Мартин П. Stalker : НОВАЯ ПОПЫТКА (часть 2)

Он позвонил с автомата троюродному брательнику Сереге, что здесь уже десятый год ошивается, договорился о постое, перекинул поудобней лямку рюкзака, вдохнул поглубже, да и нырнул бесстрашно в чрево загадочного московского метро.
Как себя тут вести, его обучила тетка Алевтина, мамка Сереги. Надобно внимательно читать указатели, делать, как делают все и ничего не пугаться. Кирилл так и сделал. Отстоял длинную очередь у касс, купил картонку на пять поездок, внимательно поглядел, как делают другие, и с первого раза прошел турникет. Потом толпа сама его занесла на страшноватый эскалатор и вытолкнула в переход.
Тут-то впервые Кирилл и почуял неладное. Прямо у лестницы перехода торчал невзрачный чумазый мужичок в засаленной курточке. Пялился то на проходящих, то куда-то себе в карман и, вроде, кого-то ждал. Но, увидев Кирилла, внезапно поменялся в лице и спешно ссыпался по лестнице на платформу радиальной линии.
У Кирилла сработала давняя привычка. Казалось бы — чего необычного? Может обознался человек. А может у него чердак набекрень. Но что-то внутри уверенно подсказывало, что это не так. Еще дед в свое время приучил — если нутром чуешь опасность, не игнорируй, иначе добра не жди. Поэтому Кирилл уже без церемоний растолкал народ и бросился вдогонку за мужичком.
Тот, виляя между людьми, вылетел на платформу и попытался юркнуть в поезд, но двери захлопнулись прямо перед его носом. Тогда он кинулся вдоль отходящего состава в конец платформы и лихо перемахнул через дверцу у начала тоннеля. Кирилл, не раздумывая, бросился следом. За калиткой вдоль стены шел небольшой помостик до служебной двери. Мужичок поднырнул под висящий железный ящик, ткнулся в дверь, но та была заперта. Дальше помост заканчивался лесенкой на пути. Тут бедняге и вовсе не повезло. Он споткнулся и, коротко вскрикнув, покатился вниз. На бетоне он попытался встать, но на него уже сверху навалился Кирилл.
- Ай, чито нада тибе, э! – заверещал беглец, выдавая явно среднеазиатское происхождение.
- Ты что там в переходе делал? – грозно рыкнул Кирилл.
- Какая пирход?! Не знай ничто! Рюский плохо панимай…
- А вот это понимаешь, тля? – и Кирилл ему огромный кулак потомственного кузнеца, — Говори, а то пришибу! Кто такой? Как звать? Почему от меня побежал?
- Зачем пиршибу! Нинаде пришибу! Мени Турсунбай зувать. Работай деньга семья корми. Турсунбай супсем не виноват, — затароторил тот малоразборчивую абракадабру, — Эта хазайна ришат. Мала супсем абииснят. Мени сыказал пирход ставай, ситекляшка суматри.
- Какая стекляшка? Ну!
Тот протянул ему зеркальце странной формы со старательно выцарапанными непонятными письменами по краям. Вещица была непростая. Явно кем-то и чем-то заряженная. Кирилл сунул ее в карман. Ладно. Позже разберемся.
- Ну и нахрена смотрел?
- Хазайна сыказал, суматри, которая чилувек не тот сувет ситекляшка видный, турубка фитараграфирвай, потом вечерум мине отдашь.
- А от меня чего бежал?
- Ай супсем муного сувет, даже ситекляшка гарачий ситал. Хазайна сыказал такой суразу рукой показать.
- И кто этот хозяин?
- Антурей! Антурей Пиритарувеш. Сильно суридица мине будет. Супсем сильно. А патом гулавный марагисте его ругат, Антурей мене супсем зуба грызть корло тогда ситанет. Ай, и родня Турсунбай улиц гинать ситанет! Беде!
- Тьфу, ни пса не понял! Где этот твой хозяин? Веди. Сейчас с ним побалакаем.
Он поднялся на ноги сам и поднял за шкирку дрожащего азиата. В глубине тоннеля послышался нарастающий вой приближающегося поезда, поэтому Кирилл пинком направил пленника на лестницу, и сам поспешил следом.
Машинально он глянул на этого болтуна на предмет цвета и ахнул. Мужичок носил в себе такого жирного бесенка, каких Кирилл раньше и не видывал. И бес этот почти до конца вычернил душу сильнейшей ненавистью и страхом. Совсем плохо. Такого не обезвредишь. Такого выводить надо пока не поздно.
Кирилл потянулся силой к бесу, крякнул и вырвал тварюгу наружу, после чего без труда расплющил короткой молитвой.
Турсунбай вздрогнул, втянул голову в плечи, с тоской оглянулся на Кирилла, щурясь в ярком свете приближающихся фар и вдруг коротким отчаянным рывком бросился прямо под колеса головного вагона.
Надрывно захрипели тормоза, поезд задергался, громыхая сцепками, но половина состава уже вынесло на платформу, размазывая по путям изувеченное тело. Завизжали несколько женских голосов, началась суета.
Кирилл скрипнул зубами, матюгнулся, запрыгнул обратно в зал и бросился прочь со станции. Нехорошо. Очень нехорошо вышло. Но оказаться в каталажке ему сейчас никак не желательно.
