Ромка Кактус : Изменчивый пейзаж

Абориген стоял на краю выступа и смотрел вниз, туда, где мерно билось сердце реки и водная поверхность как бы дыбилась. Стайка алебастровых птиц поднялась из кустов на вершине каминной полки и с нежным чувством убийства пробила дыры в озоновом слое. Потоки отравленной воды потекли с крыш в подвенечный букет.

- Провёл всю свою жизнь на море, но такого не видел, — сказал Чарли. – Компас указывает направление… Надо двигаться, пока совсем не стемнело.

Краснокожий презрительно фыркнул и скрылся в зарослях дрока. Неоновые огни казино проглядывали сквозь низко склонившуюся зелень. Пучок грязных миртов, проплыв в сточной канаве, сделался частью апокалипсического пейзажа, довершив картину всеобщего упадка смелым и в то же время трогательным штрихом. На четвёртом этаже зубы со скрежетом впились в каменную стену. Высокий господин в полосатой шёлковой жилетке и цилиндре вынырнул по уши в тине и с аппетитом принялся поедать лягушачью икру.

- Целься ему в рот! – скомандовал Герцог. – Видишь, как жадно глотает… Там самое уязвимое место.

Чарли выстрелил, и клубы дыма заволокли всё тяжёлой пыльной драпировкой. Когда дым рассеялся, сцена была совершенно пуста и только звёзды светили сквозь стеклянную крышу, навевая чуть печальные воспоминания о детстве, когда он мог позволить себе рухнуть в траву и смотреть в небо до тех пор, пока верх и низ не поменяются местами и он начнёт своё падение сквозь холодно сверкающую пустоту. За домом находилась утоптанная площадка для космических стартов. Он был абсолютно счастлив вплоть до того момента, когда старшие мальчишки из соседнего дома застали его на полпути к Бетельгейзе и заставили по такому случаю есть песок из песочницы, куда мочились все дворовые шавки. Некоторые предпочитают не помнить, но только не Чарли. Однажды родители за отличные оценки в школе купили ему синий велосипед. Он катался вокруг дома и на школьном дворе. Там-то его и настиг гадкий кусок дряблого жира с вульгарными манерами, прижал всем весом к земле и выдавил разрешение прокатиться до того дерева. Велосипеда Чарли больше не видел.

Внезапный гнев часто погружал Чарли обратно в мировое пространство.

- Давно не виделись! – с усмешкой сказал Герцог, протягивая Чарли австрийскую штурмовую винтовку. – Ещё пара очередей по тем зарослям – и можно возвращаться.

Патроны кончились так же неожиданно, как и начались. На отмели в тёмной воде плескались тела, и чёрная кровь вытекала из ран с едким запахом урины.

- Не обращай внимания, — сказал Герцог. – Просто это слова возвращаются обратно к Богу.

Чарли огляделся по сторонам. Прерия дрожала в зное, кактусы отбрасывали длинные тени, прорезавшие сквозные отверстия в земной поверхности. Чудовищные язвы и фиброзные опухоли ни лике Земли – антропогенного происхождения, это уж как пить дать. Отринув сомнения, Чарли подался в экологические активисты. С плакатиком в руках днём и ночью стоял он у высокого забора, ограждавшего завод, производящий загрязнения, а кислотный дождь всё набирал силу, разъедая не хуже царской водки.