hemof : Сток. Я не могу найти в тебе душу

Он видел сон. Какая-то расплывчатая серость. Он поворачивал голову то вправо, то влево и никак не мог понять, что с ним происходит. Всё дрожит и меняется, как марево над сатоновым дорожным покрытием в жару. Сон, скроенный теней. Он чувствовал истинность этого сна. Когда всё вокруг разрушится, останутся только серые дрожащие тени.
Он проснулся, и всё сейчас же рассеялось, осталось только чувство того, что он точно знает, как всё будет происходить. Сток рассмеялся предопределению. Всё уже было расписано и сыграно по ролям, осталось только приступить к исполнению.
(9-00).
Он погрузился на дно бассейна и лежал долго-долго, пока в носу не полопались сосуды, и вода не окрасилась перед глазами в бледно-красный цвет. Установленные в комнате датчики, не могли, сквозь толщу воды в бассейне, уловить его нестандартное психосоматическое состояние, и Сток этим воспользовался. Он сделал глубокий вдох, и в лёгкие хлынул поток приторно тёплой водички, всё заломило внутри от боли, и он вырвался на поверхность со страшным звоном в ушах, от которого смешивались мысли, не давая разуму разложить их по полочкам.
(11-30).
– Ты не мог, хотя бы сегодня, воздержаться от своих изнурительных для организма физических нагрузок.- Зост обеспокоено смотрел на /Вензера. Странный гигант с лицом ребёнка. Было слишком умилительно видеть такую заботу на его лице.- У тебя давление заметно выше нормы. Может, стоит отложить эксперимент?
- Я в порядке. Ты знаешь, я тренируюсь постоянно. Скачки давления – для меня нормальное рабочее состояние моего организма.
- И, всё же. Твоя энцефаллограмма по-прежнему на грани критической.
Два периода назад Стоку вживили в мозг восемь электродов, которые должны были хоть как-то защитить его от воздействия отрицательного пространства. За эти два периода, он несколько раз терял сознание, и каждый раз из глаз сочилась кровь.
Бесшумно, на четыре части, распалась входная диафрагма. Стоку показалось, что плавно раскрылась беззубая пасть, и можно было заглянуть внутрь корабельного кишечника. Вошла Войновская, грациозно и стремительно, подобно дикой кошке. Она была красива, красива, как сама планета Земля. Она была воплощением ума и чувственности. Сток опустил глаза, рассматривая идеально белую поверхность под ногами. Почему-то именно сегодня он избегал смотреть Войновской в глаза. «Я люблю её, или не люблю её?- Беззвучно спросил он себя.- Сколько у меня твоих отпечатков в сознании, сколько их я ещё не осознал?»
- Как самочувствие, /Вензер? — тихо спросила Войновская. Она стояла, чуть склонив голову набок, а сердце непривычно громко колотилось в груди, слишком непривычно громко.
- У него в два раза повышено артериальное давление,- пробасил Зост.- Существует опасность взрыва иммунных порядков организма.
Сток чувствовал, как у него кружится голова. Белая чистота плясала перед глазами. Белизна била его точно в мозг, вызывая страшную головную боль.
- Давай сделаем пробный полёт.- Войновская взяла его за руку. От этого жаркой волной воткнулись тысячи иголок в центр его позвоночника.- Мы будем контролировать тебя до границы зоны слежения, и если совет решит, что существует реальная угроза твоему психофизиологическому состоянию, программа проведёт капсулу по укороченной схеме.
Сток слушал и ощущал, как сердце толчками гоняет горячую кровь по венам. Ему стало страшно умирать. Он ощутил, насколько мала и незначительна его жизнь в масштабах бесконечности вселенной. Ему стало дико страшно покидать этот опостылевший мир, эту его тюрьму. Он жил, как узник, но всегда верил в освобождение.
- Всё в порядке. Я просто дал чрезмерную нагрузку своему организму. Майза, мне нужны тренировки, это способ моего времяпрепровождения. Дайте мне отдохнуть, и всё придёт в норму. Я готов к эксперименту, как никогда.- Голос говорил отдельно от его мозга и сердца, как запрограммированный кибернетический организм. Он слышал себя со стороны и удивлялся, как ровно и без эмоций, правильными кирпичиками ложатся его слова в стену их сознания.

