювелирного дела, чтобы понять, что его цена в лучшем случае фунтов девятьсот.
- Тогда я его лучше верну тому, у кого брал
- А я его тебе не отдам, теперь оно мое
- Послушай, Фрэнк. Я хочу тебя поздравить! Ты меня раскрыл с подачи одного трусишки. Но только я трусом не являюсь. Сейчас я возьму это кольцо, пошлю тебя известно куда, и уйду. И попробуй мне помешать… — начал вставать Августин.
- Вот! Вот! – Фрэнк сорвался со своего места, указывая пальцем в Августина
- Что вот-вот? И не тычь в меня!
- Именно, это мне и нужно!
- То есть ты так долго занимался бордельным бизнесом, что девушки тебя перестали возбуждать. Теперь тебе нужно, что бы какой-то мужик куда-нибудь «посылал» тебя.
Фрэнк рассмеялся
- Август, присядь и выслушай меня. Ты в этом пансионате видел генерала Френча?
- Нет
- А знаешь почему? Потому что его здесь нет. Он рассказал мне все о тебе в тот же вечер на моем приеме. Но я все равно позволил тебе жить в моем отеле за мой счет и развлекаться с моими девицами. А знаешь, во сколько тебе это могло обойтись? Минимум в две тысячи фунтов. Ты и своим кольцом бы не рассчитался. Кстати, держи его, оно мне не нужно. Тебе не интересна причина моей щедрости?
- Видимо, вы хотите предложить мне какую-то работу?
- Точно. Когда генерал выдал тебя, я подумал, какого черта? Каким образом бродяга сумел меня так провести? Ведь я тебе поверил. Поверил абсолютно. Тогда-то я и понял, что ты именно тот человек, которого я давно искал.
- А какого человека вы искали?
- Человека, способного выдать себя за того, кем он на самом деле не является
- Я должен себя за кого-то выдать?
- Да, Августин.
- Видимо, ювелирное дело придется оставить. Кто я теперь? Бизнесмен? Журналист?
- Почему ты себя идентифицируешь по профессии?
- А чем еще можно охарактеризовать человека?
- Помимо того, что ты бродяга, кто ты?
- Я обычный парень…
- Стоп!
- Что стоп?
- Мне нужно, чтобы ты был необычным парнем
- В смысле?
- Знаешь, этот бизнес передал мне мой отец, который, правда, до сих пор мне помогает. Он великий человек, и как многие великие люди со странностями.
- Он жив?!
- А почему он должен быть мертв? Мой отец в тюрьме
- Его подпольную деятельность раскрыли?
- Кто ее раскроет, если весь «свет» Лондона в мужской его части наши клиенты?
- А за что тогда его посадили?
- За содомию
- Это что такое?
- Мой отец приверженец однополой любви?
- Вот так, так…. Подождите… вы хотите, что бы я выдавал себя за такого вот мужчину, если такого человека можно называть мужчиной?
- А почему мой отец не мужчина? У него такое же тело, как у тебя и у меня, его голос также груб. У него хватило смелости пойти наперекор мнению общества, а та империя, которую он создал, говорит о его незавидном уме. Наконец, он никому не сделал ничего плохого, так, за что он должен сидеть в грязной и сырой камере уже как семь лет? Он что-то у кого-то украл? Кого-то изнасиловал? Убил?
- Я согласен, что наказание несправедливо. Если вы мне укажите на мужчину и скажите, что он спит с другими мужчинами, я отвечу, что он может спать с кем угодно, мне нет до его личной жизни никого дела. Но до того, с кем спать мне, мне дело есть. Я хочу спать с женщинами.
- Тебе не нужно будет ни с кем спать. Тебе всего лишь необходимо исполнить роль такого человека. Как если бы ты был актером… Актер, играющий убийцу, в реальной жизни убийцей не является. И твоя задача проста, ты….
Августин о чем-то задумался. Он был в себе несколько минут, пока Ламберте продолжал говорить, как резко прервал его:
- Что нужно сделать и, что ты предлагаешь мне взамен?
Фрэнк Ламберте расцвел. Он понял, что самую трудную свою задачу выполнил.
- На самом деле, Август… можно я буду называть тебя, Августом, мне так привычней?
Августин кивнул.
- Так вот, дело-то не сложное. Но я начну с предыстории. Был, да и здравствует до сих пор, такой лорд Линдон Баер, который на протяжении последних лет пятнадцати возглавляет Судебный комитет тайного совета. Это очень высокий пост. По сути, Баер возглавляет всю судебную систему нашей страны. И как человек, наделенной огромной властью, он эту власть может использовать в личных интересах.
С моим отцом Линдон был знаком с учебы в Оксфорде. У отца уже тогда был собственный небольшой отель…
- Или бордель?
- Или бордель. Линдон Баер знал это уточнение. После учебы он начал строить карьеру в юриспруденции, но участвовал и в бизнесе отца. Потом, когда он уже занимал высокие правительственные посты, его участие ограничивалось юридической защитой в лице госслужащего: спустить на тормозах какой-нибудь скандал вокруг бизнеса и тому подобное. Дело процветало, отец и Линдон были довольны. Хотя стабильный бизнес играл не самую большую роль в их счастье, так как не был единственным связующим звеном их дружбы. Да, они были любовниками. И их отношения продолжались ровно до тех пор, пока папуля не изменил главному судье страны, или, вернее, не был пойман на измене, наказание за которую оказалась страшнее, чем за измену государству.
Линдон через десятых лиц дал наводку полиции на груз, принадлежащей текстильной фабрике отца, там были наряды для наших блудных девиц. Дело-то пустяковое, которое можно было бы замять без труда. Но отец отсутствовал в стране, а Линдон Баер и не думал чем-то помогать.
- Но ты же говорил, что отца посадили не за его теневую деятельность?
- Так и есть. Баер думал, что у него хватит власти посадить Ламберте и прикрыть весь бизнес, но слишком много высоких чинов было клиентами наших борделей. У отца была целая картотека компрометирующих фотографий на важных клиентов. Он пригрозил Линдону, что будет шантажировать многих важных правительственных персон фотографиями взамен смещения его с должности. И Линдон Баер сдался, он заявил, что и не собирался давать делу ход. Ему просто было горько осознавать предательство. Тогда уже сентиментальный отец начал извиняться перед Линдоном и признаваться в прежней любви. Баер ответил, что пережил их чувства, и хотел бы остаться друзьями. Отец с радостью согласился. Спустя некоторое время, Линдон познакомил его с молодым юношей, с которым у того завязался роман. В один из дней к отцу в номер его гостиницы ворвалась полиция. Он был со своим любовником в постели.
- Но ведь он мог опять пригрозить фотографиями?
- К этому времени, Линдон Баер договорился со всеми фигурантами, которые были на них, и передал отцу в тюрьму послание, что в случае, если тот не отдаст ему негативы, то меня убьют. Мне тогда было восемнадцать лет, я был юнцом и не справился бы с такой государственной шайкой. Отец согласился, оставив, тем не менее, копии фотографий, которые составляли компрометирующий материал на тридцать семь человек высшего руководства страны. Я же, с его помощью из тюрьмы, продолжил семейное дело.
Сейчас моя задача заключается в свержении Линдона Баера с поста и назначении туда своего человека, который вытащит отца из тюрьмы. Для осуществления этих планов, ты должен будешь соблазнить верховного судью. Мне известно, что Баер увлекается молодыми юношами. Но он предельно осторожен, неизвестно где и когда он предается своим похотям. Твоя задача это выяснить, для этого ты должен втереться к нему в доверие. Линдон Баер, помимо своей основной работы, преподает в родном Оксфорде. Так что, тебе придется поступить в университет. С моей помощью, конечно. Кстати, после того, как мы расквитаемся с Баером, ты можешь продолжить обучение в одном из самых престижных учебных заведений мира. И это самая малая часть того, что я намерен предложить тебе взамен.
— А что составляет большую часть?
- Начиная с этого момента, ты будешь получать тысячу фунтов в неделю. До зачисления в университет твоим местом жительства будет один из лучших номеров моего отеля, потом придется его сменить на комнату в студенческом общежитии. Также за это время ты должен будешь приобрести минимум специальных знаний. Ты должен быть хорошим учеником на факультете и значительно выделяться на предметах Линдона Баера. Ты не образован, зато обладаешь завидным умом. Не переживай, учиться легко, просто нужна дисциплинированность. С этим, я уверен, ты справишься. Сложнее будет соблазнить Баера. Но здесь все также как с женщинами: есть тихони, есть недотроги, есть стервы. К каждому типу свой подход. Подход к Линдону Баеру должен быть как к самой высокомерной стерве. Но у тебя есть преимущество, ты точно знаешь, что эта стерва безумно хочет секса с таким парнем как ты.
Так вот, если ты сумеешь соблазнить Линдона Баера, которого мои люди сумеют заснять в самый неподходящий для него момент… Август, если ты совсем с этим успешно справишься, ты получишь один миллион фунтов, заложенный в ценных бумагах.
- Что значит «заложенный в ценных бумагах»?
- В университете ты будешь изучать экономическую теорию и сможешь хорошо это понять. Сейчас же могу сказать, что тебе будут принадлежать некоторые права на несколько крупных, абсолютно легальных, компаний, часть прибыли которых будет твоя. Ты всегда можешь забрать свой миллион. Но так ты будешь получать дивиденды с него, которые на сегодня составляют 15 процентов в год, то есть 150 тысяч фунтов.
Ты со всем эти разберешься и сам выберешь, как получить свой миллион. Но я предлагаю тебе, по сути, покончить жизнь бродяги и стать миллионером практически сразу. Причем таким миллионером, которому не нужно работать. Кто его знает, в университете столько областей знаний, столько возможностей, может, ты там найдешь свое призвание. И тебе не нужно будет заботиться о хлебе насущном, как большинству людей на планете. Ты сможешь уделять все свое время любимому делу. Ты сможешь делать то, что захочешь…. И что взамен? Тебе просто нужно лечь в постель с мужчиной, а перед этим возможно его поцеловать. Да, Августин, тебе все-таки кое-что придется сделать, ведь мои люди должны сделать компрометирующие фото. Собственно, на этом пока все. Так что? Ты еще согласен?
- Я никогда не поцелую мужчину, и уже тем более не займусь с ним любовью. Но ты, Фрэнк, дашь мне свой миллион. Не знаю, как я выполню твое задание, но миллион получу. Я его получу, — сказал про себя Августин и ответил Фрэнку, — Да. Я согласен.
Августин протянул Ламберте руку. Тот, пристально посмотрев ему в глаза, пожал ее.
- Завтра с утра мой человек зайдет за тобой и проинформирует о дальнейших действиях.
- Хорошо.
- Давай напоследок выпьем еще. У меня горло пересохло.
- Как оно у меня пересохло…
Фрэнк усмехнулся
- Это нормально. В твоей жизни происходят резкие изменения. Но их стоит пережить, ведь тебе выпал редкий шанс…
- Почему некоторые мужчины увлекаются однополой любовью, ведь это неестественно?
Фрэнк, сделав глоток виски, прикурил сигару.
- Я думаю, все дело в жизненных ценностях. Счастье основано на удовольствиях. Что может сравниться по глубине переживания с сексуальным оргазмом? Да, практически ничего. Но когда люди истолковывают это чувство неверно, когда они эффект от достижения цели делают самой целью, могут возникнуть последствия. Мы занимаемся любовью для создания новой жизни. И тот испытываемый нами экстаз, лишь помогает понять, как ценно то, к чему мы стремимся. Если мы в чем-то и похожи на Бога, так это в том, что мы тоже можем создавать жизнь.
Но современный человек ищет счастье в тех пяти секундах. Своего партнера он видит, как источник собственного удовольствия. Он пьет и пьет из этого сосуда полного вина, пока не понимает, что вермут закончился. Этот человек ему больше не интересен, ведь ему было нужно лишь конкретное в нем. Он сменяет партнера, но и с ним история повторяется.
Все дело в том, что не каждый мужчина в нашем мире, может позволить себе заниматься любовью с кем угодно. Но тот, кто может, рано или поздно начинает искать чего-то большего. Нужен не просто секс, но необычный. Масло в огонь подливает и церковь, которая осуждает любовь в ее физическом проявлении. Получается, что чувства говорят — сделай это, а разум – нет, это грех. Возникает напряжение. Но поскольку природа человека, говорит, что он должен быть счастлив, а счастье проявляется через удовольствие, человек решается на грешный поступок. И помимо, естественного удовольствия, он испытывает удовольствие облегчения от снятия того напряжения, вызванного внутренним конфликтом. Запретный плод сладок. Если бы Бог не запретил, Адаму есть то яблоко, возможно, тот никогда его бы не съел.
Проблема заключается в банальной глупости рядового человека, но потому он и рядовой, что глупый. Он не может разобраться в своих страстях, все это выливается во всякие извращения, вроде содомии.
- Почему твой отец стал «таким», а ты нет?
- Возможно, и я бы мог стать. Мой отец еще в самой юности нашел способ удовлетворять свои сексуальные желания. Он сумел найти способ достижения цели, но он не стал разбираться с самой целью, приняв свою страсть, как должное.
Я мог пойти его путем. Знаешь, какой подарок он сделал мне на пятнадцатилетние? Ночь с двумя потрясающими девицами, лучше сказать, блудницами. Так началась моя сексуальная жизнь. И она развивалась бурно и стремительно, пока не рухнула в один миг, когда я встретил Клэр.
В отличие от отца, у меня секс не был целью, он просто был. У меня не было шор, как у него, что это что-то важное и великое. Поэтому, когда у меня завязались отношения с Клэр, я был открыт всему новому. Я узнал, что существуют и другие приятные чувства, которые оказались более сильными, чем просто сексуальная страсть. Когда ты можешь сутками не спать и быть бодрым, когда можешь просто смотреть и быть удовлетворенным, когда можешь бесконечно слушать и бесконечно говорить о самых обычных вещах. Еще тогда, лет в девятнадцать, я сказал себе, что никогда не посмею обидеть ее. Я занимаюсь бизнесом, в котором секс повсюду, но с тех пор, как я дал себе слово, ни разу у меня не возникло соблазна к моим девушкам, считающимся самыми сексуальными во всем мире.
- Мне тоже нужно найти ту, одну единственную, которая заменит мне всех.
Фрэнк покрутил головой
- Еще раз, Август, дело в ценностях. В следующий раз, когда встретишь понравившуюся женщину, спроси себя, что ты ценишь в ней. Только очаровательные губки и великолепную попку? Груди? Понимаешь, Август?
Не бери, пока все это особо в голову, с возрастом ты все поймешь, если умный парень, а ты обладаешь этим редким качеством – умом. Ты не такой, как эти великосветские извращены, что являются клиентами моего бизнеса.
- Вы их презираете?
Фрэнк задумался
- Да, я их презираю.
- Значит, вы занимаетесь не любимым делом?
- Август, если у нас с тобой все получится, мы все будем заниматься тем, чем действительно желаем.

Глава 5
То утро, когда Арчибальд Гертер зашел к Августину в номер и передал ему первую его зарплату, казалось, было так давно. Прошло лето, и уже как второй осенний месяц Август Хольстрем, студент юридического факультета Оксфордского университета, исправно посещал занятия. Друзья по общежитию даже назвали его «ботаником», потому что каждый раз после учебы он бежал в библиотеку. Во время же занятий он закидывал преподавателей массой вопросов. Одного профессора это так возмутило, что он наорал на Августина, сказав, что тот полый тупица и ему нужно вернуться в школу, так как он не знает вообще ничего. Любознательный студент, тем не менее, не смутился повышенному тону преподавателя, ответив тому, что вместо того, что бы говорить какой он глупый, было бы лучше позаниматься с ним после учебы. Это было неслыханно, ведь это была не школа, а высшее учебное заведение, где преподаватели не занимались репетиторством, тем более, такие как профессор Линдон Баер.
Августин был напорист, и ему не было никакого дела до того, что большинство воспринимало его, как старающегося дурачка. Он точно знал, что делает. И пока все шло по плану. Августин играл свою роль на парах юриспруденции и с упоением посещал занятия по философии и культурологии. Здесь он вновь встретил Дональда Вудстока, который был безмерно удивлен тому, что состоявшийся ювелир решил поступить в университет. Но особенно Августину нравились занятия по психологии, его привлекал новомодный психоанализ. Страсть, понять причину своих страстей, была, по-прежнему, самой сильной у него.
Но время шло. Августин учился изо всех сил. Все также не понимал юриспруденцию…. И, наконец, Линдон Баер оставил его после занятий. После разбора некоторых основ уголовного права, профессор удивленно спросил:
- Какого черта?! Ты все прекрасно знаешь!
- Просто, я так вас боюсь, профессор Баер, что ночами просиживаю с книгами по Европейскому праву
Профессор усмехнулся
- Меня нужно бояться в суде, Август. Здесь же я всегда открыт для студентов. Хотя и не позволяю садиться себе на шею
- Представляю, как какой-нибудь отпетый негодяй дрожит на скамье подсудимых перед вами.
- Злу нельзя давать свободно дышать. Его нужно пресекать в самом зародыше
- Знаете, мне столько про вас рассказывали, как вы сделали блестящую карьеру…. Не принимайте это за лесть, я все равно сдам ваш предмет, сколько бы ночей упорной работы мне не потребовалось, но я вами восхищаюсь. И хотел бы добиться хотя бы чуточку того, чего добились вы.
- Ты идешь в верном направлении, потому что говоришь о тяжелом труде. Но не стоит делать из меня кумира. Я такой же человек, как и все. Просто я очень много работаю. У меня также много слабостей…. Например, обожаю, сладкое, — с улыбкой продолжал профессор, — Доктор мне запрещает, но ничего не могу с собой поделать, без зефира сон мне не идет. Теперь приходится кучу лекарств принимать. Кстати пора…
Профессор достал упаковку каких-то таблеток и съел три.
- Совсем сердце посадил. Но сладкое есть не перестану все равно
- У меня тоже есть слабость, я люблю красивую одежду. Понимаю, что у настоящего джентльмена не должно быть таких интересов…
- Настоящий джентльмен должен всегда выглядеть великолепно
- Как вы! – радостно произнес Августин, после чего резко сменил улыбку на испуг и отвернул голову от профессора, — Что ж… мне уже пора, доктор Бае… тфу ты… извините, профессор Баер.
- Конечно, Август, — мило улыбаясь, прощался преподаватель, сопроводив своего студента до выхода по-отцовски обнимая его за плечи.

