Эрнесто де ла Серна (борец за все) : Исповедь.

Обрывки дневного света с трудом пробиваются сквозь тройную решетку узкого окна под самым потолком. Мне хватает этого света. Там, на площади слышны голоса людей, собирающихся поглазеть на казнь страшного преступника. Я никогда не пойму этих несчастных, находящих радость в созерцании людских мук. Некоторые умудряются приводить с собой малолетних детей! Я десять лет провел на войне, заставил себя не боятся смерти и научился ненавидеть тех, кто в чужой гибели видит радость. Впрочем, не стоит думать о них! У меня остается совсем немного времени, скоро мой палач позабавит пришедших ожидаемым представлением, а меня освободит от бремени этого мира. А дальше, я хочу верить, что снова увижу тебя. Я молюсь, чтобы мне была дарована такая милость.
Я помню нашу первую встречу и эту сцену могу описать в мелочах. Это было в Шиноне. Ты, в плохо подогнанной одежде горожанина, стояла посреди надменной толпы дворян, не скрывающих своего насмешливого отношения к простой крестьянке, посмевшей обратиться к дофину. Меня поразило спокойствие, с которым ты смотрела на этих шутов. Я, тогда, не верил в тебя но проникся уважением. Ты сразу сказала, что на троне сидит другой и оглядевшись узнала Карла, затравленно выглядывающего из-за спин придворных. Ты что-то говорила ему наедине и он, постепенно, распрямлялся, перестал сутулиться, в его голосе зазвучала уверенность, он жестом подозвал меня… С того момента моя судьба оказалась навсегда связана с твоей.
Мы отправились в осажденный Орлеан. Новость шла впереди нас. Встречные с восторгом смотрели на женщину в доспехах, они уже знали, что это летит Посланница, которой назначено обратить англичан в бегство. Ты была удивительно хороша в своих белых латах. Я смотрел на развевающийся на ветру штандарт, дарованный дофином Карлом и во мне крепла уверенность в наших силах, я начал верить в победу. А, в самом Орлеане, мы уже с трудом пробирались сквозь толпу горожан вышедших поприветствовать тебя. Кто-то подходил за благословением...
Начались тяжелые будни. Ты приводила штаб в исступление своей неуемной жаждой действия. На советах ты делала замечания и предложения говорившие об абсолютном не знании военной науки. Но стоило нам действовать по твоим указаниям, как мы достигали успеха! Дальше свершилось первое чудо. Их было множество затем, но после этого происшествия я уверовал в твои голоса. Это случилось сразу после взятия Ла Турели. Англичане и проклятые бургундцы стремились вернуть утраченное. Мы стояли в поле, изготовившись к бою, стена против стены. И мы и они были решительно настроены на сражение. Мы уже верили в нашу окончательную победу, а они еще не догадывались о своем поражении. Было очень тихо, только, где-то в вышине, пел жаворонок и изредка всхрапывали лошади. Вдруг, ты пришпорила своего коня и устремилась в сторону врага! Безрассудство! Ты обратилась к англичанам с простой речью, призывая их мирно уйти! Такой наивный поступок!.. Мне было неловко за тебя, я не хотел, чтобы над тобой насмехались… Но, вдруг, в рядах противника обозначилось какое-то движение и солдаты стали отходить. Сначала это были единицы, затем десятки, а потом, все войско развернулось и медленно пошло прочь по сухой желтой траве! Только офицеры метались по полю, тщетно пытаясь вернуть отступающих. Мы ликовали и не верили своим глазам. Я был потрясен твоим мужеством! Но ты продолжала поражать меня. Следующим откровением было твое ранение под стенами одной из крепостей, что мы брали так стремительно. Английский лучник был удачлив и рана была опасной, мы принесли тебя в палатку молясь за спасение, но уже не надеясь снова сражаться рядом с Девой. Лекаря все не было, его искали там на поле среди раненых и умирающих. Но ты, придя в себя, открыла глаза, сама схватилась за древко и резким движением выдернула стрелу! Все только выдохнули и бросились останавливать кровь. Ты сама вынула стрелу, ни проронив ни звука!.. Я видел, раньше, как закаленные воины выли волками при такой процедуре и их приходилось удерживать силой. А тут — юная девушка сама, молча, извлекает стрелу! Глядя на окровавленный наконечник, я поклялся, что отныне и вечно буду служить тебе, последую за тобой на любом твоем пути. Ты стала моей прекрасной дамой, которой должно служить не приближаясь… Я нарушил клятву, я предал тебя, Жанна!
Ты попала в плен. Надо было действовать. Я был уверен, что мы вытащим тебя. В конце концов это ты короновала Карла и ему всей казны не жаль для твоего спасения! Но, как глупо надеяться на других. Иллюзия всегда обернется кошмаром. Начались какие-то странные переговоры, ведомые самыми случайными людьми. Было потеряно время. Мы собрали деньги на твой выкуп и передали их переговорщикам — деньги пропали. Собралось войско добровольцев, чтобы идти на Руан — приближенные Карла решили подписать мир с Англией! Чего я ждал? На что я надеялся?! Ведь, сразу, надо было понять, что переломив ход войны, ты стала не нужна. Никому, кроме меня. И это я, сам, должен был броситься в Руан, разломать стены башни и спасти тебя.