(13-00)
Он так и остался стоять на ногах. Он мог прилечь или хотя бы сесть в удобной позе, чтобы отдохнуть, но он остался стоять на твёрдо расставленных ногах. Сток повысил освещение до предельного номинала и стоял, закрыв глаза. Сквозь красные веки просвечивало ослепительно белое свечение стен. «Ты мазохист,- подумал про себя Сток.- Тебе доставляет удовольствие причинять себе боль или просто ставить себя в крайне неудобные ситуации. Осталось теперь проверить, насколько ты любишь причинять боль другим».
(15-00)
/Вензера обследовали в помещении, примыкающем к стационарному бассейну. Зост и команда медиков, присутствовавших там, выдали положительный результат. Было принято решение провести эксперимент с поправкой, для нескольких вариантов отхода в случае непредвиденно экстремальной ситуации.
(16-15)
На нём нейтрализовали места, закодированные под датчики личностной блокировки воли и датчики болевого предохранителя. Взамен вживлялись множественные импульсные микропроцессоры управления и сигнализации в зоне достижения возможностей СИ-излучения.
- Как настроение, Сток? – спросила его медик-координатор Барбра Мутик.- Мне кажется, что-то давит на тебя. За всё время, пока мы возимся с твоими датчиками, ты не проронил ни одного слова. Не страшно снова соприкоснуться с отрицательным пространством? Ещё есть время отказаться от эксперимента и перенести его на другой период.
- Не страшно.- Вензер поднял руки, и помощники надели на него микроволокнистый интеграл-корсет.- Слушай, что мне пришло в голову, пока идут все эти нудные приготовления. «Ориентируясь в белом блеске, свою свободу вынашивая в чёрном, я, подготовленный с белым текстом, вступаю в новое, именуемое тёмным. И расщеплённая тюрьма моя белая стоит незыблемая и ослепительная. Рядом маячит свобода серая, такая грязная и восхитительная». Впечатляет?
- Не знаю, что ты хочешь этим сказать, но психологи рядом с тобой не останутся без работы.
(17-30)
Команда учёного и вспомогательного совета была в сборе. Стока ввели в экспериментальную капсулу УМ 138 и загерметизировали дверь «блок-пост» в шлюз № 08. Войновская заняла место у сенсоров панели управления и малой корректировки зонд-программы.
- Как готовность, Сток? – спросила она, едва заметно улыбаясь.- Я очень жду твоего возвращения.
Гигант Зост, Барбра, Пункт, и все остальные члены эксперимента устремили свои взоры на неё. Майза вела неуставной разговор. Эксперимент начался, и у них не принято было беседовать с участником эксперимента. Войновская отклонилась от нормы, и все, в полной тишине, ловили каждое её слово.
«Она любит его,- подумал Зост.- Любит, как обыкновенная земная женщина. За что? Почему, из каких побуждений можно полюбить агрессивного психически ненормального мутанта?»
- Всё очень хорошо, Майза. Я обязательно вернусь.
- Удачи тебе.- Войновская настроилась на рабочий лад.- Любое отклонение обратимо. Полная готовность. Я включаю заданные параметры.
Сток, прищурив глаза, смотрел на зелёный свет над головой, а в голове бубнил скучный механический голос.
- Сток/Вензер – основной код 451*56_на 18, отсоедините предохранительный пучок УР-3 и включите систему автономного питания. Начинаю задавать программу управления выхода отдельно от корабля-матки.
Корабль находился в коридоре. Оставалось только ждать, когда автоматика, согласно программе, отстрелит капсулу. Сток сохранял полное спокойствие, он слился с капсулой, стал одним из её мыслящих мониторов. Вокруг были лишь переливающиеся цвета на обзорном экране. Сток любовался гаммой сыпучих цветов. С корабля зачитывал координирующие поправки корабельный механик – Стретч. Сток вспомнил его остроносое шоколадного цвета лицо.
- Связь приближается к нулевой отметке.- Стретч немного помедлил.- Удачи тебе, Сток.
Капсула отделилась от корабля и связь исчезла. В субстанции коридора не было места пространственным волнам.