До брательника он добрался только через четыре часа, хотя обещал через час. Слава Богу, тот был сегодня выходной. Сели на кухне и, как полагается, по-христиански отметили приезд. Про происшествие в метро Кирилл, само собой, не обмолвился ни словом. Обговорили Кириллову оказию, как проще и быстрее все уладить, потом переключились на Серегину жизнь.
Серега уехал в столицу на заработки. Сначала торговал запчастями. Потом гонял из-за бугра машины, потом автослесарил и даже успел, как здесь говорят, немного подняться. Открыл свою маленькую автомастерскую.
Но сейчас брательник не спешил вдаваться в подробности, ограничиваясь общими фразами. Мол, все хорошо, работаем, зарабатываем. В общем было видно невооруженным глазом, что он врет, причем делает это уныло и крайне неуклюже. Это было ясно обоим. И от понимания этого обоим становилось стыдно и как-то гадко.
Тут у Сереги зазвонил мобильник, и тот явно обрадовался возможности вывернуться из неловкой ситуации. Однако взглянув на экран телефона, просветлевший было брательник снова помрачнел, извинился и вышел, не забыв закрыть за собой дверь. Было слышно, как он бубнит там в трубку извиняющимся и напуганным тоном. Разговор был недолгим и после него брат вернулся совсем подавленный.
Кирилл пригляделся к Сереге. Бесенок, которого он обезвредил еще в позапрошлом году, когда брательник приезжал на пасху, был на месте. Такой же маленький, такой же корыстный и такой же беззубый. Но только черноты в душе почему-то за это время не убавилось. Скорее наоборот, пятна разрослись и сгустились. Значит, кто-то извне старается.
Кирилл молча встал из-за стола, убрал в раковину стопки. Вместо них, поискав глазами, снял с полки и поставил на стол два граненых стакана. Потом также молча наполнил оба стакана до краев. Один придвинул Сереге, а второй, перекрестившись, выпил залпом сам. И взглянул на брательника.
Тот, опустил глаза, нервно сглотнул и, хоть и с натугой, но осушил свой стакан.
Минут пять прошло в полной тишине.
- Ну! — наконец произнес Кирилл, глядя исподлобья на родственника, — Теперь выкладывай все как есть.
Родственник как-то сразу же поплыл, очевидно с отвычки, и из него бурным потоком хлынули откровения.
Дела на самом деле хуже некуда. Перспективный, казалось бы, бизнес еле держится на плаву. Заработанного едва хватает на то что бы выйти в ноль, не говоря уже о каком-либо даже ничтожном росте.
- И ты понимаешь, Кирюх, все кровь пьют! Пожарникам дай, электрикам дай, налоги душат, поставщики наглеют, аренду каждые три месяца задирают безбожно, клиент и вовсе привередливые стали. Но это еще семечки. Крыша совсем озверела, чтоб им гадам пусто было! Вот что страшно. И ведь непонятно с чего, как клещами последний кислород перекрывают.
Про рэкет Кирилл знал не понаслышке. В середине девяностых пыталась одна группировка взять под свой контроль и их места. Серьезные были ребята. Настолько серьезные, что пришлось родню с соседних станиц поднимать. Аж сам есаул Селиванов подсобить согласился. Зато уж всыпали криминалу по первое число. Крепко, по-казацки. Всем гуртом. Раз и навсегда.
- Что ж ты, Серега, на бандитов-то управы сыскать не можешь?
- Бандиты? Какие бандиты, Кирюх? Ты что! Бандитов всех давно перестреляли да пересажали! С бандитами-то всегда можно было как-то решить. Сейчас, брат, всю мазу мусора держат. Да так жестко держат, что и не пискнешь! И ничего же не поделаешь, понимаешь! Они власть! Ты, я гляжу, совсем от жизни отстал. Все так же принципиально без телевизора, радио и газет живешь?
Кирилл задумчиво кивнул. Телевизора у него отродясь не было, а от радио и газет он старался сторониться, чтобы не забивать голову ненужной пакостью. Само собой и новомодные игрушки, все эти мобильники да интернеты, не жаловал. Однако сейчас его занимало другое. Ситуация у брательника была хоть и плачевная, но вроде бы совершенно житейская, заурядная, какие случаются нередко. И тем не менее Кирилл ощущал во всем этом что-то странное и простому глазу незаметное. Что-то из области его умений.
- И самое главное, — меж тем продолжал изливать душу Серега, — как будто у них свет клином на мне сошелся. Вон Залим, с которым раньше работал, тоже автослесарит на себя. Неподалеку, в этом же районе. Так они его, гастарбайтера с липовыми документами, и то не трогают. Стригут маленько раз в три месяца и все. А на меня прямо взъелись! Продохнуть не дают. Все им мало! Все недовольны, упыри! Веришь – бросил бы давно все к чертям, да назад вернулся… Да кредит, будь он неладен, ярмом на шее висит. Обложили, брат! Наглухо обложили…
Кирилл потянулся, расправив плечи и хрустнув позвонками. Несмотря на распитый литр, опьянения не было и в помине. Зато четко обозначились жажда деятельности и уверенность в своей правоте.
- Значит, говоришь, в контору мою с бумажками я только завтра смогу попасть?
- Навроде того, — настороженно ответил Серега, — а это ты к чему?
- А это я к тому, братушка, что неплохо бы прогуляться до твоих упырей.