Я добрался до Руана 30 мая. Страшный день твоей славы, вершина твоего земного пути, Мученица. А, дальше… я, просто, стоял там, в толпе зевак… Я видел как тебя вели на эшафот. Лица не было видно, скрывал тот позорный колпак, но по по походке, по тому как уверенно и мужественно ты поднялась к столбу я понял, что это наша Жанна, та, что вдохновила нас, заставила поверить в себя, в свою страну и после стольких поражений, повела к великим и славным победам. У меня был меч и два кинжала. Я знал, что должен был кинуться к тебе, сквозь оцепление, знал, что свершилось бы очередное чудо и ты спасена. Мне надо было сделать первый шаг. Мне стало страшно! Да, я Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, маршал Франции испугался и не смог двинуться с места… Теперь, я проклинаю себя за эту слабость, здесь не может быть оправдания! Я, множество раз рисковавший жизнью из-за каких-то безделиц, струсил в самый важный момент! Быть может я явился в этот мир ради того, чтобы, однажды, исполнить наш долг перед Посланницей!.. Это было предательство, очередное предательство с нашей стороны!.. Предатель не может быть оправдан!
Потом был мой последний разговор с Карлом, человеком, которому я верно служил и кого так долго считал другом. Я смотрел ему в глаза и видел в них вину. Он прекрасно понимал на что обрек тебя, Жанна, а еще он знал, что без тебя так бы и остался «буржским князьком». Эти глаза мне виделись позже, на драпировке за спинами моих судей.
Война закончилась. Мы довели твое дело до конца. Смыслом моего дальнейшего существования, теперь, было прославление твоего имени. Я поставил мистерию об обороне Орлеана. Двадцать тысяч строф! Семь действий! В центре — ты, Дева! На мистерию ушла львиная доля моего состояния. С каким наслаждением я расходовал это проклятое золото, ради которого Филипп Добрый передал тебя в руки врагов.
Мир людей все меньше интересовал меня. Я вернулся домой, заперся в своем замке и вернулся к юношескому увлечению. Алхимия. Великая наука, дающая ответы на все вопросы о свойствах нашего мира, дарующая своим верным могучие знания и власть. А каких высот достигнет посвященный, создавший философский камень! Я собрал вокруг себя новую армию, армию ученых. Тут встречались подлинные гении и неподдельные шарлатаны. Одни толкали мой поиск на сто шагов вперед, другие, попросту, обворовывали меня. Время текло незаметно. Я был все ближе и ближе к великому открытию… Да, если бы не война, я стал бы известным ученым и мои трактаты, быть может, изучали бы потомки...
Однажды в ворота замка постучали они, мои обвинители — епископ де Малеструа, прокурор Копельон и глава инквизиционного трибунала Блуэн… Волосы вставали дыбом, когда зачитывали список деяний, якобы совершенных мною в последние годы. Меня удивила фантазия этих людей в сутанах, людей духовного звания. Их больное воображение рисовало совершенно дикие вещи — в списке было абсолютно все от колдовства до массовых убийств! Ты знаешь, я сам, не смог бы придумать и половины из того, что они наплели. Несложно было догадаться, что истинной целью процесса было забрать и поделить мои титулы и земли. Поначалу, возмущенный, я защищался. Отвечая на вопросы, что ставили эти, с позволения сказать судьи, я смотрел им в глаза и видел в них одну лишь алчность. Метр Рагно, представлявший в суде мои интересы, призывал обратиться к королю с просьбой о проведении следствия людьми незаинтересованными. Но я никогда бы не обратился за помощью к тому, кто оставил тебя врагу, это во-первых. А во-вторых, Карл прекрасно знал о происходящем здесь и если не помог, значит хотел чтобы меня неправедно осудили… Однажды ночью, размышляя в камере о прожитых годах, я подумал, что ты, вот, так же оказалась в подобных мрачных стенах, без особой надежды на спасение. Но ты была девушкой, прожившей всего лишь девятнадцать лет. А мне уже тридцать шесть, я провел достаточно времени на этой земле. Так почему я должен требовать у судьбы больше? Тем более, я прожил такую яркую жизнь, достиг таких высот, благодаря тебе! Я был произведен в маршалы, был заложником «Святой стеклянницы»… Да, мне, Жилю де Ре было поручено нести, вместе с еще тремя достойными дворянами, сосуд с елеем для коронации Карла VII!.. Какой был день!.. А теперь мои обвинители, сами того не желая, доставляют мне еще одну радость — честь быть осужденным подобно тебе! Прости мне мою дерзость… На следующий день я отказался от защиты на процессе и просто наблюдал за стараниями желающих моего падения, меня стало забавлять их словоблудие. Поднимая взгляд выше, я видел над головами судей парящий лик короля, он торжествующе усмехался. Я понял его замысел, ведь у ведьмы и еретички, другом может быть только колдун. А потому не стоит подданным задавать неудобный вопрос о том, почему монарх — победитель не стал спасать Жанну, сотворившую его победу. Потому как, теперь, не совсем ясно кем на самом деле была Жанна д Арк… Коронованный тобою Карл, приговоривший тебя Кошон и еще десяток подлых имен — все они хотели бы забыть тебя, стереть память о своем преступлении.
Небольшой квадрат солнечного света приближается к темному пятну на старой стене. Скоро в камеру войдут подручные герцога и поведут меня на площадь. Я повторю твой путь. Там собрана такая же толпа, стоит такой же столб и также ожидает палач. Я приму ту же смерть что и ты. Но ты ушла в вечность святой, а я в людской молве навсегда останусь ужасным злодеем, «Синей бородой», которым будут пугать детей. Там, в Руане, я видел как люди тайком смахивали слезы, здесь — все будут торжествовать. Я хочу верить, что таким финалом искуплю свою вину перед тобой, моя Жанна.
Слышны шаги, скрипят засовы… Пора!