duxruss : По ту сторону ума

Поэзии мухи летят….

Индюк

По улице шел индюк. Навстречу индюку шел Герасим. Герасим увидел индюка, вспомнил про МуМу, схватил его, пошел на речку и утопил.

Месть

Герасим сидел на лавочке, курил и думал о МуМу. Подошла какая-то лохматая собака, посмотрела на Герасима, и укусила его за ногу. – Это тебе за МуМу! сказала собака и ушла. Герасим почесал укус, сплюнул и пошел домой спать. Ночью ему приснилось, как он словил какую-то лохматую собаку, схватил ее, пошел на речку и утопил.

Корова

Герасим с детства не любил коров. Когда корова мычала, он думал, что он его дразнит, и он старался всячески избегать встречи с этими ужасными животными. Но однажды, в задумчивости прогуливаясь по осеннему полю, любуясь буйством красок, и размышляя о МуМу, он неожиданно наткнулся на одинокостоявшую корову. Корова сказала мууу. Герасим очнулся от дум, посмотрел на корову налитым бычьим глазом, схватил ее, поволок к речке и утопил. Ночью ему приснилась МуМу, доившая корову. И когда она дергала за вымя, то тихонько приговаривала — му му…му му…му..

Гринпис

Герасима вызвали в Гринпис, но он не знал, что это такое и не пошел. Гринпис пришел к Герасиму, спящему в сарае, схватил его, поволок к речке и утопил.

Стук в дверь

Тук-тук тук! Тихий вкрадчивый стук в дверь…. Ху из зе?– спросил Ибрагим. Айн постбутэ.– прохрипело из-за двери. Ху? –спросил Ибрагим… Постбутэ айн! ….Ху ар ю?—настаивал Ибрагим. Их бин постбутэ!– в ответ. Ху из ху!?– переспросил Ибрагим. Постбуутээ майн готт! — сипело оттуда. Вот из зис?!– настаивал Ибрагим. Вас? — хрипнуло за дверью. Ар ю э пламбер?– крикнул Ибрагим. Вас хас ту гезакт?!– сказало кто-то из-за двери. Ай ватинг фор э герл, ю дыд нот ши?— вежливо спросил ибрагим. Айн посбутэ! Швайн!– булькнуло с другой стороны. Гоу хом янки!– разозлился Ибрагим. За дверью раздался топот бегущих ног и крик — нихт шисен!… нихт шисен! Интересно, кто это мог быть?– подумал Ибрагим и пошел спать. Ночью ему снилось, что он стучится в какую-то дверь и кричит– офнен!.. офнен..! офнен!…ай эм Ибрагим!.. ай эм постбутэ!

В яме

Сигизмунд продирался сквозь густую чащу леса, тяжело дыша и громко сопя. Он вообще ничего не видел перед собой, только какие-то ветки, прутья, листья, свисавшие шишки, ужасную паутину, одну древесную лягушку, две спящих совы, какие-то стволы деревьев, много зеленого мха, немного сухостоя, два-три комара, стайку отвратительных мошек и прочий kal, пока не провалился в глухую безвозвратно-безнадежную яму. Сигизмунд упал и отключился. Когда он пришел в себя, то понял, что он не в лесу, а где-то еще. Где…я где…я…где я? –вопрошал себя Сигизмунд, ощупывая края ямы. Я в яме! — допер Сигизмунд. Интересно, подумал он, я здесь один, или не один? Эгэгээй!…Энибады хоум? Вэр ис хаймат?… Ця шишей? …Кто ест в дому?…е хто вдома?…Кука он котона?.. В ответ кто-то промолчал. Кто здесь молчит? — тихо дрожа, спросил Сигизмунд. Кто-то, молча, промолчал. Сигизмунд вцепился, ногтями в свои колени…Молчание было ужасно громким и цепенящим. Сигизмунд страшно подпрыгнул, ударился головой об верхнюю полку купе вагона…и проснулся.

