Родион А. Демов : про дурное II

По пути на дурку произошло забавное происшествие с одним из санитаров псих-скорой.
- Че, довыебывался? – спросил тот из них, который считал себя умным.
- Нон маргаритас антэ поркос, – ответил Череп, который считал себя умнее.
Санитар ничего не понял, но в еблицо связанному смирительной рубашкой Черепу просадил разок, на всякий случай.
- Герой? А ты руки мне развяжи и еще раз попробуй, – спокойно прореагировал Череп.
Дальше общение не пошло. Остальную дорогу до Ковалевки все молчали и думали о своем. Может, конечно, кто-то думал и о чужом, но о том не знаем. У Черепа, кстати, и своего с собой почти не было. Только то, что на нем – домашние треники и футболка, кэжуал туфли и классический черный плащ.
Провизорное отделение. То самое, о котором братуха Ноггано в песне «Дурка» зачитывал. Самое чистое и культурное на Кавале. Телевизор только там и есть. И гулять регулярно выводят во внутренний двор корпуса. Там остаться денег стоит. Песенка у Нагганы могла и забористей выйти, если бы его маман конверт потоньше сунула.
От провизорного у Черепа осталось два главных впечатления. Паника, когда ты привязан к койке (первые сутки каждый поступивший по скорой на вязках), а вокруг тебя бродят психи с неясными намерениями. Второе – студенты. Им интересно все, все новое для них, пока. Поэтому, и с ними интересно.
Потом было отделение. Сортировка пациентов по таким принципам: палаты на двенадцать персон неадекватных – вход почти во всю четвертую стену, вонь и суета; палаты на двенадцать персон адекватных – вход такой же, как в первом случае, спокойствие и чистота относительные; палаты на четырех персон – стоят денег; палата безрежимная – отдельно от общих покоев, закрывается изнутри, стоит больше денег. Череп заехал по второму варианту. Эконом класс.
Со второй половины второго дня в дурке становится скучно. Кто как гонит, ты уже в курсе, со всеми нормальными уже более или менее знаком. Кто на принудительном лечении или экспертизе – уголовники. Кто от следаков зарылся – уголовники. Кто дозу сбивает, типа, на лечении, – наркоманы. Кто по синеве заехал, типа Черепа. Кто на продлении инвалидности – условно адекватные. Досуг – карты, беседы, чифир.
В принципе, простые бытовые задачи становятся досугом тоже, ибо решать их сложнее, чем дома. В душе воду дают с произвольной периодичностью – договориться с хорошей сестрой Наташей, чтобы разрешила на кухне голову помыть. Чифир заварить – кипятильники официально вне закона. Дурики чаем всухомятку вкидываются. Да и просто на толчке посидеть – задача. Надо сначала всех психов из сортира выгнать, иначе не дадут спокойно опростаться. Будут сигареты стрелять кругами, про чай интересоваться кругами (второй, после сигарет, продукт по важности) и просто пялиться неприятно. А некоторые психи из сортира практически не выходят – добычу дабы не упустить.
Новые заехавшие – событие. Таких событий было три при Черепе. Первый – забавный малыш, стриженый клочками. Песни пел и танцевал. Так – «Пиу!» и два круга руками вперед. Просишь спеть еще – снова тот же номер. Потом малыша подкормили медикаментами, и он стал скучным.
Второй и третий персонажи заслуживают подробностей.
Как-то, перед обедом – на завтрак Череп не вставал – сообщили, что новый заехал. Череп пошел знакомиться. Сидит у кабинета зава помятый мужик лет пятидесяти. Полуметровая, в радиусе, аура перегара.
- За что заехал?
- Та, синька… Жена с тещей сдали, — отвечает.
- Понятно.
Скучный персонаж. Но это на первый взгляд только, как выяснилось позже.
Нормальные старались днем больше спать, чтобы меньше пересекаться с психами, а ночью жили свою социально-стационарную жизнь. Это, по идее, нарушение режима, но санитары смотрели сквозь пальцы. Если без косяков. И чтобы косяков не было, нормальные следили за порядком у психов (порядок у психов – звучит-то как!). Да и днем помогали санитарам – «качков ниибаццо», как в песне у Ногганы, среди санитаров не было и в помине. Зарплата не та.
Той ночью спал на дежурстве единственный в составе санитаров мужик с забытым именем. Он, кстати, может и был когда-то качком. До того, как стал алкоголиком пенсионного возраста.
Сидят себе ребята-пациенты, разговоры ночные ведут, картишки месят. Тут на продоле вырисовывается давешний мужичок.
- Чего ты встал? – подскакивают к нему самые шустрые два кабанчика из нормальных – один наркоман молодой, девятнадцати лет, другой – еще более молодой гопник на шифрах от правосудия.
- А где тут выход к поездам? – отвечает вопросом.
-Чего?!
Подтягивается еще пара персонажей. С ними Череп.
- Какие поезда?! Иди, спи, бля! – гопник пробивает мужику в пузо.
Мужик с видом удивленным и довольно обыденным пытается оценить случившееся, но тут же забывает, что случилось.
- К каким поездам? – спрашивает Череп мягко и дипломатично.
- Ну, у меня билет на электричку. Домой еду. А где у них выход на перрон, не пойму. Ремонт, что ли, переделали..
Так. Вот тебе, бабушка, и скучный персонаж. Делирий-белочка.
Малолетние бычки пытаются по привычке подавить неповиновение силой.
- Не надо, не поможет, — останавливает Череп задумчиво.
Вы, кстати, зря думаете, что Череп – обычное быдло. Районные пацики его грузовым всегда считали за умняки. Хотя, об этом еще латынь в начале данного рассказа нам намекала. Короче, приходит к Черепу интуитивно именно то, что и советуют делать в этой ситуации медики.
- Ну, вот же он! – показывает Череп мужику на вход в его палату. – Пойдем, провожу.
Взгляд дядьки выдает легкое сомнение, но за Черепом он идет. Подходят к дядиной койке.
- Покажи билет, — просит Череп.
- Вот.
- Ну, вот! И место твое! Располагайся, счастливого пути!
Все еще не до конца веря в легкость происходящего, мужик ложится в койку. Но через десять минут история повторяется. И еще раз повторяется потом. В четвертый раз не повторяется.
- Ебать, вот это приход! – удивлялись еще какое-то время молодые друзья – наркоман и гопник.
А Череп вспоминал этих нормальных снаружи, которые считают алкоголь нормой, а другие наркотики называют НАРКОТИКАМИ(!). Он и не знал, что белка приходит не с перепою, а день на третий после обрыва запоя. Чаще ночью. Когда может показаться, что все уже позади.
Дальше ночь текла спокойно. Но до санитара, каким-то образом, информация таки дошла. Врачи «очень удивились» утром, что у некоторых пациентов, оказывается, плохой сон, и выписали сонников, которые можно было и не есть. Нормальным, в отличие от психов, колеса выдавали в руки, а не сразу в горло.
(продолжение еще будет – я помню, что не рассказал про третьего персонажа, но он заслуживает отдельной истории.)