Варвара Уризченко : Широко открытыми глазами

ШИРОКО ОТКРЫТЫМИ ГЛАЗАМИ …

Старая Англия очень уютна
Как теплое одеяло с малиновым чаем во время простуды
Хочется провалиться туда
Ненадолго
Как девочке Алисе в кроличий лаз
А то и пожить
Не среди пролетариев с фабрик
Или девонских шахтеров
А младшим любимым ребенком в уютном богатом доме

Но мало кто знает
Что в ту эпоху
У этих людей был
Такой обычай
Делать с покойников фото на память
Не в гробу со сложенными руками
И даже не на смертном одре
А с книжкой на стуле в любимом платье
С любимой собачкой в холодных руках
Или в кресле на фоне свечей
С широко открытыми глазами
Такой альбом был в каждом семействе
И почтенные тетушки – старые девы
Хранили и передавали его из года в год
Рассматривая за чаем с маффинами
Фото дорогих незабвенных

А поскольку чаще всего умирали дети
Больше всего было детских фото
В пеленках, в чепце, с любимой игрушкой
В кресле
На стульчике
На
Лошадке
У безутешных родителей на руках
С викторианской стойкостью изображавших улыбку
Глядя в уже нестрашный объектив
Широко открытыми глазами

Теперь это всё – большой альбом
Викторианская Книга Мертвых

Две сестры-близняшки отроковицы
Мертвую обнимает живая
Юная дева склонившаяся над книгой
Годовалый карапуз как живой
С селедочным блеском круглых глазенок
Странная девочка без шеи
Две старые девы-суфражистки на крыльце усадьбы
Держат под локоть свою боевую подругу
Чтоб не упала
Глядя в камеру
Широко открытыми глазами

Нам сегодня этот сентиментальный обычай
Кажется почему-то более жутким, чем поедание
Трупов врага в зажаренном виде
Некоторых африканских племен
И кто объяснит, почему эти фото
Страшнее, чем фото испанских детей, убитых бомбежкой
Или фото смертников Бухенвальда
Или прочие хроники прошлого века
Те вызывают боль, отвращение, гнев и ужас
А эти – страх, только страх
Наверное, потому что нет ничего страшнее,
Чем мертвое, притворяющееся живым
С широко открытыми глазами

Впрочем, теперь не все ли равно
Все они умерли.
И те, кто были живы
И викторианский папа с мертвой дочерью на руках
И фотограф в похоронном бюро
И две боевые подруги
А это – всего лишь обычай одного из племен
Населяющих эту землю
В одно из времен не самых страшных
Бывали времена и похуже

И ещё понятно, что индейцы племени майя
Или эскимосы, питающиеся солониной
Нам ближе и понятней, чем эти англичане позапрошлого века,
Носившие галстуки и пиджаки, пользовавшиеся железной дорогой
Может быть, они были мудрее нас?

Но мне после этих фото
Не хочется перечитывать Винни-Пуха
И стать Алисой, вернувшейся из страны чудес
В свой уютный викторианский домик
К любящим родителям, брату и сестрам
И чудаковатому педагогу, не подозревающему, что он – латентный Гумберт,
Написавшем о ней странную сказку
Вот они, сидят на траве перед домом – воспитатель и дети (одна из них, маленькая Эдит, умрет очень скоро)
Глядя на фотографа под черным покрывалом
Широко открытыми глазами