Яблоко

Феофан сел под яблоней, как Исаак, и посмотрел вверх. Яблоки висели прямо у него над головой, но одно самое большое, висело прямо над ним. Мой гевоннен – подумал Феофан, и яблоко упало ему в глаз. А шоб тэбэ зъило, зараза така!– матюкнулся Феофан. Он поднял яблоко и стал рассматривать его подбитым глазом. “Не яблоко, а сволочь какая-то — резюмировал Феофан. В яблоке была дырочка, и из нее на Феофана смотрел червяк. — Ага! Так вот кто управлял полетом! — радостно воскликнул Феофан и начал выковыривать червяка, что бы предать его мучительной смерти. Червяк удирал, как мог, но ловкие пальцы Феофана все-таки настигли его, и тот забился в судорогах. — Не убивай меня Феофан, произнес червяк человеческим голосом! Я не червяк, я заколдованная Царевна-Лягушка! — Врешь! – сказал Феофан и еще сильнее сдавил пальцы. — Аааа! Не вру я – хрипел червяк — Поцелуй меня и увидишь! — взмолился червяк. Хули делать, Феофан поцеловал червяка-лягушку! Пшикнуло и червяк обратился лягушкой с бородавками. — Фуу! Зараза така! — чуть не блеванул Феофан. Во рту, после поцелуя воняло клопами и каким-то неизвестным kalom. — Не губи меня Феофан, я не лягушка, я заколдованный Винни-Пух! – прохрипела лягушка. — Врешь! – ответил Феофан, сдавливая пальцы. — Ооо майн либен готт!– пищала лягушка. — Поцелуй меня и сам увидишь! Хули делать, Феофан поцеловал. Пшикнуло, и перед Феофаном уже сидел Винни-Пух и пыхтел. — Привет Винни! – радостно вскрикнул Феофан. — Я не Винни-Пух совсем! –сказал Винни-Пух! Я заколдованный бегемот из Конго!.. — Врешь! – бросил в ответ Феофан. — Поцелуй меня, сам увидишь – жалостно ответил Винни-Пух. Хули делать, Феофан поцеловал. Пшикнуло, и Винни-Пух превратился в бегемота, который сразу навалил огромную вонючую кучу. — Фууу! Спасибо тебе Феофан! Я думал, что лопну уже! – пробасил бегемот. — Донер вэтэр! Ты че бегемотина здесь насрала у меня! Зараза така! – орал Феофан. — Тише ты! Не шуми, я не бегемот! Я заколдованный яблочный червяк! — Врешь! А говна откуда столько тогда? – деловито спросил Феофан. — И не спрашивай! Ого, сколько накопилось! – удивленно произнес бегемот, глядя на дымящуюся кучу. — Ну ладно, превращай меня назад в червяка и убери под яблоней. Хули делать. — Если не превращу, загадит весь сад! Холера ясная!– подумал Феофан. Он поцеловал бегемота в вонючую рожу и закрыл глаза. Пшикнуло, бегемот исчез, но появился какой-то доктор в грязном халате. — Ну-с больной, где ваша дырочка? хи-хи…у меня для нее есть клизьмочка! Хи-хи!– радостно гнусавил доктор. Феофан обомлел от страха. — Доктор! Дайте-ка я вас поцелую! – радостно воскликнул Феофан. — Ну что же батенька, целуйте, но поскорее, клизьма стынет! –хихикнул доктор. Феофан вложил в поцелуй всю душу, и закрыл глаза. Пшикнуло, и он услышал– Ну что батенька, нацеловались, а теперь давайте свою дырочку! — А где червяк? – удивленно вскрикнул Феофан. — Вот! — радостно ответил доктор, поднимая вверх клизму. — Вот он ваш червячок, а теперь давайте-ка свои полу-яблочки! …

Коридор

Ночь. Глухой, темный коридор. Подвыпившая Раиса. Раиса собирается пройти по коридору. Боится. Выпивает два глотка. Снова боится. Выпивает три глотка. Раисе, что-то мерещится. Выпивает глоток. Видение четче. Еще два глотка. Видение исчезло. Снова боится. Два глотка. Страх на уровне. Еще глоток. Ноги не идут. В Раису заполз ужас. Последние пять глотков. Бутылка пуста. Затряслись поджилки. Раиса хочет кричать. Страх успел залепить Раисе рот. Бросок бутылкой в пустоту. Ожидание удара. Удара нет. Спина. Мурашки. Дыбовые волосы. Душа. Пятки. Безысходность.
Утро. Коридор. Раиса. Пустая бутылка. Боль в голове. Истерика…….Пиво. Пиво. Пиво. Пиво. Темнеет. Коридор…

