Трехглазый С. : Гуливеры и лилипуты (История страха перед исполнительной властью).

Мы сидели на подоконнике и курили. Болтали ногами, пялились на разговаривающих друг с другом людей. Кто они такие, и что, собственно, они делали в нашей квартире, мы не знали. Все с замутненными глазами, тонкие, исхудавшие, полумертвые. Они двигались плавно и грациозно. Их язык был нам не понятен. Мы думали, что они не иначе как инопланетяне. Главным среди них, как мы вычислили, был мужчина с рыжей бородой и с прической только что вылупившегося из яйца цыпленка. Он кидал на всех презрительные взгляды и следил за обстановкой. Из головы его торчали скрывающиеся за волосами невысокие антенны. Возможно, он передавал кому-то информацию. Возможно, он был лишь неким прибором, роботом со встроенной видеокамерой. Но он был главным. Его все боялись и отводили от него взгляд. Руки его иногда искрились и за малейшее не послушание, он готов был нарушителя ударить током.

-Он мешает всем веселиться, - сказала Надька, выпустив дым и вновь глубоко затянувшись. Я посмотрел на неё, она на меня и мы решили исправить ситуацию, воспользовавшись положением великанов. Я встал, подошел к главному и наступил ему на голову. Тот что-то взвизгнул, попытался ударить меня током и превратился в лепешку. Я убрал ногу и обнаружил под ступней лишь крохотное алое пятнышко. Люди ахнули, одна девушка потеряла сознание и упала на диван. Минута молчания окутала комнату. Потом вылетела через форточку, и веселье возобновилось, стало более искренним, лишившись оков преследования. Надька улыбнулась и, чиркнув спичкой, поднесла ее к трубке. Вещество никак не хотело гореть.

Как только главный был уничтожен, треть находившихся в комнате людей закатала рукава и, достав из карманов одноразовые шприцы, шмякнулась зеленым раствором. Их глаза на миг прояснились, потом покраснели, потом высохли. Они упали на диван и заснули крепким здоровым сном. Остальные либо кинули на кишку, либо покурили, либо как-то иначе нашли выход из сложившегося положения. Адекватным не остался никто. Абсолютно все исказили реальность и нырнули в волны эйфории, спида, радости и позитива. Многие уставились в стены, многие словно мишки Гамми, напившееся своего варева, стали прыгать как сумасшедшие под невыносимо быструю музыку, многие потерялись в бесконечном холодном космосе. В комнате воцарилась обстановка безумности, сумасшествия и детской неоднозначности.

Неожиданно послышался стук в дверь. Настойчивый и требовательный. Надька замерла с очередной зажженной спичкой. Ее сердце забилось настолько сильно, что левая грудь ее стала болтаться, раскачивая подоконник и создавая упругие распространяющиеся по воздуху волны.

-Это менты, - сказала она. Я посмотрел на неё, ее белое лицо вселило в меня ужас.

-Надо избавиться от палева, - предложил я ей, и она протянула мне трубку. В дверь снова постучали.

-Надо избавиться от всех людей, - взяв трубку и сделав из нее последнюю затяжку, сказал я ей. Она посмотрела на людей, на их счастливые, довольные лица и согласилась. – Будут новые и еще намного интереснее этих, - прошептала она.

Под барабанящие стуки мы стали собирать их в полиэтиленовые пакеты. Некоторые сопротивлялись, некоторые, казалось, впервые увидевшие великанов, каменели на месте и превращались в теплые мягкие игрушки. Мне стало их жалко. Ведь в них, так же как и в нас текла жизнь, и она не зависела оттого, откуда они появились и кто их Бог-создатель. Они являлись чужеродным разумом, они употребляли свои непонятные Землянам наркотики, но все же они были людьми, пусть и не воспринимаемые настоящим обществом как существующие, но все же они ими были. Мы с Надькой их слышали, видели и чувствовали. Набрав полные пакеты, мы бежали в туалет и смывали их в унитазе. Многие пытались вырваться, многие хотели спастись, но, сжав свои сердца, мы были жестоки. Ни одному не удалось спастись. Всех утопили. Входная дверь под оглушительные стуки готова была разлететься на щепки. Я подошел к ней и дотронулся до собачки.

-Подожди, я не накрашена, - прокричала Надька, - отсутствие на лице химии признак наркомании, нас сразу вычислят. Она взяла тени, помаду и разукрасила свое лицо, превратив его во что-то омерзительное и холодное. Я осмотрел себя и заметил, что на ногах моих отсутствуют носки. - Отсутствие носков тоже признак наркомании, - закричал я и побежал в комнату надевать носки. Перевернул весь ящик, но ни одного там не нашел. Все в стиральной машинке. Побежал в ванную, достал невыносимо вонючие, надел их. Надька зажмурила нос. Отсутствие носков - признак наркомании, - сказал я ей. Она молча согласилась. Мы подошли к двери, в нее кто-то рвался, бешеные стуки пробивали нам мозги. Мы посмотрели друг на друга. Все ли в порядке?

-От нас не пахнет алкоголем, - сказала Надька, - отсутствие запаха алкоголя - признак наркомании. Алкоголя у нас не было, мы посмотрели друг на друга и поняли, что крупно влипли, что нас сейчас скрутят, закатают, будто рыбу в консервную банку. Холодными руками дотронулся я до собачки, она запотела, я медленно его отодвинул. Дверь распахнулась. На пороге стояли два милиционера.

-Почему так долго не открывали? - спросил один из них. Второй ударил меня резиновой дубинкой, и я загнулся. Надька замерла от страха и не смогла ничего придумать.

-Я вас спрашиваю, - вновь спросил один из них, а второй вновь ударил меня дубинкой. Из носа моего хлынула кровь.

- Сношались, - еле слышно вымолвила Надька.

-Сношались? – у милиционеров глаза на лоб вылезли, - при нем? Вы совсем, что ли сумасшедшие?

Надька, ничего не поняв, закрыла глаза и стала читать про себя какой-то стишок. Я решил, что меня прет, и я крайне не адекватен. Что-то непонятное было в сложившейся ситуации. Непонимание ситуации – признак наркомании.

-Тузик, - прокричал один из милиционеров, - двигай своими булками, занимайся делом.

Из угла вышел старый толстый пес, в пасти он держал намазанную кетчупом сосиску. Переваливаясь, будто беременная женщина, он перешагнул порог и направился на кухню. Милиционеры за ним, я за ними. Надька осталась стоять с закрытыми глазами. Подойдя к занавеске, Тузик начал лаять. Милиционеры вынули по пистолету и, нацелившись, медленно ее отодвинули. За ней стоял маньяк Чикатило, в руках он держал маленького человечка. Чикатило за занавеской – признак наркомании.

-Еще один шаг и я его задушу, - прокричал Чикатило, и глаза его сверкнули. Милиционеры выстрелили ему в голову и он, улыбнувшись, задушил из последних сил человечка и упал на пол.

-Ты этого не видел, - сказал мне один из милиционеров, - это твои глюки, и разбирайся с ними сам. Он положил мне в руки задушенного человечка, схватил тонкого интеллигентного вида Чикатило себе подмышку и ушел, с силой хлопнув дверью. Второй, собрав с пола гильзы, подтерев оставленные ими следы, еще раз стукнул меня дубинкой и, насвистывая Бригаду, вышел следом. Тузик развалился на нашем кресле. Поздно вечером мы выбросили его из окна седьмого этажа.

2004г. Сергей Трехглазый.