Шева : Благими намерениями...

Этого дня Тусанин в душе побаивался.
Сегодня к ним должны были прийти гости. По случаю дня рождения жены.
Вообще-то на самом-то деле день рождения они уже отпраздновали. В прошедший вторник. В семейном кругу.
Но сегодня должна была состояться, как он говорил, фанфаронистая часть. Гостей ожидалось всего три человека. Со стороны жены – лепшая подруга еще с давних времен поиска женихов Марина и ее муж Олег. Со стороны Тусанина – закадычный друг со студенческих времен Мишка.
И все было бы хорошо, если бы не одно но.
Тусанин был в завязке. Уже почти месяц. Держался как партизан на допросе.
То есть – с трудом.
Поэтому и на работу даже пошел – это в субботу-то! И жене сказал – начинайте без меня! И пришел с работы, наверное, через час, а то и полтора, как сели за стол.
Но когда он разделся в прихожей и вошел на кухню, где решили расположиться ввиду малочисленности гостей, все радостно оживились и зашумели — хозяин пришел!
Жена с подругой открыли уже вторую бутылку шампанского. Олег, явно пораженный в правах на распитие алкогольных напитков своей супругой, интеллигентно пригубливал коньячок. Мишка честно одолел полбутылки водки.

Тусанин, на правах хозяина, всем налил. Того же, что кто пил.
Себе налил соку. Виноградного.
На мгновение все затихли.
- Ты чего это? – озвучил всеобщее недоумение Мишка.
- Да вот…не пью уже! – осторожно ответил Тусанин. Как в омут бросился.
- Ай, молодец! Игорек и здесь нас «сделал»! – разрядила обстановку Марина.
- Уважаю! – скупо поддержал Олег.
- Ну, ты даешь! – без энтузиазма, как-то по крамаровски прокомментировал Мишка.
- За такой поступок давайте и выпьем! – восхищенно предложила Марина.
- За это — стоит! – осторожно поддержал ее супруг.
- Ну, не знаю, не знаю. Меня терзают смутные сомненья — обозначил свое особое мнение Мишка. Но тоже выпил.
…Когда жена толкнула Тусанина коленом, он понял – надо наливать опять..
- Хочу продолжить предыдущий тост! – сказал Олег, косясь на жену, — За силу духа!
- И волю к победе! – с издевкой добавил Мишка.
…Через пять минут Тусанину опять пришлось наполнить рюмки и бокалы.
- Силен ты, брат! Не ожидал! Уважаю! – с затаенной грустью произнес свой тост Мишка. И наклонившись к уху Тусанина, негромко добавил – Но помни, как в том фильме – Никогда не говори никогда!
Тусанин кисло улыбнулся – Помню, помню!
И выпил свой бокал с соком до дна.

…На кухне стоял громкий гомон.
Потому что говорили все и одновременно.
- А дед и в восемьдесят лет не садился за стол, пока бабка гранчак самогонки не нальет!
- Он, конечно, был уникальный в этом плане хлопец! Снимали мы с ним как-то квартиру возле жэдэ вокзала…
- Вот я ей и говорю…
- А потом еще дрова колол!
- И вот приводит он один раз молдаванку…
- Потому что все грехи наши…
- И всегда еще и приговаривал – Да разве немец или француз так бы смог?
- А бабка, хозяйка наша, строго так и говорит – Мы же договаривались девок не водить!
- Потому что не зря это все…
- Вон, мы в Германии в сауне были – так у них там датчик стоит — не выше пятидесяти градусов! Да разве это температура?
- А Серега ей отвечает — Так это же сестра моя…
- А я ей и говорю – вот увидишь…
- Так мы на датчик мокрое полотенце набросили, и как дали жару!
- Бабка у нее что-то спрашивает…
- Вот и я говорю — все там будем…

- Пойду, покурю! – бросил Тусанин компании и пошел на лестничную площадку.
Побыть одному.
Да и когда не видишь – оно как-то легче…