Спортсмен

Спортсмен вышел на старт. Спортсмена тренирует тренер. Тренер говорит спортсмену— Ты должен бежать”. — Хорошо — ответил спортсмен. Старт! Спортсмен побежал. Бежит бежит бежит бежит бежит бежит бежит… Тренер кричит — Беги! Беги! Беги! Спортсмен слышит тренера, и бежит бежит бежит бежит бежит бежит… упал! Тренер – Еееееексель-моксель! Вставай-давай! – кричит тренер. Спортсмен встает, и бежит. Бежит бежит бежит бежит, и вдруг барьер!…ПрыыыыыГГГ!…Перепрыгнул! — Ееееееежик!– крикнул тренер. — Давай-беги-давай! – орет тренер. Спортсмен бежит бежит бежит бежит бежит бежит бежит бежит бежит бежит бежит…упал… Тренер кричит— Ееееееепонский городовой!.. Спортсмен встал, посмотрел на разбитую коленку, на тренера, свистнул, и пошел домой спать. Ночью ему приснился сон, где он лежит на пляже в Ямайке и вьетнамский олимпийский чемпион по бадминтону, дает ему прикурить китайской зажигалкой…

Звонок в телефон

Игната разбудил настойчивый звонок телефона. Игнат вздрогнул – Снова ползти, а может отстанут?…нет, не отстанут…нужно ползти… интересно, кто это может звонить ночью? –бормотал Игнат переваливаясь по дивану и падая на пол. Дилинь-дилинь…дилинь-дилинь..– Да ползу уже ползу! –хрипел Игнат, проползая по чему-то мокрому и вонючему. — Опять нагадили сволочи!.. и лампочки все повыкручивали нахрен! — ругался не своим матом Игнат. Дилинь-дилинь…дилинь-дилинь… — Слышу слышу!…ползу ползу!…знают же, что я буду сто лет ползти, а все ран званят и звонят! Что б им редиска на носу выросла! — не унимался Игнат, напирая локтями на вонючий пол. Он все полз и полз, а телефон звонил и звонил. – Интересно, как можно так долго звонить…ухо еще не отвалилось?…ты, звонарь!…вот не буду ползти и все тут, может какой-то редис ошибся номером, а я как дурак ползи в кромешной тьме, не пойми зачем!– логически подумал Игнат и перестал ползти. —Ха ха ха ха ха! Звони теперь, аж хоть тыщу лет! Мне пофигу! – крикнул Игнат в темноту. — Слышиь ты, вонючая звонилка!…звони, хоть зазвонись! Бугага! Игнат развернулся и пополз обратно к дивану. Прошло около часа, а Игнат все полз и полз, но дивана нигде не было. — Наверно я ползу не в ту сторону нахрен! –грязно выругался Игнат и пополз еще быстрее. Неожиданно его разобрал дикий смех, Игнат вспомнил историю про Маресьева. — Я раненный танкист!.. мой танк подбит!…и правой ноги нет, а левая болит!…и компас нахрен барахлит!…и этот гад-фашист звонит!…и тьма кругом!… и нету доктор Айболит!…О! вот диван!…конец!…финит! – на одном дыхании выпалил Игнат, вскарабкался на диван, и крепко заснул. Ему снилось, что он целую ночь звонит кому то по телефону и орет…абхолен абхолен!…пик ап!.. поймиа поймиа!.. пора вставать на работу!...