Вечером, Августин уже звонил Фрэнку Ламберте:
- Как поживаешь, дружище? На этой неделе получил конверт?
- Все великолепно, Фрэнк! Да, конверт получил и заметил, что он был толще обычного. Ты, прям, чуешь, что у меня успехи
- Ты бы знал, как возбуждаешь меня, такими словами… я начинаю беспокоиться за свои пристрастия…
- Интересно, возбудился ли сегодня наш профессор? Мне кажется, что да. Сегодня было первое занятие после уроков.
- И как ты себя на нем вел, мерзкий мальчишка?
- Сначала дал ему восхититься собой, потом восхитился им, а потом, словно, невинная дева, сказал, что мне нужно идти
Фрэнк заливался смехом.
- Как бы у него только сердце от перевозбуждения не остановилось. Он постоянно на таблетках…
- Старый конь переживет еще нас с тобой. Главное, чтобы не на своем посту. До связи, Август
- Пока, Фрэнк.

Августин думал о том, как проведет выходные. Он пригласил покататься на автомобиле одну девушку, с которой познакомился в библиотеке. Проблема была лишь в том, что у него не было автомобиля. Зато были семь тысяч фунтов…
Белый «Бенц 27/70 Спорт Турер» был шикарен и неимоверно резв. Августин с нетерпеньем ждал, когда он сможет выехать на трассу, но вначале решил заехать в родной Ист-Оринж Лондона, где хотел найти Кадруса.
В это время обычно он был дома. Августин, подъехав к крыльцу его дюплекса, вспомнил былые времена. Это был единственный в этом квартале приличный дом, который также отличался тем, что располагал широкими балконами. На одном из этих балконов, порой, ночевал и Августин, обычно в компании с кем-то. Сейчас же ему казалось, что все это было когда-то очень давно. А, может быть, и вообще никогда не было.
Взойдя на крыльцо, Августин принялся стучать.
- Добрый день, — открыла ему дверь женщина
- Здравствуйте, я к Кадрусу
- А таких… здесь не живет, — мило ответила дама
- Наверное, съехал. А вы не знаете ничего о предыдущем хозяине?
- Насколько мне известно, он в психиатрической больнице
- Где?! – ошарашено, переспросил Августин
- Я точно не уверена, тот ли это человек, которого вы ищите. Но соседи говорят, что предыдущий квартиросъемщик очень сильно скорбел по смерти какого-то родственника или друга. Он пьяным упал с железнодорожного перехода на рельсы, вроде бы потеряв память.
- Скорбел по смерти друга? У него был только один друг…
- Я могу вам дать адрес хозяина дома, возможно, он…
- Спасибо, я знаю Берта…
Августин побрел в автомобиль.

Его нога была до предела уперта в пол, выжимая газ полностью. В голове крутилось миллион «почему», каждое из которых было обращено к себе.
- Почему я в тот же день не пришел к нему?! почему я забыл о нем… почему я так поступил… почему… почему, Августин, ты такой?

Августин знал, в какой больнице мог находиться Кадрус. Но ехать туда не собирался. Чувство вины было слишком сильным. Он вернулся в Оксфорд и рухнул без сил на кровать.

- Вставай, Август. К тебе пришли, — будил его голос соседа по комнате
- Кто? – еще не открыв глаза, сонно отвечал Августин
- Вообще-то ты назначил мне сегодня свидание!
Это была милая прелестная девушка лет восемнадцати, брюнетка.
- Точно. Прости. День сегодня выдался тяжелым
- И очень холодным, я вся продрогла в том парке, где мы собирались встретиться. Я бы тотчас ушла, но подумала, может, что-то случилось, а ты удобно лежишь и видишь приятные сны…
- Поверь, они не приятные. Сейчас я до конца проснусь, и мы поедем кататься, — все еще сонным голосом отвечал Августин
- Никуда я с тобой не пойду, придурок. До свидания, Пит, — девушка пошла прочь из комнаты
- Кадрус, догони и останови ее! – шепотом прокричал Августин своему соседу
- Как ты меня назвал?
- Что?
- Я, Пит
- Я знаю. Останови ее!
- Каким образом?
- Скажи, что я идиот…
- Она это и так знает. Ладно, попробую…
Через пять минут Пит и девушка зашли в комнату. Августин уже сидел, проснувшийся и переодетый для прогулки:
- Возможно, тысячу лет мне придется искупать свою вину. Но клянусь…
- Мы с Питом идем гулять, — прервала его «пламенную» речь девушка
- Пит?! До чего же ты мерзкий и гадкий…
- Ты можешь пойти с нами, — равнодушно добавила она
- Пит?! – радостно обратился к соседу Августин
- Идемте, — произнес Пит

Когда они выходили из общежития. Девушка шла немного впереди парней. Августин шепотом обратился к другу:
- Пит, как ее зовут?
- Что?!
- Как ее зовут? – сквозь зубы переспросил Августин
- Мери-Клэр
- Мери-Клэр? Какое красивое имя
- Ты уверен, что назначал именно ей свидание?
- Нет, но посмотри какая у нее потрясающая фигура…, — ответил Августин, перестав шептать, — Ну, что, леди и джентльмены, чем займемся? Я предлагаю отправиться в тот пресловутый парк, где можно пожарить сосисок… и вино. А поедем мы туда, вон, на том шикарном коне.
Августин указал пальцем на стоящий вдалеке под сумрачном небом свой автомобиль.
- Я за рулем! – радостно крикнула Мэри-Клэр и протянула Августину руку
- А ты точно умеешь водить? – спросил он, доставая ключи
- Наверное, хотел произвести на меня впечатление своей дорогой машиной?
- Хотел и произвел, — уверенно ответил Августин
- У моего отца сеть автосалонов по всей Европе. BSA, слышал? Я за рулем с десяти лет
Мэри-Клэр, взяв ключи, побежала к машине
— Время обещает быть веселым. Пит, ты же не взял гитару?
- Август, вообще-то у меня были планы на вечер. Я совсем не собирался ехать с вами.
- То есть планы для тебя важнее друзей?
- С каких пор, мы стали друзьями? Ты даже не знаешь, как меня зовут
- Друзьями, Пит, мы стали с тех самых пор, как ты бросился бежать на край света, чтобы только вернуть мою девушку
- Ты и ее не знаешь, как зовут. И почему я должен бросаться на край света за твоей девушкой?
- Потому что друг
- Чьего имени тебе неизвестно…
- Что ты привязался со своими именами? Ты тоже не знаешь, как меня на самом деле зовут… принеси гитару
Пит, странно посмотрев на Августина и не поняв его слов, побежал за гитарой. Тем временем, подъехала Мэри-Клэр:
- Автомобиль подан, сэр Август
- Но, что вы делаете за рулем, леди Мели-Клэл? — не смог выговорить Августин, — леди Мэри-Клэр
Девушка смеялась.

Трое студентов расположились на поляне в парке. Желто-красный ковер из осенних листьев согревал разве, что душу, но никак не тело. Физические потребности идеально удовлетворял глинтвейн. А также костер, у которого сидел Пит, наигрывая, что-то медленное, но не грустное. Сосиски уже были съедены, а утоленный аппетит навевал состояние расслабленности. На заднем сидении автомобиля распластался Августин, а на капоте танцевала Мери-Клэр. Все были уже достаточно пьяны
- Август, ты не заснул там? – поинтересовалась Мери-Клэр
- Нет, я смотрю на твой завораживающий танец и думаю…
- О чем?
- Да, наверное, женюсь на тебе…
Мери-Клэр хохотала
- …Пит будет моим шафером… слышишь Пит?!
- Слышу. Когда кольцо поедешь выбирать? Оно будет таким же красивым, как твой автомобиль?
- Кольцо уже есть. Но оно не такое красивое, как машина. Ведь ею я не удивил Мэри-Клэр. Оно гораздо прекрасней
Августин вылез из машины и подошел к капоту, где была Мэри-Клэр. Он достал из кармана то самое кольцо, которое ему дала Энн Вудсток, и протянул его девушке:
- Мэри-Клэр, ты выйдешь за меня замуж?
- Какое красивое…, — Мери-Клэр взяла кольцо и начала разглядывать, — Оно действительно потрясающее…
- Оно твое!
- Сделай мне еще раз предложение, когда будешь трезв. Я, возможно, подумаю, — девушка вернула даргоценность
- Не переживай, Августин. Ты обязательно женишься когда-нибудь, — поддел друга Пит, — Закончи вначале учебу, а то придется жену кормить на папины деньги…
- У меня нет папы. И этот автомобиль я купил на собственные заработанные деньги. И вообще, Мери-Клэр, как только опьянение покинет меня, я тотчас буду сидеть возле твоих ног. Все с тем же кольцом!
Мэри-Клэр было это явно приятно слышать. А вот Питу больше была интересна первая часть речи Августнна.
- Август, а ведь мы о тебе ничего не знаем…
- Я тоже о вас ничего не знаю. Это же не мешает мне вас любить всем сердцем
- Да, но, очевидно, что самая загадочная личность здесь ты
- Что же во мне загадочного?
- Хотя бы то, что ты сумел в столь раннем возрасте заработать такой дорогостоящий автомобиль, без помощи отца. И что ты там говорил, о том, что я тоже не знаю, как тебя зовут?
- Пит, Пит, Пит. Зачем тебе было нужно все так испортить? Теперь, Пит… Мэри-Клэр, — Августин повернул голову, взглянув на нее, — Теперь мне придется вас убить.
Все засмеялись.
- Я высококлассный ювелир. Но прошу вас ни кому об этом не говорить. А то армию бедных студентов, жаждущих халявы, будет не остановить.

Друзья разошлись по домам часам к двум ночи. А в шесть Августин уже будил Пита.
- Август, что тебе нужно?
- Мы должны идти к Мери-Клэр. Я же собирался сделать ей предложение…
- Ты что еще пьян?
- В том-то и дело, что уже нет. Пойдем… мне нужно, что бы ты сыграл на гитаре.
- Ты серьезно?! А если она согласится?
- Я надеюсь, что она согласится
- Ты представляешь, что такое супружество. Это большая ответственность
- Пит, ответственность мужа перед женой заключается в том, чтобы не изменять ей, и приносить в дом деньги. Ну и, по возможности, говорить, какая она красивая.
- И на хрена тебе это нужно?!
- Вот этого я не знаю…
Изо рта шли густые клубни пара. Впрочем, Августин курил. Он вообще не замечал утреннего осеннего холода. Возможно, дело было в бутылке вина, с помощью которой он решил избавиться от головной боли. Пит же, закутавшийся в пальто, словно в смирительную рубашку, шел сердитый и недовольный. На его спине висела гитара.
- Кажется, пришли, Пит. Вот корпус Б. Второй этаж… Да, вот ее окно.
Парни стояли напротив трехэтажного общежития. Пит начал наигрывать медленные французские мотивы. Но спустя десять минут его игра уже напоминала какие-то горячие испанские страсти. Создавалось ощущение, что Пит и Августин единственные люди в этом студенческом городке.
- Август, я так до утра буду бренчать. Кинь какой-нибудь камушек в окно…
Августин схватил средний булыжник и со всей силы запустил его в форточку, разбив ее.
- Какого черта, Август?! Я просил кинуть камушек, а не камень…
- Что бы наверняка…
- Вы что делаете, придурки?! — выглянула девушка
- Нам нужна Мэри-Клэр! – прокричал Августин
- Какая Мэри-Клэр?!
- Пит, какая у нее фамилия?
- Я не знаю, она твоя невеста
- Мы не знаем!
Выглянула вторая девушка
- Может быть, вам нужна Мэри-Клэр Каррингтон-Олдридж?!
- У ее родителей были очень сложные отношения, — подметил Пит
- Она живет в корпусе С! В такой же комнате!
- О-у! Милые дамы, я могу предложить вам… — Августин пошарился в карманах и насобирал восемьдесят три фунта, которые устроили девушек за разбитую форточку.

- Август, может, вернемся домой и возьмем еще денег, на случай если ты опять ошибешься?
- Не ошибусь. Тогда я просто не знал, где она живет
- А зачем я играл десять минут?
- Я хотел, чтобы ты настроился… Вот ее окно. Мэри!!! Клэр!!! Мэри-Клэр!!!
- А почему не прокричишь ее фамилию?
- Ее фамилия скоро будет Хольстрем. Мэри-Клэр!!!
- А не боишься, что она захочет быть Каррингтон-Олдридж-Хольстрем?
- Мэри-Клэр!!!
Окно открылось. Из него выглянула Мэри-Клэр в пижаме:
- Что вы здесь делаете?!
- Мэри-Клэр, в данную минуту мое сознание также ясно, как это утро! В голове лишь понимание того, что я никогда не встречал и не встречу такую девушку, как ты! Если бы ты только позволила всегда быть с тобой…. Я хочу, чтобы ты знала, что никто и никогда не сможет тебе дать то, что могу дать я! А я могу…, — Августин посмотрел на друга, Пита
- Не с той стороны зашел… говори про любовь с первого взгляда…, — советовал Пит
- Мэри-Клэр, я полюбил тебя с первого взгляда…
- Развивай мысль…
- А… Я вчера сказал, что хочу на тебе жениться! И это правда! Поэтому сейчас я здесь! Прими это кольцо! – Августин достал драгоценность.
- И как ты собрался мне его дать? — спросила Мэри-Клэр, выглядывающая из окна второго этажа
- Этого ты тоже не продумал? – поддел Пит
- Спокойно. Я все продумал, — ответил ему Августин и пошел к водосточной трубе.

Августин проснулся в палате местной больницы. Рядом были Пит и Мэри-Клэр
- Август, — обратился к нему Пит, — доктор сказал, что при падении у тебя случилось небольшое сотрясение мозга, а я ответил, что оно случилось еще задолго до падения.
- Мне приснился очень приятный сон… — начал Августин, но потом заметил руку Мэри-Клэр, на которой было кольцо, — Это был не сон!

Учеба продолжалась. Свидания Августина и Мэри-Клэр были ежедневными. Но была и работа. Августин продолжал после каждой пары юриспруденции что-то спрашивать по предмету у Линдона Баера и перекидываться с ним парой слов на бытовые темы. Однажды профессор спросил у него, с чего он думает начинать карьеру после окончания университета
- С малого, профессор Баер. Устроюсь на небольшую должность в какое-нибудь судебное министерство. И, благодаря, усердию и качественной работе буду продвигаться по служебной лестнице.
- Так, Август, ты до самой старости будешь продвигаться
- Я в двадцать восемь лет уже был судьей. В этом деле главное связи. На выходных я с друзьями еду на рыбалку в Оррингтон. У меня там небольшое ранчо. Среди моих друзей будут: главный прокурор Англии, двое из верхней палаты общин.
Я предлагаю тебе отправиться с нами…
- Это было бы превосходно! Не знаю, как вас благодарить…
- Август, работа преподавателя заключается в том, чтобы вырастить достойного и хорошего специалиста. Если я вижу, что студент старается, я всегда готов ему помочь. Просто хороших одаренных ребят не так много.
- Спасибо, сэр. Значит, вы говорите в Оррингтон?
- Да. Там отличное озеро, кишащее рыбой. Удивительное место волшебной тишины. Моя ферма там, одна в округе. Мы раз в месяц с друзьями туда ездим.
- Здорово
- Да, Август, надеюсь, ты не будешь хвастать своей поездкой со мной перед друзьями?.
- Конечно, профессор.
- Вот и правильно. Тщеславие сгубило ни одну блистательную карьеру.