Войновская до боли сцепила пальцы, не сводя взгляда с цифровой панорамы отчёта о проделанном по касанию пути в минус отрицательном пространстве. Слева от неё расположился специалист по прохождению, Пункт, справа работала команда пилотов по корректировке и подпитке программ.
/Вензер внимательно наблюдал за счётчиком допустимого касания. Он почти одновременно почувствовал лёгкость, и счётчик сдвинулся с мёртвой точки -20,134. Цифры перестраивали палочки и закругления, и каждое мгновение меняли своё первоначальное значение. Сток освободился от кресла-скафандра и сделал несколько шагов по замкнутому пространству капсулы. «Слишком маленькое помещение. Трудно дышать». Он наклонился и внимательно осмотрел кресло. Несколько простейших узлов крепления. Он провернул некоторые из них по часовой стрелке, спинка подалась назад. Сток освободил устойчивое нижнее основание от верхней спинки путём развода шестерни, пока верхняя часть не осталась держаться на гибких сочленениях, сращённых между собой. Дальше ничего не отсоединялось, можно было только разрушить соединительную материю, воспользовавшись активным раствором. Сток дёрнул спинку на себя. Гибкие сочленения крепко удерживали её у нижнего основания. Он скрипнул зубами и дёрнул ещё раз. Искусственная плоть не поддавалась. Он оставил кресло-скафандр в покое и сделал несколько шагов по кругу. Круговое движение по замкнутому пространству капсулы. -22,638. Счётчик наматывал положительное пространство, как резину на валик, неумолимо и чётко, по заданной автоматом программе. «Думай, уродец, думай». Он подошёл к прозрачному залитому покрытию, под которым находился тренаж ручного управления. Поверхность выглядела идеально. Если бросить беглый взгляд, можно было подумать, что всё открыто для доступа. Сток ударил кулаком в покрытие, которым было залито ручное управление. Заныли костяшки пальцев. Он ударил ещё и ещё раз, слетело несколько датчиков, заалевших противным предупредительным огнём, как зубы драконов с неукрощённых планет. Сток разбил костяшки обеих рук в кровь, но результата так и не достиг. Поверхность покрытия лишь слегка затуманилась и покрылась пятнами крови. -24,739. «Думай, думай, молодое существо вне закона, пока есть чем думать. Скоро ты станешь никем, и ничто не в состоянии будет отскоблить тебя от стерильной поверхности капсулы». Он обхватил руками голову, ощутив под тёплой кожей ладоней гладкую поверхность защитного шлема. Вот то, что он искал. Сток понял это, прежде чем отреагировал его мозг. Во время прошлого эксперимента на него не надевали шлем, у него тогда был чистый разум, если можно назвать чистым мозг существа, напичканного лучевой химией. Ему надели шлем, чтобы защитить от разрушающего действия минус пространства. Были вживлены в мозг штучные электроды. Следственно причинная связь. Электроды защищают от галлюциногенов его мозг, а шлем защищает сами электроды от воздействия отрицательного пространства. Он разорвал на шее ременной шнурок и сдёрнул шлем с головы вместе с кусочками красной кожи, его кожи, прилепившейся к маленьким датчикам наружного оповещения. «Я весь облеплен этой мразью! – орал он вне себя от проступившего, вместе с кровью, концентрированного бешенства. Только крика этого не было слышно, он был спрятан глубоко внутри. Сток размахнулся так, что заныли плечевые суставы, и обрушил шлем на наплавленное защитное покрытие. Оно треснуло. Пошли две глубокие трещины крестом и около них сеть нескольких тоненьких паутинок. Он ударил ещё несколько раз, превратив защиту в крупное крошево. Он пальцами отковыривал кусочки наложения, пока рычаги и несколько пусковых кнопок не оказались свободными для полного доступа.
-27,583. Для Стока, перелопатившего гигабайты технической литературы по управлению и эксплуатации межзвёздных транспортных средств, управление капсулой было не сложнее управления антигравитом, ионного велосипеда в тренировочном зале. Он задал программу перехода на свободную траекторию движения в коридоре и, затем, подтверждающий код выхода на заданный маяк. Выход был задан идентичный для капсулы и корабля матки, вся разница заключалась в том, что Сток выходил в заданную точку положительного пространства, не слившись с кораблём, а, как самостоятельная движущаяся единица.