Лера

Посвящается какой-то там Лере

…никогда не знаешь, где найдешь свою судьбу…

Лера медленно брела по городской канализации по пояс в “воде”. В одной руке она держала тусклый фонарик, другой крепко сжимала сачок для ловли бабочек. — Ну мыши…ну мыши! –тихонько бормотала Лера себе под нос..– Ну мыши…ах вы мыши?…ах ты ж доктор…ах ты ж негодяй! Иди, говорит, посмотри на мышь в ее естественной среде! Фуууу…какашки какие-то везде плавают, а где мыши то… а мышей нету! — прохрипела Лера, бросая тусклый лучик света фонарика по сторонам. Вдруг сзади кто-то чихнул. У Леры волосы дыбом и пузырьки по воде…. — Мыыышшшь!!— промелькнуло у нее в голове. Нужно было обернуться, но ее как будто пригвоздило. Сзади опять чихнуло. — Аааа….аааа! – закричала Лера не человеческим голосом и уронила фонарик в воду. Буль-буль-буль сказал фонарик, и стало темно, как в могиле. И тихо. — Мыышь… это вы? – тихо спросила Лера – А я Лера — сказала Лера, крепко сжимая сачок. Из темноты снова чихнуло и пробасило – Я не мыш, я Миша, сантехник, и я заблудился, кажется! У Леры отлегло от сердца. — Фууу блин!.. напугали!… а я подумала, что вы….она…ну мышь! – Я Миша!…сантехник я…я заблудился. – Ясно ясно! Я помню, вы Миша, вы сантехник и вы заблудились – крикнула в ответ Лера. – Проклятый доктор! Чтоб у него на носу… — Вы сказали доктор –удивленно спросила Лера. — Да, у меня фобия такая – боязнь рабочего места …ну и доктор сказал, что ее побороть можно только в естественной для работы среде.” –пробормотал Миша из темноты. —”У меня тоже фобия – мышебоязнь называется –весело крикнула Лера. — А тут нету мышей, тут одни крысы – пробасил Миша. – И какашки! –весело добавила Лера.– Дааа,…какашки тоже –ответил сантехник. – Ну раз тут нету мышей, то делать мне здесь больше нечего…идем назад, я знаю дорогу”. И они медленно побрели к выходу, весело пугая друг друга в темноте страшными мышами и мрачными сантехническими работами в канализации…… на улице шел дождь….

Туман

Гриша стоял в липко-непроглядном, как матовое стекло, тумане и ждал. Н ничего не происходило. – Надо идти –тихо прошептал он. Задрожала нижняя губа и Грише пришлось взять ее в рот, крепко-накрепко сжав зубами. “Иди же! Ну! Давай! Сделай шаг! – робко подбадривал себя Гриша. Он вытянул перед собой руки и шагнул. Что-то взпискнуло под его ногой, укусило и ушмыгнуло прочь. Все волосы на теле Гриши, и даже в ушах, мгновенно вздыбились. – О май гааат!– прошелестело в его мозгу. Гриша осторожно убрал ногу назад. –- Интересно, кто это мог быть…уж точно не человек…а раз это не человек, то и нечего бояться!— успокоил себя Гриша, вздохнул, снова шагнул вперед и тут же наступил на что-то мягкое.— Та шо вы все здесь ходите и ходите по мне!…грибники вонючие!– крикнуло противным голосом из под ноги. Гриша снова парализовался. — Ну вот! Руку мне отдавил нахрен…грибник собачий!— бормотало снизу. Эти слова привели Гришу в чувство. —Ради бога. извините…я не заметил вас…!— Не заметил!…глаза раззуй!…гриболов чертов!— огрызнулось снизу. И тут Гриша вспомнил, когда он шел, то сильно зивнул и зажмурился и наверное забыл потом открыть глаза. Он провел рукой по лицу и глазам, так и есть, глаза были закрыты. – Фуууу блин! – просипел Гриша и открыл глаза. Он стоял в какой то лесополосе, не далеко от поселка, а на траве лежал дядька с корзинкой полной грибов. – Еще раз извините меня….я сантехник, а не грибник…шел по вызову…заблудился…— оправдывался Гриша, на всякий случай широко тараща глаза. — Сантехник!…тогда все понятно…я тоже был сантехником…премерзкая работенка, я тебе скажу! — пробубнил дядька нюхая гриб. – А за отдавленную руку с тебя бутылка! Ясно? — Понял! Сделаем!…вы тут полежите часок, а я с заказа принесу– весело крикнул Гриша дядьке и побежал в сторону поселка тараща глаза и моргая через раз…