Августин понимал, что наступает момент истины. Веселое студенческое время подошло к концу. Если Линдон Баер заподозрит, что-то неладное, то Августину придется бросить университет, а Мэри-Клэр скорее всего Августина. Ему придется забыть и о миллионе, обещанном Фрэнком Ламберте. Ему придется вновь стать бродягой.
Августина тревожил вопрос, что делать, когда Линдон Баер начнет к нему приставать. Убежать, означало потерять все. Сдаться ему, было невыносимой и неприемлемой альтернативой.
Волнения Августина заметила и Мэри-Клэр. Он всю неделю ходил поникший, никак не объясняя свое поведение. Юноша обещал в субботу утром перед отъездом «по делам» зайти к ней, но не сделал этого.
Линдон Баер забрал его на своей машине из оговоренного места, и они отправились за 200 миль от города. План заключался в следующем: человек Ламберте должен был их там поджидать с фотоаппаратом. Он должен был сделать отмычки от всех дверей, что бы суметь проникнуть в любую, если Баер решит запереться. Августин же должен был покоряться профессору во всем, а если тот будет не активен, всеми возможными способами соблазнить его. Цель была – сделать фотографии, доказывающие нетрадиционную сексуальную ориентацию Верховного судьи Великобритании.
Проехав мили две по заросшей дороге густого леса, они выехали на опушку, где одиноко стоял одноэтажный особняк, выполненный из круглого темно-красного бруса и такого же цвета черепичной крыши. Автомобиль заехал за дом, где открывался вид со склона на озеро. Вокруг были бескрайние ожелтевшие поля. Было непонятно, откуда в этих степях затесался такой клок леса, в котором стоял дом.
- Неправда ли потрясающий вид, Август? – спросил профессор
- Откуда здесь лес?
- А-а, тем это место и примечательно. Мне этот дом достался еще от деда
Линдон Баер и Августин зашли в дом, где было жутко холодно. Профессор расположил Августина в своем кабинете, налив тому скотча. Сам же отправился затопить печь.
Кабинет был просторен. В первой его половине находился письменный стол на фоне карты во всю стену. А во второй вокруг стен стояли стеллажи книг, посередине был маленький столик и кушетка.
Августин хотел осушить всю бутылку, потому что был в жуткой панике. Сердце его колотилось. Он не знал, что делать. Страх предстоящих событий был огромен. Он сел на кушетку и глубоко выдохнул.
- Я не буду ни при каких обстоятельствах заниматься этим делом с этим старым извращенцем, — размышлял он полушепотом, — как только Баер начнет ко мне приставать, я убегу. Черт с этими деньгами, черт с учебой, черт с Мэри-Клэр. Лучше быть бродягой, но не изнасилованным.
Августин принял твердое решение. И страх ушел. Как тогда, в туалете дома Ламберте. Теперь он спокойно сидел на кушетке и выпивал скотч. Его взгляд привлек средний стеллаж, который немного выпирал. Подойдя к нему, Августин толкнул его. Стеллаж придвинулся к стене. Тогда он потянул его за полку на себя, и тот выдвинулся, открывая по бокам небольшой проход.
Оглядясь по сторонам и не услышав по близости профессора, Августин взял настольную керосиновую лампу и пролез во внутрь. Он не мог поверить своим глазам. Это была небольшая коморка, в середине которой находилось крутящееся кресло. Стены комнаты были усеяны фотографиями. На них был изображен профессор и другие мужчины. Они были наги и в самых непристойных позах.
Августин вылез и потайной комнаты. Нужно было уходить отсюда, не дав ничего заподозрить профессору. Увидев свой бокал скотча, Августин разбил его, и полоснул себя осколком стекла вдоль всего запястья.
Истекая кровью, он вышел из дома. Но Линдона Баера нигде не было. Зато стоял еще один автомобиль. Видимо, его друзья действительно приехали.
- Что они собираются делать? — стоял вопрос в голове Августина.
Услышав, какие-то приглушенные хлопки за углом дома, он двинулся туда.
На земле лежал профессор, а на нем сидел Фрэнк Ламберте, который бил его кулаком в область сердца.
- Что ты делаешь?! – прокричал Августин
Фрэнк прекратил бить и посмотрел на Августина
- Привет, Август. Что с рукой? — Фрэнк положил руку на шею Баера и проверил пульс, после чего ударил еще два раза
- Прекрати! У него там комната, увешанная фотографиями, где он с другими мужчинами
- Это просто великолепно, Август! Помоги затащить тело в дом
- Ты, что убил его?!
- Нет, Август, я его трахал, а он от удовольствия потерял сознание!
Августин стоял, вкопанный в землю. Он не мог поверить в то, что на его глазах только что происходило. Фрэнк же, видя, что юноша ему не поможет, запрокинул тело профессора себе на плечо и спокойно понес его в дом.

Ламберте ехал за рулем, рядом, все в том же трансе, сидел Августин.
- Август, я был с тобой не до конца честен. Мой отец не просидел и года в тюрьме. Он умер там одиннадцать лет назад.
- Зачем ты убил Линдона?
- Он мешал мне вести бизнес. Ведь после смерти отца и до сегодняшнего дня Баер контролировал значительную часть гостинец и домов отдыха.
- Вы, что работали вместе?
- Он держался в стороне, обеспечивая прикрытие через суды. Я должен был отстегивать ему долю прибыли. Вообще, это Линдон Баер ввел меня в дело. Именно он назначил меня главой всей сети, когда я еще был студентом. В противном случае, бандиты, каких масса в этом бизнесе, никогда не допустили бы меня до дел. Они просто отобрали бы бизнес. Но Линдон Баер был слишком влиятелен, его боялись все. Наверное, даже мой отец был пассивом в их отношениях.
- Ты мультимиллионер. Миллионом меньше, миллионом больше. Ты просто убил человека из-за жадности!
- Я продаю свой бизнес. Баер этого не хотел. Он был консервативен. Деньги шли, его это устраивало. Но мне нужно большее. Этот бизнес устарел. Нет, конечно, секс, выпивка и хорошие условия всегда будут нужны людям. Но у такого бизнеса всегда есть предел.
Что поострить еще десяток первоклассных борделей? И все равно доход будет ограничен.
- Зачем тебе столько денег? Ты и так можешь купить все, что пожелаешь
- Август, ты так ничего и не понял? Дело не в деньгах.
- В чем же?
- В экзистенции человека. Нам от природы присуще стремление стать Богом. Любое творчество, даже самое мелкое, покоится на этом стремлении. Кто-то хочет сотворить Биг-Бен… он хочет быть в этом подобен Богу, который способен создавать. И такая способность к созданию чего-то, присущая только человеку, действительно делает его подобным Богу.
Но есть люди, которые мыслят шире, чем какой-то великий архитектор. Македонский, Наполеон хотели быть не просто подобными Богу, они хотели быть богами на земле.
- Они все потерпели поражение в этом деле.
- Тогда мир был совсем другим. Сейчас не нужно со стотысячным войском врываться в чужие страны. Сейчас можно управлять миром, сидя в небольшом кабинете на Уолл-стрит.
- И управлять миром?
- Да.
- И как ты заставишь государства покорятся тебе?
- Дам им кредит своими же деньгами, стоимость которых могу понизить, могу повысить.
- Я ничего не понял
- Август, если я дам тебе деньги в долг, ты уже становишься зависим от меня. А если я дам тебе столько денег, что ты не сможешь рассчитаться и за всю жизнь? Ты будешь навечно моим рабом.
- Я не буду брать столько денег
- В том-то все и дело, что будешь. Это очень хитрая система. Если ты ее понимаешь, ты будешь на плаву, ты свободен. Если нет, то придется всю жизнь работать, оплачивая закладную на дом.
Вся мировая экономика переходит из реального сектора в финансовый. Я это понял еще будучи студентом. Сейчас в Нью-Йорке у меня работает команда высококлассных специалистов. На одной спекуляции валютами я заработал за год почти столько же, сколько за тоже время на гостиничном бизнесе.
- Если ты так много заработал, зачем было убивать Баера? Мог оставить ему все и уехать в Америку
- Такой бизнес нельзя просто оставить. Тебе не дадут… Что ты так жалеешь этого старого ублюдка?! Ты видел те фотографии? Он чудовище, и должен был сдохнуть….
Хочу тебе напомнить, что Линдон Баер судья, его обязанность защищать закон. А он его нарушал. И если бы я его не прикончил, то нарушал бы дальше. Я оказал услугу обществу.
- Твой отец занимался тем же!
- И сгнил в тюрьме, мать его! Я же не хочу заниматься этими грязными делами. У меня прекрасная жена и дочь. Я хочу делать легальный бизнес. И у меня это получается.
Все! Мне надоело обсуждать это дерьмо! Много ему чести. Лучше посмотри сюда…

Фрэнк стал что-то искать одной рукой на заднем сидении. Он достал толстую папку бумаг, которую передал Августину
- Наверное, эти документы ничего тебе не скажут… Это ценные бумаги на один миллион фунтов.
- Тогда, может, я обойдусь лучше чеком?
- Не лучше! Ты все еще бродяга по существу, и не умеешь обращаться с деньгами. Дай, я тебе чек, через месяц ты бы просадил его на всякую чушь. Поэтому для начала поучись. В следующем году возьми побольше экономических дисциплин: биржевое дело, финансы и кредит и так далее. Эти бумаги через год могут стоить в десять раз дороже, а могут не стоить ничего…
- Не хрена себе… что значит ничего?
- А вот поскорее сам и выяснишь! Я оказываю тебе большую услугу, за которую ты мне потом будешь безмерно благодарен.
Теперь же хочу поговорить с тобой о другом. Мы с тобой неплохо поработали. Но впереди другие дела. Я предлагаю тебе новую работу, в своей команде на Уолл-стрит. Пока будешь учиться в университете, а летом практиковаться у меня в Нью-Йорке. К концу учебы тебя ждет место в моей конторе
- Зачем тебе я, бродяга?
- Бродягой ты мне действительно не нужен. Но я бы хотел из тебя сделать высококлассного финансиста…
- Сейчас я ни о чем не хочу думать. Останови здесь…
Они уже ехали по Лондону. Фрэнк остановился
- Послушай, Август, был действительно тяжелый день. Но посмотри, чего он стоил, — Фрэнк указал на папку, — Отправляйся в свой городок. Напейся в хлам. Но береги себя. У нас впереди много важных и захватывающих дел.

Было всего десять утра, а казалось, что прошел целый день. Выходные улицы Лондона в столь ранний час были пусты. Августину хотелось вернуться в родное общежитие, плюхнуться в кровать и не вставать неделю. Вместо этого он вернулся в родной квартал.
Это была больница. Единственная в этом районе. Скорее всего, именно здесь находился Кадрус. Августин решился зайти в нее и проведать друга. В холле его встретила медсестра и проводила во двор больницы, сказав, что вскоре приведет его знакомого.
Парк был ухожен и приятен. Августин прогуливался по нему, пока не забрел слишком далеко. Он поднялся на холм и ему открылся чудесный вид зеленых бесконечных полей, сливающихся с ярко-голубым полотном неба. Августин сел на траву и глубоко вздохнул. Он будто постарел на десять лет.
- Я не убивал его…

Глава 6
Молодой мужчина лет тридцати сидел на склоне холма, глядя в черную даль бесконечных полей, сливающихся с беззвездным небом.
- Фрэнк! – раздавался крик откуда-то сзади, — Фрэнк!
Мужчина, услышав чей-то клик, взбежал на холм, из-за которого появился свет. Это был свет огромного здания.
- Фрэнк, вот, ты где! Я тебя повсюду ищу, — сказала запыхавшаяся женщина, стоящая внизу холма
- Миссис Чейз? Что вы здесь делаете?
- Фрэнк, ну хватит, пошли, — женщина протянула мужчине руку.
- Миссис Чейз, вы же знаете, что меня зовут Август
- Хорошо, Август, идем. Доктор Вудсток тебя ждет
- Чейз, Дональд уже давно защитил докторскую. Было бы почтительнее называть его профессором…

Медсестра Чейз привела мужчину в какой-то кабинет и посадила за стол на кресло.
- Сейчас, доктор, придет…
- Чейз, сколько раз я тебя просил не называть Дональда…
- Здравствуй, Август, — зашел в кабинет доктор Вудсток, закрыв за медсестрой дверь и сев за стол напротив мужчины.
- Чейз совсем заработалась, профессор
- Отчего же?
- Называла меня Фрэнком, а вас доктором
- Ну, я и есть доктор
- Да, но вы же не будете называть генерала полковником?
- Верно, Август, верно. Давай, поговорим, как у тебя дела?
- Ох, не очень, Дональд.
- Почему?
- Сейчас все расскажу, профессор. Но давайте сначала выпьем вашего знаменитого коньячка.
- У меня, к сожалению, нет коньяка, Август.
- Вы, что допили весь бочонок?
- Какой бочонок?
- Вот этот, — Августин указал пальцем на деревянный бочонок, который находился перед ним на столе.
- Август, это просто во…, — не договорил доктор и на секунду задумался
- Что, Дональд? Вы же сами говорили, что такой выдержки коньяк нельзя много пить?
- Конечно, Август. Нет, я его не допил.
Доктор Вудсток вышел из-за стола и подошел к шкафчику, стоящему рядом. Он достал какие-то таблетки и кинул их в стакан, а затем налил из того самого дубового бочонка обычную воду.
- Пей, Август, — протянул мужчине стакан доктор.
- А вы?
- Я уже сегодня пил. Ты же знаешь много нельзя.
Август посмотрел в стакан, в котором была обычная вода с лекарствами, и выпил. Его взгляд был устремлен в стену, как будто он смотрел сквозь нее, но лицо при этом не выражало ощущения внутренней пустоты, в нем была видна какая-то сосредоточенность. Так продолжалось с полминуты.
- Что ж, Август, наверное, пора отправляться спать?
- Да, доктор, — с серьезным видом ответил, Август, неожиданно назвав мистера Вудстока правильно.
- Завтра придет миссис Клэр Ламберте…
Мужчина не обратил никакого внимания на слова доктора.












ЧАСТЬ II
Глава 1

- Доктор, что с моим мужем?
- У него расстройство личности, миссис Ламберте. Он не осознает себя.
- Ему можно помочь?
- Я постараюсь сделать все возможное. Новые методы психоанализа очень эффективны. Проблема заключается в том, что ваш муж живет в другой воображаемой им реальности. Но все его фантазии были на самом деле. Он придумал лишь их решения. Видимо, у него были серьезные проблемы, которые он не мог решить и с которыми не мог жить.
- Да, он потерял большую часть нашего состояния в прошлом году во время мирового кризиса. Я не знаю, почему для него это оказалось так болезненно. Мы не разорены. Все произошло так резко…
- На данном этапе моя задача заключалась в том, чтобы составить наиболее полную и связанную картину его жизни, в его представлении. Я записывал все наши с ним разговоры. Теперь я должен воссоздать реальную историю Фрэнка Ламберте, пообщавшись с вами и другими героями его рассказов более детально. Затем, исследуя в сравнении эти два материала, я смогу найти причины его параноидального характера. После этого будет ясно, возможно ли его лечение.
Начать выполнение второго этапа моей работы я бы хотел уже сейчас. Вы готовы к беседе, миссис Ламберте?
- Конечно, доктор. Только зовите меня Клэр.
- Как вам будет удобно. Клэр, как вы познакомились с Фрэнком?
- Это случилось еще в университете, — отвечала женщина, — Такие парни вроде него никогда не захаживали в библиотеки, но он просиживал там днями, словно, что-то искал. Там мы и познакомились…
- Ваше кольцо… расскажите о нем — доктор указал на кольцо на безымянном пальце Клэр, которое было в виде ракушки с жемчугом.
- Его подарил мне Фрэнк, на первом же свидании. Вернее после свидания…
- В тот день с ним был его друг Пит?
- Да, Питер Кадрус
- Его фамилия была Кадрус? Расскажите о нем…
- Да. Они были с Фрэнком лучшими друзьями. Фрэнк жил в одной с ним комнате в общежитии
- Вы сказали, были. Что произошло?
- Они поссорились из-за какой-то ерунды. Фрэнк отсутствовал на учебе несколько дней. Уезжал к родителям. В это время в университет пришло известие, что от сердечного приступа скончался профессор Линдон Баер, наверное, самый суровый преподаватель за всю история Оксфорда. Его ненавидели все студенты, правда, у Фрэнка с ним были очень хорошие отношения. Но особенно профессора ненавидел Питер, которого тот все время валил на экзаменах. И Пит решил разыграть Фрэнка, который еще не знал о смерти Баера. Когда Фрэнк вернулся в свою комнату в общежитии и не нашел там Питера, он поинтересовался о его местонахождении у соседей. Подговоренные друзья сказали, что Питера только что увезла полиция. Он не выдержал очередной сдачи экзамена и убил профессора.
- А Фрэнк безоговорочно поверил в «утку»?
- Да! Это было удивительно, ведь такая нелепая история. Они разыгрывали друг друга гораздо изощреннее и жестче. Тогда же Фрэнк поехал в полицию и сказал, что это он убил Линдона Баера, а не Питер Кадрус.
- Что сделала полиция?
- Написала выговор в университет за хулиганское поведение. А Фрэнк больше никогда не разговаривал с Питером.
- Как вы думаете, почему его так задел этот розыгрыш? Вы говорите, у Фрэнка были необычные отношения с Линдоном Баером?
- Я не знаю. Может быть, они дружили с профессором. Фрэнк был одним из немногих, у кого не было проблем по его предметам.
- Зачем же он приехал в полицию и решил взять вину на себя?
- Наверное, хотел заступиться за друга… хотя так глупо…. Как в это вообще можно было поверить?
- Оставим эту историю, — доктор Вудсток на секунду задумался, — Сейчас я буду вам называть имена людей, а вы, Клэр, остановите меня, когда услышите знакомые.
- Хорошо, доктор
- Итак, Эдди «Два Туза»?
Женщина помотала головой
- Сэр Джон Френч и леди Грейс Френч?
- Это его дедушка и мать. Но как рассказывал Фрэнк, он с ними мало прожил. После развода родителей он остался с отцом, Майклом Ламберте. С матерью же отношения не поддерживал.
- Хорошо. Энн Вудсток или Анна Ларина?
- Впервые слышу.
- И последнее. Августин или Август Хольстрем?
- Августин. Так он стал себя назвать в последние месяцы…
- Давайте, вернемся к вашим отношениям. Как они развивались?
- После нашей помолвки мы продолжали встречаться, но вместе не жили. Где-то в конце учебы у Фрэнка умер папа, и он бросил университет. Ему пришлось продолжить гостиничный бизнес отца. А спустя пару лет заканчивалась моя учеба. К этому времени мы уже были женаты, а Фрэнк продал весь бизнес. Получив мой диплом, мы перебрались сюда, в Америку.
- Где Фрэнк стал работать на Уолл-стрит?
- Да. Он заработал колоссальное состояние. Но в прошлом году случился финансовый кризис, и мы потеряли практически все.
- И Фрэнк не смог пережить такой провал…
- Все считали его финансовым гением, и сам он очень гордился собой
- Как стало проявляться его неадекватное поведение?
- Он полностью погрузился в себя. Я пыталась его поддержать, но он не хотел меня слушать и вообще со мной общаться. Он постоянно твердил, что я его не знаю.
- Что еще?
- Фрэнк каждый день говорил, что вернет все заработанные миллионы. У него есть план. Часами он просиживал в нашем саду. Я спрашивала, о чем он думает. Фрэнк отвечал, что разрабатывает этот самый план, он должен кормить семью, семья это главное в жизни, я о вас позабочусь – раз за разом повторял он. Но на протяжении полугода вообще не выходил из нашего поместья.
Случайно, я узнала о вас доктор Вудсток. Говорят, вы излечивали самые сложные формы сумасшествия. Я очень на вас надеюсь, доктор. Спасите, моего мужа.
- Не переживайте, миссис Ламберте. Я сталкивался со случаями более тяжелыми. Наверное, мне придется отправиться в Англию. Я хочу поговорить с семейством Френч…
На этом, пожалуй, мы закончим, миссис Ламберте. Вам рекомендация следующая: не переживать. У вас прекрасная дочь. Переключите все свое внимание на нее.

