ITAN KLYAYN : Владимирский централ.

1988год. Подходила к концу третья неделя моего добровольно-принудительного заточения в психоневрологическом диспансере, именуемом в народе дурдомом. На медкомиссии в военкомате я сообщил врачам, что бухаю с 10 лет, причем могу пить любые спиртосодержащие жидкости и на глазах изумленной публики вылакал из горлА огуречный лосьон. Поставив опустошенный флакон на заваленный нашими медицинскими карточками стол, я стал дожидаться вердикта врачей. Главврач, понюхав пузырек, в котором естественно были остатки воды, перемешанные с небольшим количеством лосьона, отправил меня на обследование в вышеупомянутое заведение. Никаких патологических изменений в моем молодом организме не нашли, но и не выпускали из лечебницы, продолжая выкачивать из меня всевозможные жидкости, на предмет поиска в них остатков парфюмерии. Были прочитаны все найденные на этаже книги и газеты, и отодраны две молоденькие медсестрички, у которых была последняя неделя практики. Девушки уехали по домам, и делать было совершенно нечего. Со мной в палате лежал такой же косарь как я, но Марк Шихмайстер был единственным отпрыском в семье потомственных врачей, которые не могли смириться с мыслью, что их еврейское чадо будет первый год умирать на полах под храп и пердеж ста лысых гоев, а второй год пропивать остатки мозга в каптерке. Пейсатый папа пророчил сынку карьеру врача, но Марк рос редкостным распиздяем и благополучно просрал экзамены в мединститут. Папа подсуетился, и сына спрятали от армии в дурку. Дурдом располагался недалеко от старого кладбища, куда Марк и предложил прогуляться. Вообще в этой части города, где расположились крупнейшие промышленные предприятия, была аномальная зона. Помимо нашего дурдома, кладбища и заводов, там находились бок обок онкологический и кожно-венерологический диспансеры. Тут же соседствовали роддом, глазная и терапевтические лечебницы, городской кардиоцентр, несколько ведомственных больниц и поликлиник, молокозавод, Высшая школа милиции. На самом видном месте расположился печально известный и воспетый Михаилом Кругом «Владимирский централ». Наш путь как раз и лежал в сторону тюрьмы, которая была ограждена от кладбища кирпичным четырехметровым забором, поверх которого располагалось несколько рядов колючей проволоки. Побродив с полчаса промеж могилок, мы уже собрались отправиться на обед, как услышав свистящий звук, увидели воткнувшуюся у наших ног стрелу. Неизвестный Робин Гуд выпустил стрелу со стороны централа с привязанной запиской, в которой нам предложили заняться перебросом запрещенных товаров за половину высылаемых денег. Если мы согласны, то следовало махнуть рукой в сторону забора. Времени у нас было много, а вот мозгов не очень и мы согласились. Марк взмахнул рукой и тут же рядом с нами воткнулась вторая стрела, на ней была примотана ещё одна записка с пятидесяти рублевой купюрой, по записке нам следовало потратить половину денег на покупку чая, шприцов, димедрола, ну а отставшие 25рублей освоить на свое усмотрение. На следующий день затарившись на четвертак чаем, мы двинули к тюремному забору. Как только мы оказались в поле зрения сидельцев, около нас приземлилась стрела, к которой был привязана записка, женский чулок и резинка, растянувшаяся от могил до окон тюремного блока. В инструкции к применению всего присланного было сказано, наполнить чулок чаем, плотно замотать его веревкой и крепко держа за резинку, плавно отпускать груз. Скорость исчезнувшего чулка с чаем была космической, вероятно помимо арбалета, находчивыми узниками был сконструирован какой-то возвратный механизм, наши же руки были стерты в кровь веревками, но ради полученных на халяву денег, можно было и потерпеть. Тем же вечером они были пропиты примерно с той же скоростью, с которой исчез чай в тюремных стенах, в наших палатах лежало много алкоголиков, которых государство тщетно пыталось направить на путь истинный.

Через пару дней я с Марком вновь отправился на кладбище, где наша неспешная прогулка была опять прервана прилетевшей стрелой, где помимо малявы, было примотано нитками уже триста рублей. В тексте нам настойчиво предложили кроме чая, добыть шприцы и что-нибудь наркосодержащее. Марк пообещал перетереть с нашим медперсоналом. Чай был куплен, стеклянные шприцы и несколько упаковок со снотворным и успокоительным, как и обещал, надыбал мой еврейский подельник. На погосте промеж могилок, мы все принесенное запаковали в прилетевший из-за забора чулок, размер которого после наполнения соответствовал ноге здоровенной бабищи. После сигнального свиста, мы начали переброс, одновременно удерживать и переправлять такой груз было тяжело, и когда эта бабья ляжка пролетала над забором, она зацепилась за колючку. Раздался щелчок, резкая вспышка и содержимое чулка новогодним фейерверком разлетелось по обе стороны забора, вероятно проволока находилась под напряжением. Мы с Марком молниеносно испарились с кладбища в наш родной дурдом, где пару ночей пропивали полученные рублики.Пропито было не все и мы решили на оставшиеся деньги купить хотя бы чаю, ведь в произошедшем была и наша вина.

Опять засыпав в чулок чай, мы уже собрались делать переброс, как вдруг раздался лай собак. Марк, бросив и чулок и меня, сделал ноги. Я же включив тупого тормоза, не нашел ни чего лучшего, как забраться на самый высокий могильный крест, который тут же окружили несколько овчарок. Через несколько минут к моему постаменту подбежали и автоматчики, которые и сняли меня с креста, препроводив под конвоем в дежурку, где меня полностью обшмонали. Потом заставив раздеться до гола, заглянули во все интересующие их отверстия и не найдя ничего интересного, начали допрос. Предавшего меня Иудушку, я сдал без зазрения совести, а более помочь следствию я ни чем не мог, так как ни чего не знал. На прощание мне показали увлекательный черно-белый фильм со мной и Марком в главной роли, где был заснят и наш тюремный фейерверк, и сегодняшнее приключение с последующим бегством Марка и пленением меня. Уже тогда и над периметром и промзоной велось видеонаблюдение, которое передавалось на установленные в дежурной части мониторы.

Так 25лет назад я в первый и в последний раз оказался по ту сторону забора, а через год меня все равно забрали в Советскую Армию, не помогли ни шоу с питьем лосьона, ни последующее лежание в дурдоме.
С Уважением Итан Кляйн.