Вантазм

Вася проснулся из-за того, что совершенно не мог дышать. Он открыл глаза, но увидел только ночь. Ночь черную, как смоль, ночь, где небыло воздуха, ночь, где его лицо безжалостно втягивало в черную бездну, ночь, где неслышно криков…темная-темная последняя ночь. Вася в ужасе схватился за лицо и почувствовал какую то резинову дрянь. Проведя рукой чуть выше по этой дряни, он ощутил мокрую, холодную деревянную палку. В его сумеречном мозгу проносилось одно….—что это…что это… что это …где я…. Вася почувствовал, что сейчас потеряет сознание и со страшной силой потянул за мерзкую, скольлькую, как змея палку. В ушах раздался ужасно-шипящий, похожий за откупоривающуюся бутылку шампанского, ледянящий душу чпок. Вася отбросил мерзкую душилку прочь и глубоко задышал. Мурашки носились по его телу, как бешенные. Веки так вздыбились, что больно впились в брови. В пятках, неистово дрожа, прятась душа. Коленки брожали с такой силой, что Вася мог остаться без колен. Волосы наголове превратились в торчащую во все стороны проволоку. Из заднего прохода с шумом выходил газ. Вася лежал сжав руки в кулаки и крепко сцепив зубы, боясь открыть глаза, что бы не увидеть чудовище. Еще крепче зажмурив глаза, вася начал звать на помощь — Офелия! Офелия!… тьфу ты!…Маруся!… Маруся!… Марууусяяяяяяяяяяяяя!…В комнату вошла жена Василия – Маруся. —Очухался пьяница белогорячечная?!…кто такая Офелия, немытый развратник? —тихо спросила жена. –”Я чуть не умер!…меня дьявол поглощал…высасывал мозг… и естевство… –хрипел Василий, нервно комкая штаны руками. — Вот той дьявол пьяница несчастная! — крикнула жена, подобрала с валявшийся на полу вантус и крепко припечатала им Васе в глаз. – Иначе на работу тебя было не разбуить!… и ушла. Потом сразу вернулась, засветила Василию в другой глаз и спросила — Говори! Кто такая Офелия?! Вася голотая слезы пробормотал – Это собака такая – Ясно –сказала жена и снова ушла. — Чуть мозг мне не высосала дура”– бормотал Василий надевая рабочие резиновые сапоги и вспоминая — кто же эта Офелия?… ну уж точно не собака…

Из темноты

Густав лежал в темноте, и слушал чье-то тихое шушуканье…— Ху ар ю? ….— Я клоун-убийца-самоубийца-кровопийца! …— О май гаат! ….Я убью тебя и выпью твою кровь!….—О май гааат!….—-Я уже близко!…Вздуй для меня вену!….—-О май гааат!….—-Я чувствую, как пахнет твоя кровь!…—О май гааат!….—Я придушу тебя своей маленькой подушечкой!….—О май гааат!….—Я высосу, грязным шприцом, всю твою артериальную кровь!….— О май гааат!….— Я высосу, тем же вонючим шприцом и всю твою венозную кровь!….— О май гааат!….— Я вырву товои волосы!….— О май гааат!….—- Я наставлю тебе тридцать три коровьих синяка!….— О май гааат!…— Я буду душить тебя своей маленькой подушечкой семь поросячих дней и ночей!…— О май гааат! …— Я заставлю тебя съесть……— О май гааат! ….— Я засуну твой фикалашечный страх обратно, но другой стороной!….— О май гааат! …—Я…… Густав снял с ноги ботинок и запустил в темноту. Из темноты прошипело – О май гааат! и затихло. — Завтра надо будет вкрутить лампочку — решил Густав и заснул. Ему приснилось, что когда он вкручивал лампочку, лампочка извивалась в его руке и пищала — Найн! Найн! … Я не хочу умирать любовницей!…

За дверью

Роза услышала, как чья-то осторожная рука медленно поворачивает дверную ручку. Она была уверенна, что рука в перчатке, она знала это наверняка. Она чувствовала это каждой мурашкой, бегающих по ее спине. Роза знала, но сделать ничего не могла, не могла пошевелить, ни рукой, не могла пошевелить, ни ногой. Такое ощущение бывает, когда через огромную клизму в тело вливают ведро холодного свинца. У Розы было именно такое ощущение. Ее тело могло только слушать, а мозг лишь в ужасе трепетать. Рука становилась все настойчивей и не терпеливей. Мурашки на спине Розы, в панике прятались за жиденьким волосяным покровом, а волосы на голове, налитые свинцом вздыбились вниз, еще сильнее вдавливая ее тело в жесткое кресло. Она мысленно начала кричать и звать на помощь, но никто в эту ночь, конечно, ее не слышал. Дверь приоткрылась с гробоподвальным скрипом, но тут, же сразу захлопнулась с тем же отвратительным звуком. – О май гаааат! – прошипело у Розы в мозгу. Из-за двери, как из глухой бочки, послышался шепот — Она там уже полчаса сидит! — Ну и пусть сидит себе, тебе то что! Может у нее понос! — Неет! Она, кажется, кряхтела, значит запор! — Понос! Запор! Че гадать то, возьми да и спроси ее!…. Роза вдруг почувствовала немыслимое облегчение, сознание ввернулось, свинец истек, оставив лишь легкую дрожь в теле. Она открыла глаза и увидела жизнь…
-