Глава 2
Доктор Вудсток отправился в Англию кораблем. Несмотря на зимнее время и сильный ветер, он сидел на палубе и курил трубку. Вообще мистер Вудсток был загадочной личностью. Седовласый старик, с такой же белой и густой бородой пускал белые клубни дыма. Его лицо невозможно было запомнить. Что там, его невозможно было определить. Но по его взгляду, по тому, как он держался, хотя он просто сидел, читалась абсолютная уверенность в себе. Он точно знал, что делал. Такому человеку было не страшно доверить свою жизнь.
- Дамы и господа, — раздался голос в рупоре, — сейчас мы проплываем в тех водах атлантического океана, где 18 лет назад затонул «Титаник». К счастью, с тех пор безопасность кораблей…
Доктор Вудсток думал о том, как связана история Титаника с жизнью Фрэнка Ламберте. Ему ведь было тогда всего 14. Хотя по его рассказам около двадцати и его звали Августин.
Вопросов было много. И ответы на них предстояло найти в Англии.

Гроновер-сквер было трудно разглядеть сквозь густую метель. Но был виден силуэт мужчины, шагающего через площадь. Цилиндр, распахнутое пальто и трость. Мистер Вудсток подходил к знакомому дому семейства Френч.
- Добрый день, сэр! – открыла дверь молодая горничная
- Здравствуйте, мне необходимо поговорить с Сэром Джоном Френчем и Леди Грейс. Я психиатр Фрэнка Ламберте.
- Сэр Джон Френч умер пять лет назад
- Прошу прощения. Я не знал.
- Леди Грейс сейчас завтракает. Проходите. Я оповещу о вашем визите.
Спустя пару минут мистера Вудстока проводили в гостиную, а еще через некоторое время появилась женщина лет пятидесяти. Это была Леди Грейс.
- Здравствуйте. Доктор Вудсток?
- Да
- Мне сказали, что вы хотели поговорить о Фрэнке Ламберте. Но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь. Последний раз я его видела лет семнадцать назад. Он был еще ребенком.
- А почему? Вы же его мать?
- Что?! Нет, я не его мать. Фрэнк жил в моем доме несколько недель. А потом мой бывший муж должен был найти его настоящих родственников. Вместо этого он его усыновил.
- Вот, об этом я и хотел с вами поговорить, Леди Грейс. Скажите, как так оказалось, что он жил у вас несколько недель?
- А что еще мне было делать? Не бросить же четырнадцатилетнего ребенка в речпорту?
- А почему перед вами стоял такой выбор?
- Доктор Вудсток, вы меня огорчаете. Вы сумели разузнать обо мне и найти меня, хотя нас с Фрэнком Ламберте практически ничего не связывает, но вы не знаете, что Леди Грейс одна из выживших на Титанике?
- Что вы говорите? Дело в том, что я американец…
- Американец? А говорите, как оксфордский профессор…
Вудсток усмехнулся
- Леди Грейс, вам пришлось пережить чудовищную трагедию. Если вам неприятны воспоминания, я не буду вас спрашивать об этом.
- Что вы, доктор, это было так давно. Кажется, что вообще не было.
- Тогда мне было бы очень интересно услышать о Титанике из первых уст
- Меня так давно об этом не спрашивали…. Я попрошу принести нам чаю. Или хотите чего-нибудь покрепче?
- Благодарю вас, Леди Грейс, чай подойдет отлично. Разве что, могу ли я закурить трубку?
- Конечно. Я и сама заверну сигаретку.
Спустя пару минут горничная принесла чаю с мармеладом, а Леди Грейс, тоже закурив, принялась рассказывать историю.
- В 1912 году я переживала свой развод с первым мужем Майклом Ламберте. Что бы как-то отвлечься, я решила отправиться одна в Америку на самом большом корабле того времени.
- Одна? Какой смелый поступок.
- Ну, ладно, не одна. Со своим любовником, также по совместительству владельцем «Титаника», как он мне сказал.
- Он и в самом деле был владельцем корабля?
- Он был аферистом, хитрый засранец. Охмурил меня, молодую дурочку, а я ему поверила. Не смотря на то, что он был якобы хозяином Титаника, билеты покупала я за свои деньги.
- Как же ему удалось уговорить вас сделать это?
- Перед этим он подарил мне очень редкое и дорогое ожерелье, сказав, что готов засыпать меня драгоценностями. Но Титаник его творение, корабль настолько уникален, что он принципиально не может дарить билеты. Человек должен купить билет, тем самым, заслужив его. В общем, какая-то такая чушь. И я купила пять билетов.
- Почему пять?
- Не знаю
- И вам не было интересно, почему именно такое количество?
- Он подарил мне украшение, которое стоило баснословной суммы денег! Какое мне было дело до всяких мелочей. Скажи он, купить десять билетов, я бы купила десять. Я была молода и безумно влюблена. Кстати по поводу украшения, то ожерелье на самом деле было взято в аренду. Оно считается утерянным в атлантическом океане, в корабле. На самом деле оно у меня находится все эти годы.
- Обещаю, никому не скажу, — усмехнулся доктор
- Лучше, конечно, не говорить, но я его пару раз одевала на приемы. Все замечали это ожерелье и восхищались им.
- А вы тоже с чертовщинкой, Леди Грейс!
- Учителя такие были! Это я о своих кавалерах. Мой первый муж, Майкл Ламберте, частенько тоже находился по другую сторону закона, да и не только закона. Он являлся владельцем борделей. Хотя если не считать того, что публичные дома запрещены, то Майки был просто талантливым бизнесменом. Эдди же был величайшим шарлатаном!
- Эдди? Эдди «Два туза»?
- Что?!
- Его прозвище было «Два туза»?
- Доктор, вы меня поражаете! Вы не знали, что я была на Титанике, но знаете такие подробности про «два туза»?
- Ну, вы сами сказали, что Эдди был великим аферистом. Я много слышал о нем, и, конечно, о его прозвище
- О каком прозвище?!
- Два туза, — немного смутился Вудсток
- У Эдди не было такого прозвища. Но у него была татуировка на левой ягодице в виде двух червовых тузов.
- Вот как? На самом деле, я слышал это имя в рассказах Фрэнка
- Да, помню, я несколько раз видела Эдди, гуляющим с ним. Хотя…
- Фрэнк тоже был на Титанике?
- Конечно, только вряд ли его тогда звали Фрэнком. Ведь это имя ему дал Майкл гораздо позже. Тогда же, на корабле, я воспринимала общение Эдди с этим мальчиком из второго или третьего класса, как некое благородство с его стороны.
- Вы проводили много времени вместе?
- Он постоянно где-то бегал. Говорил, что смотрит за работой корабля. Когда Титаник врезался в айсберг, я с Эдди сидела в ресторане. Мы вышли на палубу, где все смеялись и пинали ледышки. Паники не было ни у кого. Разве, что у Эдди. Он сказал, что ему нужно что-то проверить и куда-то убежал. Больше я никогда его не видела.
- Что было дальше? Как проходило размещение по шлюпкам?
- Первые две шлюпки заполнили людьми спокойно, а вот во время третей, в которой находилась я, началась паника. Последними в шлюпку садилась женщина с ребенком. Вначале сел ребенок, а потом начала садиться женщина, как в этот момент веревка, которая держала шлюпку, надорвалась, и лодку стали быстрей опускать на воду. Та женщина осталась на корабле.
- Ребенком был Фрэнк?
- Да. В начале он был в жуткой панике, ведь его мать осталась на тонущем судне. Потом успокоился и заснул у меня на коленях. Ну, как заснул, он дрожал весь путь. Когда мы уже спаслись, Фрэнк был без сознания, его сильно лихорадило. Я забрала его с собой домой и пригласила своего хорошего доктора. Я думала, что когда Фрэнк поправится, я узнаю, где он живет, и отправлю домой. Но мальчик потерял память. Он не помнил даже своего имени.
- Да, такое происходит, когда человек не может принять тяжелую действительность. Чтобы уйти от осознания ужасающей проблемы, нужно либо стереть информацию о прошлом, либо свести ее в шутку, неправду. То есть либо потерять память, либо сойти с ума. Тогда в четырнадцать лет Фрэнк, а, скорее всего, Августин, потерял память, чтобы не жить с осознанием того факта, что его родители мертвы. Сейчас этот номер у него не вышел, и он сошел с ума.
- Вы так говорите, будто он сам выбрал потерять память и сойти с ума
- Именно так все и есть. Но это мои личные наблюдения… Грейс, вы потрясающая женщина! Поверьте, за свою жизнь я повидал столько душ, именно душ людей, но вы особенная… С одной стороны, в вас есть эта дьявольская притягательность, вам присущ авантюризм, с другой стороны, вы не бросили бедного подростка. Ведь вы могли оставить его в медпункте в порту…
- Что ты, я, конечно, еще та индивидуалистка, но страдания других мне не безразличны. Я всегда готова помочь, но делать помощь целью своей жизни не буду. Я живу для себя. Поэтому у меня было четыре мужа, и, возможно, будет еще несколько…
- Но Майкл Ламберте был первым. Вы уже тогда поняли, что однолюбство – это не про вас?
- Именно тогда я это и поняла. Но расстались мы не поэтому. Было две причины. Первая заключалась в том, что он занимался незаконным бизнесом, который раскрылся. Его репутация в «свете» была разрушена. И не разведись я с ним, ничего не осталось бы и от моей репутации.
- В чем же заключалась вторая причина?
- В том, что Майкл, в действительности был «Майки» — он был гомосексуалистом!
- Вы об этом узнали до скандала с его бизнесом?
- Да, когда застала его в постели с одним в будущем очень высокопоставленным чиновником
- Наверное, Линдоном Баером?
- Это тоже Фрэнк рассказывал?
- Немного. Но я бы хотел услышать это от вменяемого человека. Я понимаю, Грейс, что некоторые вещи опасно рассказывать даже сейчас по прошествии стольких лет, но, поверьте, вся информация конфиденциальна. Она мне нужна только для того, чтобы вылечить Фрэнка. Вы же сами говорите, что если можете помочь человеку, то всегда поможете. И представляете, спустя почти двадцать лет, Фрэнку Ламберте снова нужна ваша помощь.
- А я ничего и не скрываю. Но дело в том, что Линдон Баер очень почитаем в Англии. И слухи о его ориентации ходили давно. Но, заговорив об этом, можно было кого-нибудь оскорбить. Поэтому, это просто вежливость. Хотя вы американец, и вам нет до него никакого дела. Да, я точно знала, что главный судья Англии гомосексуалист. И Баер знал, что я знаю. Кстати, эта осведомленность долгое время мне очень помогала. Все судебные процессы по разводам я выигрывала, хотя сама могу признаться, что везде была не права. Мои бывшие мужья обеспечили меня баснословным состояниям. Я богатейшая женщина Англии, и все заработала сама.
- Вы считаете, что заработали эти деньги?
- А почему нет? Майкл создавал первоклассные бордели, Эдди из кожи вон лез, чтобы придумать новую аферу, а я просто умело разводилась. То, что судьи были предвзяты ко мне, то же мое достижение, которым я пользовалась. Ты намекаешь на мораль, но кто те мужчины, которых я развела? Все они тщеславные богачи, для которых женщина всего лишь декор. И то, что они поплатились передо мной своим огромным состоянием, не вызывает у меня нисколько жалости.
Мой отец, Джон Френч, был генералом. Всю свою жизнь отдал служению государству. А у него было всего одно яичко! Другое он потерял еще в молодости. Отморозил, когда служил на флоте. Но и с одним яичком он сумел меня зачать, и вообще был бесстрашным. Эти же богатые мужчины и с двумя яйцами ни за что не отправились бы на фронт. Наоборот, они заработали на войне, как последний мой муж, министр обороны. Ведь никогда столько заказов на оружие не будет, сколько во время боевых действий. Я же зарабатывала на них.
- Безусловно, Грейс, вашему уму позавидуешь!
- Да, в хитрости я ничем не уступаю мужчине
- Думаю, даже превосходите
- Ну, до Эдди мне еще далеко… но я и не стремлюсь…
- Грейс, а что случилось с Майклом и Линдоном
- Скандал с бизнесом быстро замяли, но, наверное, где-то в в восемнадцатом году, в прессе появились фотографии Майкла с его молодым любовником. Тут Линдон помочь не мог, потому что сам рисковал раскрыться. Думаю, он сам способствовал тому, чтобы Майки посадили на десять лет. А Майкл там, в тюрьме, и помер в первый же год. Здоровье у него было слабенькое.
- А что с Линдоном?
- А Линдон Баер сам скончался от инфаркта года через три в своем домике в Оррингтоне. Вот тебе и история одной любви.
- В Оррингтоне?
- Да, где-то там…

Глава 3

Доктор Вудсток размышлял, стоит ли ему ехать в Оррингтон, и вообще «копать» дальше эту историю отношений Линдона Баера и Фрэнка Ламберте. Скорее всего, юный Фрэнк действительно убил своего преподавателя, но сделал это защищаясь от его приставаний. Вопрос заключался в том, как сильно повлияли эти события на юношу. Для ответа на этот вопрос подробности были ни к чему, это уже была работа непосредственно с Фрэнком.
Поэтому доктор Вудсток отправился в частное сыскное агентство. Ему была необходима следующая информация: имена всех пассажиров Титаника, и где можно найти Питера Кадруса.
Агентство справилось со своей задачей великолепно. Через два часа у Вудстока были бумаги со всеми пассажирами Титаника, выжившими и умершими. Повезло и с Питером Кудрусом. Оказалось он не живет в Англии, но на неделю был приглашен в один элитарный ресторан Лондона, где должен был играть концерт. Сегодня был последний день его пребывания в этой стране.
Перед тем как отправится на встречу к Питеру Кадрусу, доктор Вудсток решил просмотреть информацию о Титанике. Это было поразительно! На букву «В» подряд стояли две фамилии: Вудсток Энн — выжила, Вудсток Август — мертв.
Доктора не смутил тот факт, что у пассажиров была та же фамилия, что и у него. «Вудсток» — достаточно распространенная фамилия. Но это сходство могла слабая психика Фрэнка Ламберте использовать, соединив его, Дональда Вудстока, с Энн Вудсток супружеством, при этом от реальности оставить тот факт, что у них практически не было отношений.
Психиатру было интересно то, что Август Вудсток, очевидно, Августин, а значит и Фрэнк Ламберте. Более того, Энн Вудсток его настоящая мать. Причем выжившая. То, что ее сын значился мертвым вопросов не вызывало, ведь Августа почти сразу усыновил Майкл Ламберте.
Доктор, не медля, запросил в агентстве разыскать Энн Вудсток. Сам же отправился на встречу с Питером Кадрусом.