-28,006. Индикатор мёртвым рисунком застрял на обозначенной цифровой отметке. Сток внимательно посмотрел на цифру двадцать восемь. Это планка, ступень, с которой он начинает новый старт. Второй раз в своей жизни он рвёт связь с опостылевшей пуповиной. Он свёл две параллели в одну линию и потянул на себя пусковой рычаг. Капсула содрогнулась, Стока швырнуло на пол, и на мгновение он потерял сознание. Капсула не была рассчитана на самостоятельное прохождение коридора, но в неё была включена аварийная программа, предусматривающая этот вариант. Сток не знал этого на сто процентов, он ставил на кон свою подопытную жизнь, против выигрыша во имя свободы, и он вышел победителем.
-28,006. Он встал на четвереньки в трясущейся капсуле, пытаясь выпрямиться, упрощенная автоматика капсулы никак не могла выровнять работу двигателей в естественном пилотируемом пространстве.
«Это, как на том острове, только там была планета-мать, а здесь вокруг вакуум, в котором никому до тебя нет дела.- Сток ударился головой о нижнюю крепёжную часть кресла и рассмеялся.- Можно песчинкой затеряться среди бессчётного количества звёзд и прожить несколько дней, чтобы сдохнуть от голода или удушья в замкнутой коробке, ощущая себя свободным. Какая, к грязи, свобода?- Вызверился он сам на себя.- Что ты с ней носишься, со своей свободой? К чему ты себя освободил? К тому, чтобы умереть? Так почему нельзя было просто умереть на корабле, или ещё раньше, в одной из исследовательских больниц. Надо было задушить самого себя собственными руками. Почему нельзя было это сделать сразу? Чтобы не мучить себя и всех остальных, кто тебя окружает». Сток упёрся взглядом в окровавленные пальцы, которые держались за вздрагивающую поверхность капсулы. Кровь чёрной корочкой подсохла на руках и была похожа на грязь. «Ты снова на острове, Сток,- подумал он про себя.- Кто на этот раз явится, чтобы тебя спасти?»
Капсула выровняла полёт. Включилась пара нейтральных двигателей, и пошло свободное скольжение. Что-то громко щёлкнуло и зашелестело в приёмниках, расположенных в верхних полостях обшивки капсулы.
- Сток/Вензер, Сток/Вензер, что происходит? Почему ты самовольно вышел из коридора? – Голос Майзы был ровный и бесстрастный, и только чрезмерно раздельное ударение по слогам выдавало громадное напряжение, с которым она обращалась к нему.- /Вензер, капсула запеленгована, через десять сечений мы достигнем зоны стыковки. /Вензер, не делай глупостей. Давай всё обсудим. Если тебе не нравится, мы не будем вынуждать тебя на повторные эксперименты.
«А вот и команда спасателей, как на том острове. Сейчас меня будут подбирать, собирать по кусочкам мою размазанную по горячим камням плоть».
- Майза, — закричал он в ответ,- мы, правда любили друг друга, или всё это мне только приснилось?! Я не помню, Как я держал твоё тело в своих руках? Я помню, как ты дрожала, сильная и податливая. Неужели всё лишено реальности?
