Илья ХУ4 : 1 :

Понимаю теперь почему вспоминать сложно. Потому что натура человеческая, какой бы ни была сожженой и прожженной, отторгает таки гадость и темноту сама собою. Это защитный механизм, основанный, видимо, на фантомных болях, преследующих теперь, после ампутации частиц души, препятствует он, не дает вернуться в «тот» мир из этого, хотя и не менее, а более даже мерзкого, чем был «тот», в котором горел еще, потому яркого и вроде бы светлого.

Куче пепла милее огонь, чем стужа.

Настоящий друг — ближе брата родного, точно говорю. Эти двое были друзьями, в том смысле, насколько полно это можно чувствовать на уровне души, настолько же и невозможно обьяснить в полной мере, что же есть во истину — друг настоящий. Леха и Яна. Но для меня и он и она друзьями были...
Между ними-то существовало нечто большее, конечно не возьмусь утверждать точно что любовь, впрочем со стороны Лехи, да, она. Леха любил и сейчас любит Яну.

Оба они из той породы людей настоящих, найдя и «угадав», которых, на взаимной основе, можно так же вкусно молчать весь день, когда разговоры — лишнее, как и говорить, трепаться обо всем на свете, без опасений застыдиться, будучи друг другом в пух и прах раскритикованным.

Друг всегда прав, даже если не прав для остального мира, если утонул в омуте грехов, с головой погрузился в болото, для меня другом все-равно останется.

Внатуре наверное я «верный и злой как доберман-пинчер», говаривала подруга та самая, Яна, высмеивая мой, по-дурацки прямолинейный характер и устои из позапрошлого, как минимум, века, завуалированные, конечно, для враждебной среды остального мира, но такие явные для людей близких.
Мог бы я даже в любой момент, хотя для меня это и не важно, и не принципиально, трахнуть ее, но не было даже желания, не потому что страшная или еще там что, наоборот скорее, хороша дикой и мягкой, кошачьей красотой, но не было ничего между нами, ибо — друзей не ебут.

Но, как в реальной жизни не бывает хэппи эндов, так и в этой печальной истории больше дегтя, чем меда. Янка предала меня. Ничто не предвещало этого, как удар ножом в спину из под тишка. Из-за угла. Откуда не ждешь, не смеешь ждать, поэтому особенно уничтожающе больно, а в моем случае еще и взрывоопасно, атомно-катастрофически. Сдала Яна меня в мусарню. Не только меня, многие пострадали в том замесе, без пизды жестком замесе. Как конкретно это получилось, во всех деталях рассказывать не стану, здесь важен сам факт — предательство и так-то грех из смертных, а когда близкий предает, то смерть, по скромному мнению моему, должна быть ужасной. Мучительной и долгой. А еще лучше долгая бескайфовая жизнь, с уткой под кроватью и боязнью посмотреть в зеркало на свою судьбу искореженную.

...

- Привет, Илюх, я приеду щас к вам, помощь нужна, очень, поможешь, а? К кому как не к тебе?

- Конечно, Ян, бля, о чем речь! Адрес пиши… Через сколько будешь? Да, вдвоем мы с Сашкой.

С Сашкой вдвоем мы гасились на съемной хавере в Ясенево. Сашка Рыба второй год уж был в розыске, за несколько разбоев и, вроде, жмура. Неважно. Он был против — «Нахуй ты эту шмару сюда тянешь, братан, ебать, чуйка говняная… »
«Рыба, этож подруга моя — Яна, наша подруга, Лехи, наша, Сань, бля, ты чё, а?»

...

Рыба открыл дверь.
В хату посыпались кожаные куртки.

- На пол!!! На пол, бля!

...

Дня три нас убивали в ровд, потом еще куда-то уперли. Там тромбовали как ишаков собственных. Потом Рыба грузанулся. Его закрыли.
Меня нагнали, чудом, потому что Рыба грузанулся...

Через месяц Рыба закусил боты на Бутырке. Говорят сердечная недостаточность.

Яну сначала, по-горячке, думал просто убить, но нет, по нескольким причинам, речь о которых пойдет ниже, впрочем, все по порядку...

… метался по городу, искал ее, очень, но найти не мог, заодно искал куда потом деть ее. И какие-то армяне-мясники из Подольска, выпускавшие контрофактную мясопродукцию даже предлагали, узнав о судьбе Санька Рыбы, сделать фирменный паштет «Яночка» из ее жмура. Надо было только обрить да ногти повыдергивать, все остальное «натуральные добавки».

Леха, тоже как будто не знал где его любовь до гроба, то что «до гроба» он понимал, конечно, ибо ежелии узнаю что Лешенька скрывает Яночку — пиздец обоим.
Фляга свистела конкретно у меня.
Предала тварь.
Пре-да-ла.
Не мог ни о чем думать. Но время лечит, пусть не начисто, но все же — время тот еще доктор...

Год прошел, о Янке ни слуху не духу. И Лешка молчал. Как партизан, чтож понимаю — любовь.

Узнал я и подробности, как предала нас подруга.
Подсела, оказывается, на ешки, кокос, поначалу, потом, в процессе трипов, на отходняках — на трамал.
Барыгу ее — волосатого абапла, который еще и поебывал нашу Янку. Подругу нашу, за наркоту, за дозняк пялил. Приняли гуся этого легавые, короче, два два восемь. Яна, доброе сердце, взялась выручать его. Взамен диллера и ебаря своего сдала меня и Рыбу.
Проза, еби ее мать, жизни.

Лехе я приколол тему с Яной и барыгой, конечно — мы ж друзья. Да и знал уже, на уровне шестого чувства, что общаются они, лав стори же.
А я?
Я как?
Но время.
Взрыв атомный прошел и вместо чувств — пустыня, сгорело все, испарилось.

И решил я ей устроить то же самое, что и она мне, хотя это и против всего уклада моей жизни и если кто из тех, кто рядом сейчас узнает, об этом зехере, будет много разговоров неприятных.
Да, договорился со знакомыми операми чтоб ее приняли, с наркотой и помурыжили в отделе, прочухала дабы, правда, чтобы не сажали, но она то об этом конечно не знала...

Выполнять тему мы стали с бойфрендом ее, и моим другом Лешкой, в свою очередь разочарованным ее поведением — историей этой еще, за еблю с драгдилером волосатым, которого, кстати поймал, и Лехе — другу предъявил. Волосатый — не будь дурак, в землегорск не хотел, все, как на духу нам с Лешей поведал, под градом тумаков, зато честно...

… Леха и в правду любил. Попросил дать слово, что не убью.
Дал.
Мы встретились.

«Яна, что с тобой?» — Хотелось придушить сучку.

«Яна, мы ж друзья...» —
Схватить за ноги и ебашить головой об пол.
Но я слово дал. Другу.

Дальше были слезы, нелепые оправданья и детский лепет про жизнь «такую», извинения на коленях.
Но я заставил ее поверить что простил. Мы опять гуляли вместе втроем. Ходили на шашлыки.
Только двое из нас уже знали, что будет с третьей. В качестве шуточного наказания Яна стригла ногти мне на ногах..

И… да. Потом ее приняли с дурью, через три дня отпустили.

С Лешей у них даже любовь кончилась, на время, потому как, когда ее увозили, мы с ним сидели на скамеечке в парке, улыбались и махали ручкой. Сейчас вместе живут опять. Жениться не собираются. Детей «не планируют». Когда звоню им с тюрьмы Яна всегда привет передает...

… из отдела ее опять же я сам и встречал. Посадил в машину, сунул разок в рыло:
«Ну, чо, Янка один-один?»

Гадость.
Лучше б пришил на хуй...