Этот был дорогой изысканный ресторан, ужин в котором мог позволить себе человек, чей социальный статус находился за уровнем «богатые». Да, существует и такой класс людей. И если бедняк не может позволить себе питаться в ресторане в принципе, а средний класс себе это позволить может, то богатые предпочитают все тоже, только гораздо лучше. Возникает вопрос, куда ходят очень богатые люди? В такие рестораны как этот.
Стиль такого места: минимализм. В приоритетах качество и красота, но не броская. В такое место не пригласят с концертом всемирно известную «звезду», которая, тем не менее, может быть здесь в качестве гостя, причем никому не знакомого. Причина все та же, артист не должен привлекать к себе внимание, но работа его должна быть мирового класса. Такие понятия как роскошь, шик, богема известны лишь персоналу ресторана, для посетителей же все это обыденность.
Питер Кадрус мог бы быть здесь гостем, но почему-то выбрал роль в антураже ресторана. «Почему?» — особенно хотел узнать мистер Вудсток у музыканта. Он попросил метрдотеля пригласить его к нему за столик после выступления.
- Добрый вечер, сэр! – спустя час подошел к столику доктора Питер Кадрус
- Здравствуйте, Питер. Присаживайтесь… — не вставая, пригласил сесть музыканта Вудсток, — что будете пить? Я пью глинтвейн…
- Глинтвейн? Лондонская зима оказалась для вас слишком суровой?
- Нет, этот напиток навевает мне воспоминания….
- Меня вы знаете, а я вас нет
- Называйте меня мистер Вудсток… и пожалуйста закажите себе выпить
- Я буду тоже, поскольку тоже имею воспоминания с этим напитком…
- Отлично, угощайтесь, — Вудсток зачерпнул поварешкой вина и налил его Питеру, — я бы хотел поговорить с вами о Фрэнке Ламберте. Он ваш друг?
- О Фрэнке? – иронично удивился Питер, — Почему? С ним что-то случилось? Впрочем, глупый вопрос, конечно же, с ним что-то случилось, не иначе.
- Я его лечащий врач…
- Вот так?! Я думал вы полицейский. Хотя и этому факту нисколько не удивлен...
- Какому?
- Тому, что Фрэнк Ламберте умом тронулся
- Этому были предпосылки?
- Вся жизнь его была предпосылкой к сумасшествию, если только не была изначально сумасшествием…
- Вы знакомы с учебы в Оксфорде?
- Да, жили в одной комнате…
- И чем было так необычно поведение Ламберте?
Питер задумался:
- Понимаете, мистер Вудсток, Фрэнка невозможно было понять…
- Если бы вы, Питер, могли понять хоть какого-то человека, ты были бы сами необычным
- Все равно существуют какие-то особо яркие выделяющиеся черты поведения у каждого. Фрэнк был человеком крайностей. Если ему что-то нравилось, он полностью отдавался этому. Он не знал середины, в его жизни не было баланса.
- Как это проявлялось в поступках?
- Если ему казалось, что счастье в выпивке, он пил беспробудно. Если казались высшим удовольствием любовные утехи, то он не отказывал себе и в этом. Не найдя ни там ни тут удовлетворения, он мог сесть за учебу и просиживать часами в библиотеке. И всегда ему всего было мало. Единственное, что его не заботило до поры до времени это его будущее, а конкретней деньги.
- Ну, это нормально для юноши…
- Да, но все же у каждого студента Оксфорда есть цели, пусть и очень отдаленные. Начиная с самых примитивных – эффективный заработок денег и кончая всемирным научным открытием. Фрэнку не было до этого никакого дела. Сказать, что у него не было амбиций не верно, энергии в нем было, хоть отбавляй, но он направлял ее на поиск удовлетворения страстей.
- Все равно я не понимаю, что в этом особенного? Он был обычным подростком-разгильдяем
- Со стороны так и казалось, и именно так его все воспринимали. Но я жил с ним много лет бок о бок, и знал его как нельзя хорошо. Он не просто следовал своим порочным желаниям, он делал своей целью их понять. И, судя по последним событиям, ему это не удалось. Он замахнулся слишком высоко.
- Почему высоко?
- Понимаете, мне достаточно знать, что это хорошо, а это плохо, и сделать выбор в пользу лучшего. Фрэнк хотел понять, почему, то, что плохо — плохо.
- Понимаю. Вы сказали, что его до поры до времени не интересовали деньги?
- Да. Ведь Фрэнк был богат. Я тоже. Но мое воспитание говорило мне, что так будет не всегда. И в будущем я должен буду возглавить семейный бизнес. Фрэнки говорил, что не хочет иметь ничего общего с делами отца, что он пойдет другим путем. Каким? – спрашивал я. Он отвечал, что как-нибудь проживет, но никогда не станет тратить свою жизнь на зарабатывание денег, ведь он не раб. Тогда я считал, что он просто безответственен.
- А сейчас считаете по другому?
- Ну, то, что он безответственный человек, я считаю и сейчас. Но в его идеи была истина…
-?
- Знаете, мистер Вудсток, я с детства серьезно занимался музыкой, а точнее игрой на гитаре. Но игра есть игра, она по своей сути не серьезна. У меня и в мыслях никогда не было зарабатывать себе этим на жизнь. Я поступил в университет на экономику, потому что с малых лет точно знал, что буду банкиром как мой отец, дед и прадед. Тем не менее, гитара всегда была со мной. Она мне, молодому и робкому студенту, помогала знакомиться с девушками, переживать стрессы, связанные с учебой. Я просто играл ради удовольствия. Я играл и в тот вечер, когда мы с Фрэнком и Клэр собрались в одном кабаке, чтобы отметить их помолвку. Ближе к концу веселья ко мне подошел хозяин заведения и предложил исполнить несколько композиций на следующей неделе во время чей-то свадьбы. Я согласился и заработал пять фунтов.
Теперь каждые выходные я выступал в том кабаке. На летние каникулы я домой не поехал, потому что меня пригласили играть в один дом отдыха на весь сезон. К концу учебы я зарабатывал неплохие деньги. Но и тогда гитара воспринималась мной лишь, как хобби. Окончив университет, я пошел работать в банк к отцу. Теперь уже время на выступления в трактирах и ресторанах не было. Я проработал в банке полтора года. Это было худшее время в моей жизни. Тогда-то я и задумался над философией Фрэнка Ламберте. Зачем я должен заниматься тем, что ненавижу? Что бы зарабатывать себе на жизнь? Но я мог зарабатывать себе на жизнь и игрой на гитаре, которую обожал? Конечно, деньги тут были совсем иные.
Я не рефлексивный человек. Но тогда мне пришлось поразмышлять над своей жизнью. Фрэнк всегда говорил, что счастье человека определяется тем, насколько он счастлив сегодня. Я поставил на одну чашу весов миллионы, которые я мог зарабатывать в банке, ежедневные десять часов ненавистной деятельности и пару часов свободы. На другой чаше была ежедневная свобода, несколько часов труда, который я боготворил, и доход, позволяющий жить в тепле, быть сытым и одетым.
Я понял, что, по сути, выбор заключается между тюрьмой с золотой решеткой, кроватью, устеленной шелковыми простынями и надзирателем приносящем тебе тосты с чаем в постель и позволяющим в этой же постели лежать самой красивой девице на свете; и между свободой делать то, что ты хочешь, пусть и в комнате с оборванными обоями.
Но самое главное я понял много лет спустя, что можно иметь такую свободу и при этом спать на шелковых простынях с самой очаровательной женщиной на свете, ожидая тосты с чаем. Важно только не сковать вокруг себя ту самую золотую решетку. Потому что она может появиться даже тогда, когда занимаешься любимым делом. Я мог бы стать мировой «звездой». Но тогда бы на меня легли обязательства. Жесткий гастрольный график, сотни условий…. Нет! Я работаю, когда хочу, где хочу и сколько хочу.
- Да… вы счастливейший человек на свете, Питер Кадрус. Но, наверное, ваш отец был в бешенстве, когда вы решили уволиться?
- Еще бы…- усмехнулся музыкант, допивая который бокал глинтвейна, — несколько лет он был рассержен на меня, но сейчас у нас замечательные отношения
- Забавно, что именно Фрэнк Ламберте помог вам все это осознать. Вы, можно сказать, украли его мечту?
- Думаю, именно это хотел он мне сказать, если бы не был слишком гордым, в тот день, когда мы с ним последний раз виделись.
- А когда это было?
- Лет пять… или шесть… А! Это было в 1925 году. Я выступал в Нью-Йорке, в одном развлекательном комплексе, принадлежащем ему, кстати. Он встретил меня, как князь, вылезший из грязи, гордый собой. Тогда он уже был богатейшим человеком в мире. Молодой, талантливый, гений Уолл-стрит… Мы сидели с ним так же за столиком, как и с вами, и я также рассказывал ему историю своей жизни…
Он хотел, было, похвастаться собой, тем чего ему удалось добиться. Но чем дольше Фрэнк Ламберте слушал меня, тем взгляд его становился более поникшим. Он понял, что со всем своим богатством и властью, является неудачником в сравнении со мной. Нет, на меня его власть не распространялась, но сам он был во власти своей репутации. Я мог прекратить свой концерт в любой момент и поехать домой, ничего не теряя, а он не мог. Он просто не мог не зарабатывать очередной миллион, потому что потерял бы тогда все. Я очень хорошо знаю бизнес, и законы по которым он живет. Если твое предприятие не расширяется, то оно умирает. Ты не можешь не наращивать производство, не «есть» своего конкурента. А если ты не можешь не делать того, чего не хочешь, ты раб. Именно так. Оправдание в такой ситуации: я это делаю, потому что хочу. Но это всего лишь оправдание, к реальности отношения не имеющее.
И вот Фрэнк сидел и слушал меня. У него ничего не было, кроме его баснословного состояния и уважения, суть которого заключалась в зависти. Жена его бросила, он просто…
- Постойте, Питер! Фрэнк и Клэр развелись?
- Да, это случилось еще за год до той встречи. Вы этого не знали?
- В чем же была причина развода?
- В «мании величия» Фрэнка Ламберте. Хотя, конечно, его можно понять. Но опять же он сам во всем виноват…
- Да?
- Понимаете, они женились слишком рано. Возможно, если бы отец Фрэнка не разорился и не умер бы, все было бы иначе. А так молодой Фрэнк к концу учебы остался без средств к существованию и с беременной женой. Это очень большая ответственность, которую он понимал, но с которой не мог справиться, так как не имел жизненного опыта. Он никогда не работал, и не имел никакого желания работать. У него были совсем другие планы. Он хотел постигать свою «истину». Хотя в нем и было кое-что от нормального и правильного человека: он не мог бросить беременную девушку.
- А разве отец ему ничего не оставил?
- Он оставил ему «гору» долгов, рассчитавшись с которыми, Фрэнк имел в «кармане» пару сотен тысяч долларов. В принципе большие деньги, но не для Ламберте, привыкшего жить «на широкую ногу». С этими деньгами он с женой и ребенком отправился покорять Америку. Как рассказывала Клер, он был одержим заработком денег. Помните, я говорил, что Фрэнк Ламберте человек крайностей?
- Да
- Так вот, он вновь вбил себе в голову, что если хороший муж должен приносить в дом деньги, то в этом и заключается вся его суть. Но Клэр умная и хорошо воспитанная девушка. Она тоже всегда была богатой. На нее деньгами впечатление было не произвести. Ей хотелось внимания, того, какое уделял ей Фрэнк в университете. Она добивалась этого все годы их брака, и, поняв, что это бесполезно, ушла от него.
Доктор Вудсток задумался.
- Питер, жизнь Фрэнка Ламберте была полна трудностей и невзгод. Он занимался тем, чем в действительности не хотел: не понимал жену…. Во всем этом бесспорно виноват он сам. И все же, как вы думаете, почему эти обстоятельства так сильно повлияли на его психику?
- Даже не знаю, Док. Мне кажется, ответ лежит именно в тех крайностях, в которые впадал Фрэнк. Почему он не мог выбрать середину? Почему если нужно зарабатывать деньги, то обязательно много? Или если уделять время своей возлюбленной, то всецело, не заботясь ни о чем вообще, как это было во время учебы?
- Может быть потому, что хотел во всем быть лучшим? А путь к этому видел в абсолютной сосредоточенности на цели. Когда деньги были не нужны, он был лучшим любовником на свете. Стали нужны деньги, и он заработал их все.
- Да, да, Док. Почему ему так хотелось во всем быть самым лучшим? Почему ему вообще хотелось быть лучшим? Может быть, все дело было в его природе? Такие люди иногда рождаются. Они немного не такие, как мы с вами. Они хотят понять сущее.
- По-моему, каждый человек хочет в чем-то выделиться, в чем-то быть лучшим…
- Это бесспорно. Но Фрэнк замахивается слишком высоко. Когда я говорю о его природе, о его врожденных качествах, о его таланте я хочу сказать, что он может добиться всего, чего пожелает. Но, добившись этого, понимает, что предчувствовал заранее, что это ложь.
Проклятие и в тоже время спасение большинства людей в мире в том, что они изо всех сил стремятся получить то, что имел Фрэнк Ламберте: богатство, славу, удовлетворение сексуальных желаний.
- В чем же проклятие?
- В том, что все это иллюзия.
- А спасение?
- В том, что они никогда этого не добьются, и умрут со своей верой в ничто, не испытав горечи разочарования.
- Но ведь многие, хотя и не большинство добиваются того, что ты перечислил: денег, славы…
- И ты знаешь, что происходит с большинством из этого меньшинства…
- Они находят выход в выпивке, дурманах…
- Сексуальных извращениях… Но для Фрэнка этого выхода нет, он понимает, что это тоже иллюзия. И ему ничего не остается, как жить с действительностью, которую он принять не может.
- Почему такой проблемы нет у тебя и у меня? Ведь ни я, ни ты не стремимся к этим иллюзиям?
- Думаю, потому, что не задаем себе слишком много вопросов. Нам достаточно знать, что это больно — этого делать не стоит, это полезно — этому нужно уделить внимание. Мы можем жить в согласии с собой, со своей природой. Мы не пытаемся эту природу разобрать на части, увидеть ее кишки. По сути, мы ей покоряемся, мы понимаем, что это больше и сильнее нас, не боремся с этим, а гармонируем.
Я не тщеславен, у меня здоровое самолюбие. Я понимаю, что счастливчик, который сумел, в отличие от большинства людей, понять кое-что важное об этой жизни. И вижу, что вы меня понимаете. Такого интересного собеседника у меня не было со времен учебы в Оксфорде, когда моим соседом был Фрэнк Ламберте…

Глава 4

Пребывание мистера Вудстока в Англии подходило к концу. Оставалось лишь встретиться с Энн Вудсток. Но к несчастью ее не было в стране. Как сообщили в агентстве, она переезжает во Францию, где и находится в данный момент. Также доктору стало известно, что женщина продает свою квартиру, но еще не перевезла все свои вещи. Мистер Вудсток очень хотел покопаться в них, для чего связался с риэлтором и осмотрел жилье. Это была большая квартира в хорошем районе Лондона. Вудсток сумел убедить продавца, что коробки с вещами, не имеющие особой ценности, никак не помешают ему провести ночь здесь, поскольку если квартира ему понравится, он завтра же купит ее, а сейчас готов предложить солидную плату за суточное проживание.
Коробки и чемоданы были забиты различными тряпками, платьями, туфлями и прочей женской мишурой. Лишь в одном небольшом сундуке были книги и несколько фотоальбомов. Усевшись поудобней на каком-то старом ковре, персидском, судя по орнаменту, мистер Вудсток пил горячий крепкий чай и изучал фотоальбомы перед трещавшим горящими дровами камином.
Фотографии альбома, который Вудсток рассматривал в данную минуту, очевидно, были из последнего. Что ж, судя по ним, Энн Вудсток состоятельная незамужняя дама. Во всяком случае, с одним и тем же мужчиной фотографий не было. Разительно отличался следующий фотоальбом. Здесь явно выделялась бедность: какие-то серые трущобы, кухня, заставленная кастрюлями, дешевые платья… А вот третий альбом больше походил на первый. Здесь Энн явно была моложе… знакомое лицо… да, это явно Фрэнк Ламберте лет восьми-десяти…
Доктор хотел, было, посмотреть следующий альбом, но его взгляд привлекла одна книжка. Ее обшивка была из кожи, причем довольно редкой: волокно было очень толстое и плотное, а цвет, явно натуральный, светло-коричневым. Как оказалось, это была не книга, а дневник, причем, судя по почерку на первых страницах, детский. Вот это уже было интересно…

Дневник Августина
23 марта 1906 года
Сегодня папа вернулся из путешествия. Он был в Иране. Привез персидский ковер и этот дневник. Правда, ковер очень старый. Странно, папа богатый, но не может купить новый ковер. Зато этот дневник мне очень нравится. Он сделан из кожи верблюда. Родители сказали, что я должен записывать сюда интересные моменты своей жизни, чтобы, когда я стану взрослым вспоминать их. Только зачем? Я не знаю.

14 мая 1906 года
Я ничего не писал целых три месяца. Мне не интересно писать. Только иногда, когда нечего делать. Сейчас мне нечего делать. Папа снова уехал в путешествие. К маме приехал какой-то дядька. Они закрылись в спальне. Мама говорит, что они работают вместе. Моя мама умеет шить и шьет разные платья. Чем этот мужик может ей помочь? Платья же женские?
На самом деле я знаю, чем они занимаются в этой комнате. Однажды я подглядел за ними. Потом рассказал папе, но он не стал ругать маму. Почему?