- Сток, послушай меня внимательно.- Теперь голос, лившийся сверху, был другим, глубокие басовые тона.- С тобой говорит Стонослав Матч. Сток, не надо играть своей жизнью. Капсула не предназначена для дальних межзвёздных перелётов. Выйдя из коридора, ты потерял сорок процентов активной оболочки. При оставшемся балансе каркаса, сопротивления полёта капсулы хватит максимум на два периода. До ближайшей планетарной системы полёт на предельной скорости, которую может развить капсула в данном состоянии, продлится семь-восемь циклов, запас кислорода рассчитан на четырнадцать периодов. Снова войти в коридор, чтобы достичь скоординированного маяка, ты не сможешь, так как капсула, при наличии данного технического износа, не в состоянии развить скорость выше световой. У тебя нет ни малейшего шанса, Сток. Это самоубийство. Я служу пилотом со времён средней школы визира высшего пилотажа, и я хочу взять на себя ответственность, кое-что тебе предложить. Если ты решил покончить жизнь самоубийством, я помогу тебе упростить этот процесс. На панели ручного управления, защиту которого ты взломал, есть три контакта, пронумерованные, как 0946, 0947 и 3376, манипулируя ими, ты должен свести два пунктира на дисплее в одну линию, я думаю, если ты сумел выйти из коридора, ты сможешь проделать и эту операцию. Внизу откроется выходной шлюз, и тебя настигнет моментальная безболезненная смерть. Это один вариант. Есть второй вариант. Если у тебя осталась хоть капля благоразумия, ты сейчас включишь автомат обратной стыковки и мы пилотируем капсулу в исходный бокс. Послушай, Сток, мы знаем, кто ты. Мы готовы к взрывам твоей неуправляемой психики, Я могу гарантировать тебе, что ты не будешь передан властям. Все наши проблемы мы решим внутри коллектива. Решай, Сток. Мы не можем силой принудить тебя к построению стыковочной схемы. Мы можем тебя аннигилировать, но не будем этого делать. Мы просто будем рядом, и если ты захочешь умереть, мы будем об этом знать.
- Где Майза?
- Она не может сейчас говорить, Сток. У неё нервный срыв. Возвращайся, Сток, не поступай так с ней. Она всегда ставила твои личные интересы выше всего, даже выше самого эксперимента.
«Не надо мне говорить о том, чего не может быть по определению.- Он добрался до кресла и сел, расслабив напряжённо ноющую шею.- Выше эксперимента меня может поставить её тело, но не её разум. У разума нет души. Вы все оставили свои души в грязных домах древних предков, поэтому так стерильны теперь ваши дома».
Сток опустил голову, медленно потирая разбитые костяшки пальцев. Запёкшаяся кровь осыпалась как пересохшая грязь. Он сдирал запёкшуюся корочку крови, и под ней выступала свежая ярко-красная жидкость.
- Сток, ответь,- снова раздался низкий голос с хрипотцой.- Мы рядом. Корабль развернулся стыковочной зоной к капсуле. Ты можешь не торопиться. Думай, Сток. Мы предоставляем тебе решать свою дальнейшую судьбу.
- Я даю стыковку, Матч. Ты прав, зачем мне умирать? Я хочу увидеть Майзу.
/Вензер включил автомат. Теперь оставалось только ждать. Ждать, когда примут на борт обратно заблудшего сына земли. Он поднял валявшийся на полу шлем и водрузил его на голову. Сток вспоминал отрезок времени, который он прожил сознательно. Не так уж и много. Очень много белых пятен, когда он метался на лечебном ложе, весь покрытый чёрными точками. Он вроде и не жил. Когда падаешь в яму забвения, а мозг отключается, чтобы не взорваться алогичными видениями, нельзя сказать, живёшь ты это время или не живёшь, и ты ли это, или это просто пустая оболочка мечется по больничным койкам. А когда память возвращалась к нему, чем он занимался, что делал в те короткие минуты отдыха? Что он помнил? Мышцы помнили тренировки. Разум помнил знания, которые он добывал из информационных источников.
Сток подвинул щит ручного управления непосредственно к креслу пилота. А затем укрепил за собой спинку и зафиксировал себя плотно в кресле, так, чтобы его невозможно было вышвырнуть усилием извне.
А ещё лица. Люди, лица, лица, люди, люди. Он их помнил всегда по ту сторону. Он по эту сторону прозрачности, а они – по ту сторону. Саввой. Он помнил его вытянутое лицо. «Что ты чувствуешь?» Это ему, Стоку, он задавал этот вопрос. «А, что чувствуешь ты, по ту сторону жизни? Сделай шаг, встань рядом со мной, убей блондина. Трудно, наверное, почувствовать то, чего нет рядом с тобой».
Сток напрягся. Он готов был поклясться, что ощущает, как корабль втягивает капсулу гравитационными нитями. Он был уверен, что может не смотреть на приборы и знать, какую шлюзовую ступень проходит капсула. Его окровавленные руки застыли на двух панелях: левая – на автомате, правая – на ручном управлении.