…Когда вернулся, ему показалось, что его отсутствия особо никто и не заметил.
Ибо стол продолжал жить своей, отдельной от него жизнью.
- А дед и в восемьдесят пять лет не садился за стол, пока бабка гранчак самогонки не нальет!
- Он, конечно, мачо был еще тот! Снимали мы с ним как-то квартиру на Лесном массиве…
- Вот я ей и говорю — а ты бы в церковь сходила…
- А потом еще шел косить!
- И вот приводит он один раз болгарку…
- Потому что все грехи наши…
- И всегда еще и приговаривал – Да разве какой-никакой фриц так бы смог?
- А бабка, хозяйка наша, ему строго так и говорит – Ты кого это привел?!
- Потому что не зря это все кем-то придумано…
- Вон, мы в Германии в сауне были – так у них там датчик стоит – не выше шестидесяти градусов! Да разве это температура?
- А Серега ей отвечает — Так это же сестра моя…Двоюродная, по матери!
- А я ей и говорю – вот увидишь, Бог накажет тебя еще за это…
- Так мы на датчик мокрое полотенце набросили, и как дали жару! Немцы потом, правда, прибежали…
- Бабка у нее что-то спрашивает, а та по-русски…
- Вот и я говорю — все там будем…

…Тусанин наклонился к жене — Я в магазин выйду. Еще бутылку водки надо взять. Мишка, вон, свою уже приканчивает. Да и соку мне. Сушит что-то…
- Сходи, сходи! — не оборачиваясь, увлеченная разговором с Мариной, бросила жена.

…Когда Тусанин возвратился, голоса с кухни ударили по ушам уже на пороге.
- А дед и в девяносто лет не садился за стол, пока бабка гранчак самогонки не нальет!
- Он, конечно, был прямо жиголо какой-то! Снимали мы с ним как-то квартиру возле Ботанического сада…
- Вот я ей и говорю — а ты бы в церковь сходила, помолилась…
- А потом еще шел картошку копать!
- И вот приводит он один раз югославку…
- Потому что все грехи наши…
- И всегда еще и приговаривал – Да разве немчура так бы смогла?
- А бабка, хозяйка наша, строго так и спрашивает – Ты что это, охальник! Девок водить?!
- Потому что не зря это все кем-то придумано, умнейшие ведь люди были, что Библию писали…
- Вон, мы в Германии в сауне были – так у них там датчик стоит – не выше семидесяти градусов! Да разве это температура?
- А Серега ей отвечает — Так это же сестра моя…Троюродная, по отцу!
- А я ей и говорю – вот увидишь, Бог накажет тебя еще за это, неизвестно, чем и когда выльется…
- Так мы на датчик мокрое полотенце набросили, и как дали жару! Немцы потом, правда, прибежали – что, мол, у вас случилось, что пар аж в коридор прет!
- Бабка у нее что-то спрашивает, а та по-русски – ни бе, ни ме, ни кукареку…
- Вот и я говорю — все там будем…

Тусанин вдруг подумал — странно, уже ж в немаленьком возрасте, а вспоминают только молодость. Будто о средних годах и вспомнить нечего.
Блядь, а на что же жизнь тогда ушла?!
Потом жена с Мариной пошли смотреть шмотки и Олег с Мишкой по-быстрому бахнули три раза по полной потом жена с Мариной вернулись поскольку шампанское кончилось стали пить Марина коньяк Олегу высочайшим соизволением было позволено пить тоже коньяк но по двадцать грамм Мишка начал вторую бутылку водки потом частота тостов увеличилась потом Тусанин еще раз сходил в магазин потом они полировались сухим…
А Тусанин — соком, который в него, правда, уже не лез.

…Когда в десятом часу вечера гостей проводили, а точнее — выпроводили, Тусанин устало присел за кухонный стол.
И непонятно кому сказал — Наконец-то…
Про себя подумал – Бля…С трех часов сидели! Пиздец какой-то!
Взгляд остановился на недопитом им бокале с соком.
Затем на недопитой Мишкой второй бутылке водки.
Тусанин медленно, будто смакуя последний раз в жизни, допил сок, а затем быстро налил в тот же бокал на две трети водки и жахнул. Одним глотком.
Закусил долькой апельсина.
Получшело.
А хули — жизнь человеку дается только один раз!
Затем налил второй раз. Когда ставил бокал на стол, кому-то невидимому возразил – А нехуй!
Закусил маслиной. Задумался.
Под третью рюмку-бокал отлично пошел ядреный кисло-соленый краснобокий помидор. Хоть малехо и лопнувший, но от того будто еще более вкусный.
От удовольствия Тусанин аж крякнул.
Но затем вдруг помрачнел, и непонятно для кого озадаченно произнес, — Вот же ж, черт! Точно говорят, что благими намерениями…Хотя…Вон, говорила же Марина – все там будем! Ну и что? Семь бед – один ответ!
Замолчал.
И подвел черту — А вот если птице отрезать крылья!