3 марта 1911 года
Всего две записи о том времени. Как жалко, что я так мало писал. Я мечтаю вернуться в то время, когда был папа, был большой дом, мои друзья, школа, которую я так ненавидел… я бы все отдал, чтобы вновь учиться в ней
Три года как я живу в этой грязной маленькой квартире, в которой воняет. Я хожу в эту ужасную школу. Мой папа… я не видел его так долго. Я знаю, что больше никогда его не увижу, но мне не хочется в это верить.
Несколько лет назад мы с мамой переехали в новую квартиру, когда папа путешествовал. С нами был мамин друг Эдди. Мама тогда сказала, что папа не скоро вернется, а пока мы будем жить вместе. В начале мы жили хорошо. Но потом деньги кончались и теперь мы живем бедно.
Я просил маму найти папу. Но она говорила, что он очень далеко. Я несколько раз приходил в наш старый дом, но папы там не было. А позавчера я снова отправился туда. Миссис Чейз сказала, что папа умер, когда был в путешествии несколько лет назад. Он ведь был старый. Мы ходили к нему на могилу.
Миссис Чейз дала мне немного денег и сказала, что я всегда могу к ней приходить. Еще она открыла мне секрет. Папа завещал мне этот дом и много денег. Но миссис Чейз сказала, чтобы я сейчас не получал наследство, и ничего не говорил маме с Эдди. Потому что Эдди плохой человек. Миссис Чейз сказала, что я должен стать взрослым и умным. Она также пообещала, что доживет до этого времени и подтвердит, что я папин сын.
Я все равно не верю, что папы больше нет. Папа был ученый. Он изучал религии. Он говорил, что Бога нет, нет души, нет рая и ада. Как бы я хотел, чтобы он был неправ. Потому что я каждый день с ним разговариваю, и верю, что он в раю меня слышит.

17 марта 1911 года
Знание о том, что в будущем я точно буду богатым, облегчает жизнь в этих ужасных условиях. Хотя когда я об этом вспоминаю, я вспоминаю отца. И все теряет смысл.
Мама сказала, что завтра я должен помочь Эдди по работе. Эдди слесарь. Мы поедем в другой город строить что-то для мусульманской общины. Мне так не охота куда-то с ним ехать. Мы живем с Эдди много лет, но практически не общаемся. То, что он подонок, я знал еще до слов миссис Чейз о нем.

4 июня 1911 года
Вчера приехал с Эдди из его командировки. Вот это командировочка была! Даже не знаю, как все рассказать. Могу точно сказать, что стройкой там и не пахло.
Эдди не слесарь, он мошенник! Он велел ничего не говорить маме. Я и не скажу.
Перед тем как приехать в общину, он строго наказал мне помалкивать. Сам же приклеил бороду, и выглядел как Иисус на картинках. Впрочем, там все так выглядели. Мы жили в общине неделю, ничего не строили. Я целыми днями слушал лекции проповедников, кстати, очень интересные, я много из них почерпнул для себя. Эдди же бродил непонятно где.
Мы приехали с огромным чемоданом вещей, уезжали с ним же. Только, когда я захотел его понести, то не смог поднять. Я стоял у порога входа в здание этой общины с этим чемоданом и ждал, когда появится Эдди. Он не просто появился, а вылетел из входа и покатился по лестнице. Вскочив, бросился ко мне с воплями: «Беги, Августин, беги!!!». Но я стоял как вкопанный, ничего не понимая. Он подбежал ко мне, одной рукой схватил меня, а другой чемодан. За нами следом выбежало много людей. Мы же бежали и бежали. Я был очень напуган, и не помню, как нам удалось скрыться, но нам удалось. Слава Богу! Или уместней сказать, слава Аллаху.
- Что в чемодане? – спросил я у Эдди, когда мы оторвались
- Посмотри сам, — ответил он
Я открыл чемодан, который плотно был забит коврами и книгами.
- Что за черт?! – возмутился я, — Зачем нам этот хлам?
- Вот увидишь, во что он превратится, — усмехнулся Эдди.
И действительно, когда мы приехали в другой город, мы отправились к какому-то его знакомому в антикварную лавку. Я ждал в холле, а Эдди с хозяином ушли в подсобку. Эдди вышел без чемодана.
- Ну, что?! Что?! – спрашивал я
- Потом – ответил он.
Потом, когда мы остановились в одном придорожном отеле, он достал из кармана огромную пачку купюр! Несколько из них он дал мне, сказав, что это моя доля.
- Почему это тряпье и бумага так дорого стоят? – спросил я у Эдди
- Потому что это тряпье и бумага очень старые. Ковры начала девятнадцатого века, а книги вообще подлинники, написанные великими святыми, — ответил он
- Классно, у меня тоже есть такая редкость… надо ее…, — загорелся я
- Постой, постой! – оборвал меня Эдди, — ты еще юнец. Это твой первый опыт. Тебе многому нужно научиться.
- Чему здесь учиться, у меня есть редкая вещь, я знаю, где ее продать. В чем сложность?
- Во-первых, если у тебя есть дедушкин канделябр, это еще не значит, что он чего-то стоит. Во-вторых, если он чего-то и стоит, то еще не значит, что за него чего-то дадут. Если бы ты пришел с нашим чемоданом один, туда, где мы недавно были, тебе бы просто голову свернули и закопали на заднем дворе. Думаешь, так просто все? Я проделал слишком большую работу, чтобы иметь такую точку сбыта, чтобы найти эту общину и узнать, что там есть ценного. Понимаешь?
- Да
- Тебе многому предстоит научиться. Ты вырос.
- Я хочу у тебя учиться! С чего начнем?
- С того, что я пойду выпью. А ты подумай над ошибками, которые совершил сегодня.
- А какие ошибки я совершил?
- Не знаю… Ну, хотя бы вот, ты рассказал мне, что у тебя есть ценная вещь
- И что?
- Никогда не доверяй человеку, пока не узнал его.
- Но я же знаю тебя?
- Если бы ты действительно меня знал, то никогда не доверял бы мне. Потому что узнать человека, значит понять, что ему нельзя доверять. Вот, ты, слабый мальчишка, не представляешь для меня никакой угрозы…. А я все равно тебе до последнего ничего не говорил. Потому что профессионал… Все… Август, я пошел пить… Да, еще… Ты молодец, хорошо сегодня держался! Я не ожидал.
Когда Эдди ушел, я был очень возбужден. Не знаю почему. Я не мог спать…. Почему меня так не волновала моральная сторона дела? Ведь это не хорошо, то, что сделал Эдди. Мне просто скучно. Я не знаю, чем заняться. А здесь столько эмоций, столько чувств. В этом страхе мне легко забыть отца! Да, вот в чем дело. Потому что в обыденном состоянии я только о нем и думаю, и это невыносимо…
Я ушел в сторону…. В тот вечер мне все же удалось заснуть. Но посреди ночи меня разбудил Эдди.
- Ты готов перейти на следующий этап обучения, Август? – спросил он.
- Да, — ответил я.
- Тогда слушай, тут такое дело. Ты должен жениться на дочке хозяина отеля.
- Что?! – удивился я
- Да
- Мне всего тринадцать…
- Ты выглядишь, гораздо старше. Скажешь, что тебе шестнадцать…
- Я не смогу…
- Сможешь, Август, сможешь
Это было что-то! Я не спал оставшуюся ночь. Утром я увидел на ком мне нужно жениться.
Я девственник. Но мечтаю перестать, им быть. Правда, я все же согласен остаться девственником на всю жизнь, если мне не придется заниматься любовью с той женщиной. Эдди меня успокаивал, что мне не придется ничего такого делать. Максимум поцеловаться.
Я женился на следующий день, а ночью Эдди выкрал меня, и мы сбежали.
- Что мы с этого поимели?! – был первый вопрос у меня к нему. Его ответ меня чуть не убил
- Ничего, Август. Извини…
- Что?! Почему?! Зачем тогда…
- Август, я проигрался в карты хозяину отеля. Это был единственный способ остаться нам в живых.
- Сколько ты проиграл?
- Все, Август. Я проиграл все деньги.
- А что мы скажем маме, когда она спросит, чем мы занимались целый месяц?
- Ну, у тебя же осталась твоя доля? Это даже больше, чем я обещал ей заработать.
- Здорово… — иронизировал я
- Август, это тоже урок. Ошибки неизбежны.
- Но не такие же…
- Порой даже хуже. Но это не означает, что ты должен перестать действовать. Август, в жизни ты должен играть постоянно, даже если проигрываешь. Ты не можешь остановиться. Остановиться, значит дать сопернику возможность выигрывать. Потому что если ты не играешь, значит проигрываешь. Но играя, проигрывая, у тебя все же есть шансы выиграть. В другом случае их нет вообще. Кушать-то нужно всегда, а значит и зарабатывать деньги.
- Ты мог просто не играть…
- Август! Я же сказал, что ошибся! Мы легко отделались. Еще раз! Могло быть хуже. Ты не задавался вопросом, почему, когда я начал жить с вам, мы жили шикарно, а теперь обитаем в этом гнилье?!
- Задавался
- А не задавался, почему меня не было целый год?
- Почему?
- Я снова ошибся. Меня посадили в тюрьму. Теперь я вышел. И мы все наверстаем вновь.
- А за что тебя посадили?
- Это долгая история, Август. Я отсидел год, но и эта большая удача. Я сумел хорошо выкрутиться, а для многих моих знакомых судьба сложилась иначе. Кто-то всю жизнь проведет за решеткой, а кто-то эту жизнь уже не проведет никак.
- Ты все равно не боишься этим заниматься?
- Август, кому-то повезло, и он родился в условиях, где ему не нужно думать о хлебе насущном. А кому-то не повезло, и мы с тобой из их числа, нам нужно вкалывать. Но я не собираюсь пятнадцать часов в день пахать за булку хлеба и бидон молока. То, чем я занимаюсь рискованно. Я это прекрасно понимаю. Но, во-первых, у меня нет особого выбора, а, во-вторых…
- Что, во-вторых?
- А, во-вторых, Август, это безумно интересно. Это жизнь в своем естественном виде. Джунгли, где ты должен выжить. Будь я так богат, что деньги были бы мне не нужны, я занимался бы тем же. Август, я не считаю себя бандитом. Я не убийца. Я вообще за всю свою жизнь ни разу не прибегал к насилию. Я художник.
- Художник?
- Да. Я возвожу воровство и обман в ранг искусства. В этом мой талант. Кстати, мне тут с твоей матерью, как-то пришлось зайти к тебе в школу. Учительница по математике сказала, что тебе здорово дается ее предмет, но ты его «запускаешь».
- И что? Математиком быть я не собираюсь
- И правильно. Но математика может тебе пригодиться
- Зачем?
- Понимаешь, я, конечно, люблю свое дело, но понимаю его ограниченность. Я бы хотел обучить тебя своему искусству, но не хочу, чтобы ты им занимался. Ты можешь играть на другом уровне.
- Каком?
- Финансовом. Во-первых, это безопаснее. Во-вторых, масштабнее, в плане денег. А, в-третьих, там действуют те же законы, что и здесь. Суть их в том, чтобы обмануть оппонента. А я в этом ас, и сделаю асом тебя.
- Почему ты сам этим не занимаешься?
- Я уже слишком стар.
- Тебе и сорока нет.
- В нашем деле, Август, возраст измеряется количеством побед. Чем их больше, тем ты старее. В моей жизни их уже было очень много. Мне уже сложно обучаться чему-то новому. Да, я и не хочу. Сейчас мы живем на моем старом опыте. Нового уже не будет.
- Все так плохо?
- Почему плохо?! Сил-то во мне, Август, еще о-го-го. Не переживай, Август, пока ты не встанешь на ноги, не возмужаешь, тебе беспокоиться не о чем. Я позабочусь о тебе с твоей матерью.
- Спасибо. А что, новые задумки есть?
- Для начала отдохнем. Нужно восстановиться после этой небольшой неудачи.
- Но деньги-то нужны. Моих денег на долго не хватит.
- Верно мыслишь, Август. Молодец! Крупные аферы приносят большой куш. Но они редки и требуют долгого времени подготовки. Поэтому каждый хороший аферист должен иметь постоянную подработку, позволяющую ему жить.
- И какая у тебя?
- Дома, в тайнике, у меня лежит шесть бриллиантов и два фунта драгоценных камней и золота. Я ювелир, Август.

15 ноября 1911 года
В моей жизни все отлично. Эдди неплохой парень, как оказалось. Мы с ним здорово ладим. Ничего серьезного еще не провернули, но зато он часто берет меня с собой, когда занимается ювелирным делом. Также я по его совету усиленно занялся математикой. По-моему, у меня и вправду талант. Я лучший в классе. В свободное же время работаю над собственным проектом. Эта идея родилась, когда мы с Эдди продали имущество из мусульманской общины. Тогда я узнал, что старинные ковры могут стоять очень дорого. А у меня как раз есть такой. Это тот ковер, который привез отец из Ирана вместе с этим дневником. Как хорошо, что я его забрал тогда, когда мы переезжали. Помню, мама не хотела его брать, но я настоял. Что мне известно об этом ковре? Как рассказывал папа, это персидский ковер из Исхафана шестнадцатого века. Думаю, он должен стоит дорого. Но, как учил меня Эдди, перед любым крупным делом нужна тщательная подготовка, начинающаяся со сбора информации. Сегодня я хотел устроиться на работу в лавку ковров на нашем базаре. К сожалению, этого не получилось, хозяин лавки оказался придурком и не взял меня. Но я не отчаиваюсь, как опять же учил Эдди, на неудачах нельзя зацикливаться. Буду искать другие пути.
Да, еще кое-что. Сегодня я прочитал в газете, что в завершающую фазу переходит строительство «Титаника». «Титаник» — это будет самый большой корабль в мире. Как бы я хотел на нем поплыть. Правда, наверное, это будет очень дорого. Начну откладывать деньги уже сейчас.


7 января 1912 года
У меня все хорошо. Помогаю Эдди продавать драгоценности и их подделки. Неплохо зарабатываю на этом. В душе же я горю Америкой. Мне так хочется туда отправится. Я хочу поплыть туда на корабле «Титаник». Я никогда не плавал на кораблях. А это самый большой корабль в мире. Я уже маме весь мозг прожужжал с этим. Но она не хочет. Говорит, что дорого, и она боится плавать на кораблях. Тогда я обратился к Эдди, он сказал, что подумает. Да, кстати, еще он сказал, что у него намечается одна крупная авантюра, в которой требуется мое непосредственное участие. Классно! Жду с нетерпеньем.


18 февраля 1912 года
Сегодня два дня как я вернулся из сиротского приюта домой. Я там жил две недели. А до этого три недели просидел в тюрьме.
Все началось, когда полтора месяца назад ко мне подошел Эдди. Спросил, нет ли у меня десяти фунтов. У меня были. Я достал пачку денег и дал ему, как он сказал: «По-моему фонарный столб наклонился». Мы стояли на улице. Я слегка посмотрел в сторону — столб стоял ровно. «Знаешь, пожалуй, мне не нужны деньги» — сказал Эдди, вложив их мне в руку. Я убрал деньги в карман. «Хотя нет. Все-таки они мне нужны. Дай мне их», — вновь обратился он. И я вновь достал деньги, но в моей руке была пачка бумаг.
- Мне не нужна бумага, Август. Дай мне денег. Ты сказал, что у тебя они есть – не наигранно возмутился Эдди
- Как ты это сделал?
- Это детский прием, Август. Именно его ты и должен будешь исполнить завтра
- Завтра?
- Да. Ты отправишься на аукцион. На торгах будет выставлен антиквариат. Тебя будет интересовать лишь двадцать восьмой лот. Это ожерелье. Главный претендент на его покупку генерал Джон Френч. Хочет купить его для своей дочурки. Он будет играть до последнего. Твоя задача составить ему главную конкуренцию, но не обыграть. Играй до тех пор, пока вас не останется двое, а потом уступи.
- Зачем?
- Ну, во-первых, у тебя нет денег, чтобы его выкупить. Его стартовая цена 20 тысяч фунтов. А, во-вторых, оно нам не нужно. Нас интересует, вот что… — Эдди достал золотой портсигар, выполненный в виде плетенья с драгоценным камнем на защелке, — Это подделка, Август.
- Очень качественная, — заметил я
- Действительно, но стоит 80 фунтов. А вот точно такой же портсигар у Джона Френча будет стоить по меньшей мере десять тысяч. Это работа ювелирного дома Фаберже.
В перерыве после проигранных тобой торгов отправляйся в курительную комнату. Там точно будет генерал. Поздравь его с победой. Потом похлопай себя по карманам, будто забыл сигареты. Скорее всего, Сэр Джон сам предложит тебе угоститься, но если что, попроси сигарету сам. Когда он достанет портсигар, удивись и выступи знатоком: «Фаберже. Работа мастерской Августа Хольстрема?». Он гордо ответит, что да. Любезно и осторожно, но уверенно спроси разрешения посмотреть. И вот здесь проделай тот самый прием, который я тебе недавно показал. Суть в том, что вот эта подделка должна быть у тебя в руке, до того как ты к нему подойдешь. Причем в дальней по отношению к собеседнику. Ты должен стоять к нему немного боком. Рука, держащая подделку, внешней стороной должна быть также повернута к нему.
- А если кто-нибудь увидит с боку?
- Никто не увидит, а если и увидят, то не обратят внимания. Теперь дальше. Взяв в свободную руку портсигар… напоминаю, в свободную! Ошибка новичков: они, исполненные страха, берут той же рукой, что и держат подделку; у них все падает, и на полу лежат две одинаковые вещи...
- Серьезно?
- Более чем. Так вот, взяв портсигар, увидь что-то за собеседником. Ты, конечно, можешь воскликнуть: «Смотрите, голубая корова летит!». И это может сработать, но лучше заметь что-то незначительное. Он все равно повернется. Затем, он оборачивается, а ты опускаешь руку с настоящим портсигаром и поднимаешь руку с подделкой.
Не стремись сразу же убрать оригинал в карман. Не суетись! Экономь время. Движения твои плавные. Даешь подделку, со словами, что, пожалуй, курить не будешь. При этом невзначай повернись к нему другим боком. И не уходи раньше его. Когда он соберется, следуй за ним или близко прижимаясь сбоку, но не обнимая опять же. Техника на самом деле проста. Главная трудность: совладать с эмоциями.
- Как это сделать? Мне уже страшно.
- Во-первых, не переживай. Генерал страдает слабоумием. Обмануть его не составит труда. А вообще лучшее средство против страха — это настрой. Даже опытные аферисты, порой ищут укромное место, как правило туалет, где приводят нервы в порядок. Закроешься в кабинке, присядешь на унитаз и закроешь глаза. Вначале ощути волнение, оно скоро пройдет. Затем проиграй ситуацию, где ты спокойно и легко исполняешь свои действия. Проиграй несколько раз свой сценарий, потом немного посиди, и когда почувствуешь, что готов, иди. Поверь, вся эта процедура займет не более пяти минут. После нее тебе все удастся
- А почему вообще нужно с ним торговаться. Я могу просто подойти в курительную комнату и стрельнуть сигарету?
- И кто ты такой, чтобы он угощал тебя сигаретой? Эти люди очень тщеславные, они смотрят на тебя сверху вниз, если ты ничем не примечателен. Как бы глупо это не звучало, ты должен чем-то заслужить у него право просить сигарету. Проигрыш в упорной борьбе имеет ценность для таких людей, как сэр Джон.
- Ясно… А я не слишком мал для участия в торгах?
- Я заказал тебе белый атласный смокинг; прилижем волосы, и будешь выглядеть молодым мажором
- Белый смокинг? Не вызывающе ли?
- Это нам и нужно. Вход на аукцион – строго по приглашениям. Мне удалось достать список гостей. Среди них сын известных во всем мире художников — Арчибальд Гертер. Он американец, но сейчас с родителями живет во Франции. В Лондоне его никто никогда не видел. Но увидят. В твоем лице.
- А где будет настоящий Арчибальд Гертер?
- Его встречу я по прибытию в Лондон. Встречу будучи одет в форму полицейского. Потом задам несколько вопросов в течении полудня…
- Ясно. А вообще откуда тебе известны такие мелочи, что именно генерал будет стремиться купить ожерелье; что у него есть такой портсигар...
- Я даже знаю, какие сигареты будут в его портсигаре. Это ведь тоже очень важная мелочь. Все это, Август, подготовительная работа. Она самая сложная. И ее проделал я. И именно поэтому я получу 95% куша, а ты только 5%. И это очень много для новичка, Август. Но ты талантлив, поэтому, уверен, справишься.

Надо ли говорить, что план Эдди в моем исполнении провалился? Хотя стоит отметить отчасти, от большей части. Все началось с того, что я выиграл торги у генерала Френча. Я был так взбудоражен, что поднимал ставку и поднимал. Я поднял до сорока восьми тысяч. Ведущий произнес, ударяя молотком: Сорок восемь тысяч раз! Сорок восемь тысяч два! Сорок восемь тысяч три!
Я не сразу осознал, что наделал. Я пошел в туалет, успокоился, но сил у меня не было вообще. Я был измотан, как будто бежал марафон. И поняв, что выиграть уже не смогу, я все же решил добежать до конца.
Войдя в курительную комнату, я подошел к генералу и встал напротив него, ничего не говоря. К счастью, он начал сам.
- Что ж поздравляю, юноша, вы приобрели великолепное ожерелье. Только дам вам сове...
- Не будет закурить?!
- Конечно, угощайтесь, — генерал достал портсигар
- Надо же! Фаберже?! Мастерская Августа Хольстрема?!
- Вы угадали, — ответил генерал, явно смутившись моей взболомошенности
- Разрешить посмотреть, сэр?
Генерал дал мне портсигар, а я продолжил:
- Кстати, видите эти карнизы, позади вас? Это тоже работа Фаберже!
Пока генерал поворачивался, я убрал оригинал в карман, подделку взял в обе руки и достал сигарету
- Что?!- удивился Джон Френч
- Ну, не самого Фаберже. Ганс Христиан… работал в его доме подмастерьем. Но все поделки у него получались какими-то кубическими. Тогда старина Фаберже сказал ему, что его судьба быть архитектором… вот…
- Я даже не слышал...
- Дайте огоньку...
Прикурив сигарету, я сделал глубокую затяжку и закашлял. Я никогда до этого не курил. Продолжая кашлять, я, извиняясь, удалился от генерала.
Потом мне пришлось написать банковскую расписку от имени Арчибальда Гертера. Наконец, я отправился домой, с ожерельем за сорок восемь тысяч фунтов и портсигаром за десять тысяч.
Эдди был вне себя.
- Как ты мог выкупить ожерелье?!- кричал он на меня.- Чем мы будем расплачиваться? Это серьезное дело. Вся полиция Лондона будет искать нас!
Я молчал. А что я мог сказать?
- Ладно, Август, извини. Это ведь твое первое дело… Мне нужно все обдумать. Дай, пока мне ожерелье и портсигар.
Через час Эдди зашел ко мне в комнату.
- Август, ты должен вернуть ожерелье, пока они не обналичили чек. Поезжай туда, и скажи, что папочка отобрал у тебя все деньги, и ты бедный… и так далее. Да, еще… Сейчас приедет мама. Скажем ей, что в Оксфорде проводится олимпиада по математике. Лучшие ученики страны получили возможность участвовать в ней. Ты в начале не прошел по конкурсу, но один мальчик не может поехать, и педсовет решил послать тебя. Теперь месяц ты будешь обучаться в Оксфорде.
- Зачем это? Если я возвращаю ожерелье, мы ведь не нарушаем закон…
- Август, нас ждут следующие дела. О них расскажу позже, пока верни ожерелье. Не переживай, дальше будет легче. Ты отлично справился сегодня, не смотря ни на что.
- Хорошо… Кстати, я не заметил, чтобы Джон Френч страдал слабоумием. Он вполне адекватный человек
- Так и есть. Я солгал, чтобы ты меньше переживал по поводу того, что он может тебя раскусить.
- Умно…
Я взял коробку с драгоценностью и поехал обратно. Там надо мной ехидно посмеялись и забрали вещь. Спустя две минуты, мужчина, бравший ожерелье, вернее коробку, в которой оно должно было быть, вернулся. В коробке была галька.
Меня тут же задержала полиция. Я все рассказал и сдал Эдди. Мы с полицейскими поехали ко мне домой. Только дома никого не было, как не было и вещей. Вот так!
Меня посадили в тюрьму до времени суда, который состоялся через три недели. Эти три недели были ужасом. Я сидел в одиночной камере, не находя себе место. Я хотел убить Эдди. Как он мог меня так подставить?! – думал я.
Я вообще о многом успел подумать, сидя в тюрьме. Я решил, что эти игры пора заканчивать. Я ввязался во все эти авантюры, ради адреналина. Это захватывающее и поглощающее чувство помогало мне пережить смерть отца, обыденность, окружающую меня. Но вот, что я подумал, разве папа был бы счастлив, живя, я жизнью Эдди? Нет, он хотел для меня лучшей участи, потому и оставил все свое богатство мне. А я, что? Рискую жизнью, ради каких-то жалких сотен фунтов, в то время, как меня ждут миллионы. Это глупо. А что касается самозабытия, то хватит плакаться, пора стать взрослым. Сожаление абсолютно бесполезная вещь. Мы, конечно, должны учиться на своих ошибках, но, что толку о них переживать? Я и не буду.
Суд меня помиловал, так как я был слишком мал и действовал под влиянием Эдди. «Действовал под влиянием» — тут есть над чем подумать. Ведь это правда. Я больше не хочу действовать под чьим-то влиянием. Я хочу сам принимать решения. Недавно я совершил ошибку и поплатился за нее. Эдди ни в чем не виноват, он такой, какой он есть. Эдди не заставлял силой меня участвовать в деле, я мог отказаться. Я беру ответственность за все произошедшее на себя.
Тогда, после освобождения… хотя едва ли это можно назвать освобождением, потому что меня сразу же определили в приют для трудных подростков. И, сказать по правде, в тюрьме было поспокойней. В приюте же я никак не мог собраться с мыслями, что делать дальше. Можно было, ждать…. Месяц моего пребывания в иллюзорном Оксфорде подходил к концу, и мама должна была начать задаваться вопросами к Эдди, а потом искать меня. С другой стороны, зная Эдди, он мог выдумать такое… и мне придется жить в этом грязном приюте до его окончания.
Я размышлял над всем этим две недели, пока воспитатели не сообщили мне, что меня собирается усыновить один священник. «Боже мой! — думал я, — этого еще не хватало». Впрочем, как я был наивен. Едва заметив этого пастыря, мой взор упал на его ненастоящую бороду и хитрый взгляд.
Мы с Эдди вышли из приюта, и зашли за угол, где нас ждал роскошный автомобиль. Моя злость на Эдди прошла уже давно, хотя я и был немного скован в общении. Впрочем, «священник» за рулем, тронувшись с места, начал сам:
- Все понимаю, Август. Но вначале выслушай. Этот автомобиль, сейчас ты увидишь наш новый дом, чуть позже я свожу тебя в твою новую школу с математическим уклоном, где я включил в дополнительные предметы несколько экономических дисциплин… так вот, все это заработал ты. Я понимаю, что было тяжело и трудно. Но все достойное в нашей жизни, настолько же трудно, насколько редко.
Я молчал и слушал Эдди, который все продолжал:
- Август, вот сертификат, подтверждающий твое участие в оксфордской олимпиаде. Покажешь маме. А вот самое главное…
Эдди дал мне три билета. Это были билеты на Титаник! Я все ему простил…
- Да, еще кое-что, Август, — немного тихим голосом обратился Эдди, — Здесь в Англии, ты единственный родственник у твоей мамы, поэтому, думаю, я должен спросить сначала у тебя разрешения…
- Какого разрешения?
Эдди достал шкатулку и протянул мне. Я открыл ее. Там было потрясающее кольцо, выполненное из белого золота с огромной жемчужиной, блестевшей из приоткрытой ракушки, которая была покрыта мелкими бриллиантами.
- Я собираюсь сделать твоей маме предложение. Ты разрешаешь?
- От такого кольца, мама будет в восторге… конечно, я не против.
- Сейчас ты увидишь в каком восторге твоя мама… похоже она решила скупить все вещи в самых модных бутиках Лондона.
- Это все здорово, Эдди… знаешь, я давно уже не держу на тебя зла. Я много думал все это время. И я решил, что больше не хочу быть в «деле». Не потому что, боюсь вновь оказаться в тюрьме, но потому что это не мое. Я не аферист.
- Все верно, Август. Тебе больше и не придется. Налегай на учебу, сейчас у тебя есть все условия для этого…


17 февраля 1929 года
Августин… помню, как мы с твоим отцом выбирали тебе имя. Это он придумал назвать тебя Августом. Мне это имя казалось старомодным, но Дональд настоял. Я в шутку звала тебя Августином…
Я переехала в новую квартиру и разбираю вещи. Наткнулась на твой дневник. Я иногда его читаю. Каждый раз делая это, я словно слушаю тебя, будто ты говоришь со мной. Сейчас мне захотелось тебе ответить…
Мне столько хочется тебе рассказать, за столько извиниться…. Августин… Тот день, когда мы с тобой виделись в последний раз… Почему я не настояла на отмене этого путешествия. Я ведь так этого не хотела. Помнишь, Августин? Но такой я человек. Мне сложно стоять на своем. Так было всегда. Так было еще тогда, когда мой отец выдавал меня, семнадцатилетнюю девочку, замуж за взрослого мужчину, так было и тогда, когда я согласилась отправиться в плавание на «Титанике».
Лишь раз я проявила свою волю, когда ушла от твоего отца, и это оказалось для тебя трагедией. Читая твои записи, я ужасаюсь, во что впутывал тебя Эдди. Конечно, тебе лучше было бы с отцом. Но пойми, Августин, он был намного старше меня. Первые несколько лет он уделял мне внимание, но потом, окончательно состарившись, он полностью отдался своей работе. Никакое его богатство не могло заменить мне моего одиночества. Я была молода, но жила, как старуха. И тут появился Эдди. Его глаза горели. Они горели мной. Я действительно его любила, Августин. И знаю, что он любил меня. Хотя ему нет оправдания за то, что он впутывал тебя в свои махинации. Будь он жив, а ты со мной, я бы ему устроила взбучку… Но знаешь, он ведь спас мне жизнь…
Я помню наше с тобой расставание. Ты сел в шлюпку, а я не смогла. Я держала тебя за руку, а ты вцепился в мою. Но лодка опускалась и твоя рука вырвалась. По-моему, ты стянул с меня мое обручальное кольцо. А, может быть, я его потеряла, когда пыталась спастись. Вернее спас меня Эдди. Он собрал из досок и дверей какое-то подобие плота, на котором я и дождалась помощи. Сам же Эдди не выжил, его тело свела судорога….
Мне так вас не хватает…. Видит Бог, Августин, я сделала все, чтобы найти тебя. Я точно видела, что ты сел в спасательную шлюпку. Но нигде не значилось твоего имени. В полиции мне сказали, что ты погиб. Но я не верила, потому что точно знала, что это не так. Меня же воспринимали, как сумасшедшую мать, не верящую в смерть сына.
Если бы не эта вера, я бы покончила с собой. Потому что осознание своего одиночества было не выносимо. Я осталась одна в этой чужой мне стране. Мне пришлось распродать недавно нажитое имущество и вернутся в нашу старую захудалую квартиру. С тех пор и до прошлого года, я работала швеей на местной текстильной фабрике.
Знаешь, я даже и не подозревала, что ты вел дневник. В прошлом году, я решилась посмотреть наши семейные фотографии. До этого подобные мысли я гнала от себя. Мне было страшно вспоминать тебя и Эдди. Но прошло достаточно времени, я была готова. И вот я натолкнулась на твой дневник. Ты писал о том ковре…
Я выставила его на Лондонском аукционе в прошлом, 1928 году. Сейчас этот ковер, Августин, считается самым дорогим ковром в мире.
Мне больше не нужно по 14 часов трудиться на фабрике. Сейчас у меня модный дом в центре Лондона. Я выпустила свою коллекцию одежды. Меня приглашаю работать в Италию и Францию. Я пока думаю.
И все же это не самое главное, что я хочу тебе рассказать. Мне кажется… я уверена, что видела тебя. После того аукциона, я была приглашена на бал к тому человеку, который купил этот ковер. Я даже не знаю, кто это, и как он выглядит. Но на том вечере, я видела тебя. Я стояла на балконе. Обернувшись, посмотрела на множество людей находящихся в холле. Все приятно проводили время. Я тогда думала, что я здесь делаю? В этот момент я заметила мужчину в толпе, секунду спустя он тоже поймал мой взгляд. Мы стояли на расстоянии ста метров и смотрели друг на друга. Это был ты, Августин! Ты тоже узнал меня. Потом к тебе подошла женщина и увела…
Господи, дай нам шанс встретится еще раз! Но даже если этого не произойдет, я все равно счастлива. Потому что ты выглядел очень успешным и радостным. А это значит, что все у тебя сложилось хорошо. Я люблю тебя, мой Августин.

Мистер Вудсток возвращался в Америку.

Глава 5

- Видишь ли, Августин, страдание – это попытка разума человека понять сущее. А это невозможно. Потому что жизнь, Вселенная, бытие, Бог, называй как хочешь, гораздо больше разума.
- Получается, что жизнь – это страдание, по своей сути…
- Это точка зрения имеет место быть
- Есть и другой взгляд?
- Есть
- Не развиваться, не задавать лишних вопросов самому себе. Стоять на месте… это тоже страдание…
- Верно…
- Что же делать?
- Ты вновь задаешь вопросы. Ты вновь пытаешься понять…

Этим ранним утром доктор Вудсток и Августин сидели на заснеженном холме. Горел костер. С холма виднелись лишь белые просторы полей, и только где-то вдали вновь начинались горы.

- Нам нужно добраться до тех гор, Августин…
- Зачем?
- Сколько можно?! – возмутился Вудсток
- Вот, видите… вы тоже задаете вопросы.
- В моем вопросе заключена конкретная цель, прекратить твою глупость. Твои вопросы такой цели не имеют. Они порождения страха. Ты спрашиваешь: зачем? И я понимаю, что ты боишься. А ты не бойся, просто иди…
- Нужно знать куда
- Я же сказал, в горы… Мы прошли такой путь, и ты не задавал вопросов
- Я беседовал с вами…
- Вот! И проблем не было. Ты был счастлив. Но стоило тебе осознать свои действия, и ты стал страдать…
- Помню как-то вы говорили, что в осознании вся суть…
- Это не та осознанность. Смотри! – Вудсток остановился. – Вокруг пустота. Небо бело и бесконечно, поля белы, и кажется, что и им нет конца. Ты такой маленький в этой пустоте восклицаешь: что я здесь делаю, черт возьми! Ты просто есть… ты ничего не делаешь.
- И мне не по себе…
- Твоему разуму не по себе… Забудь, или забудься. Вдыхай это свежий воздух. Встань.
Августин встал, как Вудсток толкнул его с холма. Холм был настолько крут, что мужчина покатился кубарем вниз.

- Что ты чувствовал? – спросил безумный старик, поджидавший уже внизу Августина, лежащего в сугробе.
Августин молчал.
- Ты не размышлял. Ты не думал, как не свернуть себе голову. Но сделал все, чтобы этого не произошло. Старался правильно сгруппироваться, подставить руки… И у тебя получилось. И ты был предельно осознанным в эти мгновения, когда летел сюда…
- Вот так я должен жить? – недовольно спросил Августин
- Ты должен также глубоко чувствовать жизнь…
- А, что делать, если поблизости такого холма нет? – молодой человек стал подниматься. – Выпрыгнуть из окна, и в полете радоваться жизни? Или может быть перебежать автостраду с закрытыми глазами?
- Холм здесь не причем. Но, падая с него, ты как никогда ценил жизнь. Почему ты не делаешь этого в обычных ситуациях?
- Потому что они обычные. Сейчас я действительно ощущаю радость, что остался жив, хотя и разбил нос и немного вывихнул руку, — Августин вытер лицо, стряхнув на землю капли крови, — И все же, что бы ощутить такую радость, я не буду в будущем намеренно делать что-то подобное, потому что не идиот…
- Правильно. Урок усвоен. Пошли дальше…
- И что я должен был усвоить? То, что нужно ценить жизнь? Я это знал и до этого… Стоило ли ради этого так калечиться…
Доктор ничего не отвечал.

Глава 6
Наконец, они преодолели большую часть гор, и снежный покров сменился травянистостью.
- Смотрите, какие великолепные цветы! – прокричал Августин доктору, который шел позади
- Это горная арника, — прокомментировал Вудсток желтый цветок, — Она нам понадобится, сделаем из нее лекарство для тебя.
- Кровь больше не бежит, мистер Вудсток, да и плечо прошло…
- Хотя эти цветы можно использовать и для этих целей, я приготовлю из них настойку. Через час будет смеркаться, сделаем привал здесь.
Августин разжег костер, а доктор Вудсток, нарвав арники, принялся ее измельчать.
- Не жалко, вам, мистер Вудсток, такие красивые цветы портить?
- А что с ними еще делать?
- Можно подарить девушке… представляете, как романтично, проделать такой путь только ради редкого цветка. Это любая женщина оценит
- У тебя такая женщина есть?
- Нет, но можно взять про запас
- Боюсь, они завянут, пока будешь кого-нибудь себе подыскивать
- Поверьте, я бы успел…
- Что бы ты успел?
- Найти девушку и подарить цветок…
- А дальше?
- А дальше она подарит мне свой…
- Августин, я тебя вдвое старше, так что не пошли при мне
- Вы мой доктор, я должен быть с вами откровенен
- Что ж, тогда ответь мне, ты находишь великое удовольствие в случайной встрече с незнакомой женщиной. Вы проводите ночь вместе. А что на утро?
- Я ухожу, ничего не оставаясь должен.
- Еще бы… ты же не с проституткой переспал. Мне интересно, что эта связь значила для тебя?
- Просто удовольствие…
- Просто эйфория
- Да, я просто получил удовольствие, причем не только от секса. Мне нравится прелюдия. Момент, когда я понимаю, что она меня хочет, я ей нравлюсь
- Секс для тебя – это временное избавление от своей трусости, неуверенности в себе
- Почему?
- Тебе важно доказать себе, что ты чего-то стоишь, раз другой человек испытывает к тебе симпатию, значит в тебе что-то есть.
- Да, но причем здесь трусость и неуверенность?
- При том, что без всего этого, без этой связи, ты чувствуешь себя ничтожеством
- Это не так
- Именно так. Мне не нужно соблазнять девушку, чтобы узнать себе цену. Я знаю, насколько я хорош, просто так. Я доволен собой и люблю себя ни за что, но потому что я есть.
- Ну, не знаю…
- Не знаешь. Ты определяешь себя по тому, как к тебе относятся другие люди. А… я нравлюсь ей… я хорош…. Почему ты не хочешь принять тот факт, что ты хорош сам по себе?
- Да у меня все в порядке с самооценкой…
Доктор Вудсток достал бутылку с водкой и высыпал туда измельченный цветок горной арники.
- Скоро будет готово, Августин….
- Знаете, мистер Вудсток, а может быть вы и правы… Фрэнк Ламберте никогда не изменял своей жене. Для него это было очень принципиально. И он действительно очень уверенный в себе человек, он так много добился…
- Фрэнк Ламберте еще больший трус, чем ты
- Что?!
- Он не изменял жене, не потому что любил ее очень сильно, но потому что был сумасшедшим
- Не был он сумасшедшим, немного эксцентричным…
- У него была мания величия. В какой-то момент он полностью утратил связь с реальностью, и возомнил себя центром мира. Но он самый обычный человек…
- Откуда вам это известно?
- Я тебе более скажу, с какого-то момента у него не стало интимной связи и со своей женой.
- О чем вы говорите?
- Все люди в меру тщеславны, и считают себя особенными. Но что такое тщеславие, гордость? Это извращенная любовь к самому себе. Это вера в то, что я уникальный. Это вера в иллюзию. Иллюзия заключается в том, что средний человек считает, что любовь к себе зависит от того, чего он достиг в материальном мире. То, что большинство людей слабы, и видят вокруг себя примеры сильных людей, достигших много, не дает им уверовать в то, что они действительно особенные. Но те, кто добился огромных высот в материальном мире, подошли к этим иллюзиям вплотную. Более умные поняли, что это всего лишь иллюзии. А кто-то не захотел этого принимать. Потому что принятие данного факта означало, что все было напрасно, они гнались за пустотой. И вот тут начинаются проблемы.
- Причем здесь отсутствие половых отношений у Ламберте?
- При том, что секс – это связь двух человек. Это принятие того факта, что существует еще кто-то, кроме тебя. Для Ламберте существовал только он один.
Не важно, по любви секс или нет. Этот акт, по своей сути, предполагает доверие. Даже то, что ты предстаешь перед партнером нагим, означает, что ты открываешься ему, ты добровольно становишься беззащитным. Я не случайно спросил, что ты чувствуешь утром. Возможно, я должен был спросить более точнее, какие возникают у тебя чувства непосредственно после связи?
- Неловкости?
- Да. Тебе стыдно. Похожее ты можешь испытывать на утро после шумной гулянки, когда вспоминаешь, как изливал кому-нибудь душу, будучи одурманенным алкоголем. Зачем я так откровенничал с этим, почти незнакомым, мне человеком? – спрашиваешь ты себя. А все дело в том, что ты позволил себе быть слабым на глазах у другого.
- И я боюсь, что кто-то узнал, что я могу быть уязвим.
- Именно. Если ты достаточно адекватен, то поймешь, что опасения надуманные, и забудешь об этом. Но если ты, подобно Фрэнку Ламберте, хочешь покорить мир, ты не можешь ни на секунду позволить себе быть слабым. Это паранойя.
Настойка готова, Августин. Пей маленькими глотками.
- А вы?
- Зачем? Я не болен. Мне нужно отойти за угол… по нужде..
Настойка оказалась очень крепкой и горькой. Августин даже закашлял. Доктор Вудстока не было минут двадцать. Когда он вернулся, уже взошли сумерки, и лишь костер немного освещал окружающее пространство. На небе не было ни луны, ни звезд. Впрочем, Августина не пугали кромешная тьма за свечением огня и осознание того, что один неверный шаг сулил провалом в пропасть или грот, он был уже изрядно пьян.
- Вы чего там так долго делали?
- Не важно.
- Настойка какая-то странная. Я вроде и не пьян, но как-то предельно расслаблен…
- Это действие арники…
- Так зачем мне нужно это пить?
- Горная арника – это особенное растение, оно применяется в медицине, в частности в психиатрии. Эффект этого цветка заключается в том, что употребление его замедляет работу клеток головного мозга, отвечающих за страх и волнение, при этом в целом деятельность мозга остается в порядке. Ты все правильно воспринимаешь, но реагируешь иначе, чем в обычной ситуации, спокойнее. Правда, в данном случае, это настойка есть смесь арники с водкой, поэтому физическая расслабленность также присутствует.
- Так зачем мне успокаивать свои нервы, доктор Вудсток? Я вроде бы вполне адекватен?
- Думаешь, Фрэнк?
- Что? – лицо Августина изменилось
- Фрэнк, Фрэнк, Фрэнк… что ты наделал?
- Что он наделал?
- Не он, а ты Фрэнк, ну, хорошо, Августин.
- Вот именно…
- Кстати, почему Августин, а не Август?
- Август мое не настоящее имя…
- Нет, Август твое настоящее имя, Августином звала тебя твоя мать, Энн
- Август Хольстрем – это выдуманное имя, его придумал Джон Френч
- Нет, так звали ювелира, который изготовил его портсигар. Это единственное твое воспоминание о Джоне Френче до трагедии с Титаником. Ты взял это имя для того, чтобы связать свою жизнь до четырнадцати лет, жизнь Августина, сына Энн Вудсток, со своей жизнью после Титаника, жизнью Фрэнка Ламберте.
- Зачем?
- Затем, что ты не можешь принять ни Августина, повинного, как он считает в смерти своей матери, ни Фрэнка Ламберте, сумасшедшего предпринимателя, решившего стать финансовым Александром Македонским, если так угодно.
- Финансовым Александром Македонским? Звучит красиво.
- Еще бы… это сравнение так греет твое самолюбие, Фрэнк, не правда ли?
- Не правда
- Да, что это я… Твое самолюбие уже давно стало самодовольством, потом самовозвеличиванием, а потом вновь превратилось в ненависть к самому себе.
- Послушай, старик, ты верно ошибаешься. Меня зовут Августин! Слышишь?! Августин! Кто ты такой вообще?! – Августин со злости бросил бутылку в костер, пламя которого воспылало, а когда успокоилось, доктора Вудстока не было. – Куда ты делся?
Авугстин вскочил со своего места и принялся смотреть по сторонам. Вещи доктора Вудстока также отсутствовали.
- Все дело в настойке! У меня галлюцинации – сказал Августин и замерев на пару секунд, сел обратно на свое место. Он начал руками протирать глаза, после чего поднял голову… доктор Вудсток спокойно сидел напротив него. – Что это за зелье, мисте…
Августин прервался, поскольку рядом с костром сидел четырнадцатилетний мальчик, который палкой шарудил костер.
- Хватит! – прокричал Августин.
- И я говорю, хватит, – раздался голос сбоку. Это был Фрэнк Ламберте. Он был в смокинге и нервно курил сигару, — Августин, хватит. Пора возвращаться к делам!
- К каким делам? – спросил мальчик у костра
- Я обращаюсь ни к тебе, пацан…
- Но меня зовут Августин
- Мне плевать как тебя зовут…
- Его действительно зовут Августин, — вмешался доктор Вудсток, — Фрэнк, ты верно обращаешься к Августу.
- Что за чушь? – возмутился Ламберте
- Это, Августин, — доктор указал на мальчика, — Его настоящее имя Август Вудсток. Августином звала его мать, Энн Вудсток. Августин считает себя виноватым в смерти мамы. Ведь именно он уговорил ее ехать на Титанике. Он не понимает, что его вины в этом нет. Более того, Августин не знает, что его мать жива.
- Что вы такое говорите, мистер! – возмутился мальчик
- Это правда, Августин! – продолжил доктор
- Послушай старик, — обратился Фрэнк к мистеру Вудстоку, — мне нет дела ни до тебя, ни до этого юнца. Я обращаюсь к тебе, если угодно Август.
- Да, это Август Хольстрем, — вновь вмешался доктор, — Он связующее звено между тобой, Фрэнк, и тобой, Августин. Да, кстати, он вас обоих ненавидит.
- Что?! – удивился Ламберте, — Август, это правда? Ты все еще винишь меня в смерти Линдона Баера? Скажи… Клэр? Она сама ушла от меня… ты же знаешь, все, что я делал, я делал, ради семьи…. А она бросила меня… ушла к Питеру. И как я отреагировал на это предательство? Никак. Я отпустил их. Я был великодушен в той, мерзкой ситуации…
- Нет, Фрэнк! – прервал его речь доктор, – Все было несколько иначе. Ты действительно начал работать только ради семьи. Тебе ни капли не хотелось заниматься бизнесом. Ты считал заработок денег рабством. Но Майкл Ламберте умер, и ты остался без папенькиного дохода. Учебу ты бросил, поскольку не мог за нее платить. Ты сам, намеренно, соблазнил Линдона Баера, поскольку знал, что бизнес отца перешел к нему. Забавно, но в отличие от Майки, ты нашел способ влияния на судью. Возможно, Баер был слишком стар. Но как только ты понял, что контроль над бизнесом в твоих руках, ты под прикрытием Баера продал его весь. Это тоже гениальный ход, потому что иначе тебя, юнца, просто убили бы бандиты. Похоже, Линдон Баер и вправду очень сильно влюбился в тебя, поскольку все деньги, десятки миллионов, от продажи бизнеса были на твоих счетах. И все бы ничего, если бы ты в одно прекрасное утро не убил главного судью Великобритании. Почему ты это сделал? Потому что этот старый извращенец был тебе омерзителен. Ты терпел его ласки с определенной целью. Когда цель была достигнута, ты больше не захотел терпеть. Только Баера это не устраивало.
- Да, я убил его, защищаясь от его приставаний! Это была самозащита! – кричал Ламберте.
- Снова, нет, Фрэнк. Думаешь, я поверю, что молодой парень не справится со стариком? Ты боялся, что главный судья страны сумеет отнять у тебя твои миллионы. Потому и убил. Но видишь ли, в то утро ты убил не только Линдона Баера, преступника и извращенца. Ты убил юношу, который мог часами просиживать в библиотеке, который не стремился сделать карьеру, не хотел стать великим изобретателем или ученым, он вообще никем не хотел стать, ему нравилось быть, быть собой, и получать удовольствие от настоящего момента. Твой талант заключался именно в этом, ты умел быть счастливым сейчас. Но тогда, на даче у Линдона Баера, ты стал дельцом, настоящим бизнесменом мирового класса, который не гнушается ничем на пути к цели. А цель… вот, что стало твоей путеводной звездой. То, что ты, якобы делал это ради семьи… это лицемерие. И Клэр или Мэри-Клэр очень скоро почувствовала этот холод. Питер Кадрус, напротив же, не желая того, усвоил все твои уроки, он стал напоминать Клэр молодого тебя.

Фрэнк Ламберте иронично усмехнулся и, посмотрев на потухшую сигару, выбросил ее в костер.
- Он прав, Фрэнк, – сказал Август, — И все же… все же я должен принять тебя, Фрэнк… как и тебя, Августин…
- Что ты такое говоришь? – удивился мальчик
- Он еще более сумасшедший, чем мы, — сел рядом с ним Фрэнк и достал новую сигару.
- Я все прекрасно понимаю, — встал Август, — Вы мои иллюзии: ты, Фрэнк, ты, Августин и вы… мистер Вудсток. Доктор, я создал вас, чтобы излечить самого себя…
Фрэнк Ламберте смеялся, после чего обратился к Августу:
- Август, если я – иллюзия, Августин – иллюзия, то почему Август Хольстрем реален?
- Что? – спросил Август, после чего посмотрел на мистера Вудстока, потом вновь обернул взгляд к Фрэнку, но его не было; не было и Августина. – Это правда, мистер Вудсток?
Август смотрел на доктора. Мистер Вудсток слегка улыбнулся, возвысив брови, после чего встал и направился вверх на гору, оставив Августа Хольстрема у костра.
Через некоторое время мистер Вудсток, взбиравшийся на гору, вновь покрытую снегом, обернулся, костер горел маленьким огоньком где-то вдалеке. Мужчина двинулся дальше, с трудом переставляя ноги по глубоким сугробам.
Силы были на исходе. Вудсток уже не шагал, а полз, перемалывая под собой, казалось, уже не одну тонну снега. Склон холма становился все круче. Еще движение и еще…. Вудсток взобрался на вершину. Обернувшись, он посмотрел вниз с холма. Уже светало. Нет, гор не было видно, только бесконечные поля, сливающиеся с таким же небом. Это была пустота, только теперь она была белая.
Отдышавшись, Вудсток встал и пошел дальше. Перед ним стоял особняк.

Глава 7
Мистер Вудсток зашел в дом. Его голова, борода были покрыты толстым слоем снега и сосульками. Он шел по дому, скидывая с себя одежду. Зайдя в ванную комнату, мужчина подошел к зеркалу. Снег таял, белая борода становилась черной.
Холодный душ казался кипятком. Бритва рвала отросшую бороду. Вот кажется и все. Махровый халат, был как нельзя кстати. Август Вудсток зашел в кабинет и сел в кресло за стол. Рядом стоял бочонок. Мужчина налил из него в бокал… похоже коньяка. Сделав пару глотков, он взял телефон и набрал какой-то номер.
- Да, — раздался мужской голос
- Здравствуй, Арчи.
- Фрэнк?
- Мне нужен билет до Парижа… Сам же собери команду юристов и отправляйтесь в Лондон. Ваша задача найти завещание Дональда Вудстока. Он умер двадцать лет назад. Сделайте это, потом свяжитесь со мной.
- Фрэнк, ты в порядке?
- Да… я в порядке…