Зачем ему нужна была жизнь того блондина? Он прощупывал это мозгом, пытаясь найти ответ. Почему надо было задушить его титановой цепочкой? Чтобы сломать эту прозрачную преграду между ними, чтобы повлиять на тех, которые по ту сторону его жизни!
Теперь он уже физически ощутил, как капсула вздрогнула, попав в тормозную сеть. Вздрогнула и его левая рука. Ровно два мгновения было потрачено на размышление, как следствие, приведшее к решению. Сток выключил автомат и, одновременно, правой рукой включил ручное управление. Он задал сразу четыре тяги, две фотонные и две протоплазменные. Капсула содрогнулась, и Сток услышал рёв бушующей протоплазмы в замкнутом пространстве шлюзового бокса. Приёмная камера была уже наполнена кислородом, когда он на полную мощность включил систему двигателей одиночной капсулы. Раздался взрыв. Жар проник внутрь капсулы, и внутренняя обшивка начала вздуваться огромными белыми пузырями, чернеющими на глазах. Сток открыл рот и закричал, чтобы от внешнего рёва не полопались барабанные перепонки. Он полными лёгкими вдохнул обжигающий жар, и ему показалось, как будто в горло ему залили расплавленный свинец. Капсула рванулась задним ходом, и сила инерции дёрнула его вперёд, до крови вдавливая предохранительные ремни, удерживающие тело в кресле.
«Пять, четыре.- Он не знал, почему начал отсчёт именно с пяти. Первая цифра, которая пришла ему в голову, когда капсула начала своё разрушительное движение внутри корабля,- три.- Капсула рухнула вниз, и что-то с визгом гудело, закладывая уши,- два.- Страшный удар ещё раз рванул крепёжные ремни глубоко в кожу,- один.- Нажатием на две кнопки он заглушил двигатели, и тут же, что-то лопнуло в голове, отзываясь страшной болью, заставляющей сжаться сознание в точку. Он напряг глаза, пытаясь прикрыть глазные яблоки обожжёнными веками. С правой стороны треснула и лопнула стена капсулы, образуя неправильный излом, крошащийся под давлением каких-то белых паров. Сток отщёлкнул удерживающие его ремни и вывалился из кресла. Он двигался усилием воли, как автомат, пытаясь не дышать обожжёнными лёгкими. Всё клубилось перед глазами. Он перелез через несколько труб, воткнутых в капсулу, потом добрался до аварийной лестницы и устремился вверх. Только вверх. Он интуитивно знал, что надо двигаться только вверх. Оглушительно, закладывая уши, выла сирена четвёртой аварийной ступени. Откуда-то сбоку из пробитой трубы ударила белая струя азота, попав ему в левую кисть. Он даже не почувствовал боли, констатируя только, как бесшумно осыпалось красное мясо, оголяя кости на пальцах.
- Внимание,- услышал он над ухом неестественные металлические слова,- внимание. Аварийная ситуация четвёртой степени. Пробит вспомогательный ядерный блок плазменного двигателя. Во временном диапазоне десяти-двенадцати периодов разрушится стенка, удерживающая фотонное топливо. Корабль будет уничтожен. Полная аннигиляция. Команде следует эвакуироваться во вспомогательном аварийном боте. Внимание. Внимание…
Сток добрался до пассажирского вакуумного лифта и запустил его на верхний корабельный ярус в экспериментальную командную рубку. В рубке была только Барбра Мутик. Когда он вошёл туда, то мимоходом отметил неестественную белизну её лица.
- Ты,- выдохнула она, не шевеля губами, казалось, звук исходил глубоко из груди, гортань не участвовала в этом процессе.
- Где все?
Сток увидел, что Барбра вскрыла панель управления чрезвычайного реагирования. Она выполняла подготовку к отсоединению аварийного бота. Барбра была ошеломлена его появлением, и это стоило ей драгоценных мгновений жизни. Когда она метнулась к диапазонному парализатору, Сток уже держал в уцелевшей правой руке подобранную небольшую треногу. Он метнул её, как спортивное копьё. Тренога воткнулась Барбре в бок, сломав ей рёбра.
-…Во временном диапазоне восьми минут разрушится стенка, удерживающая фотонное топливо…
Он ногой толкнул Барбру на пол и, обойдя её, подобрал парализатор.
«Надо опуститься вниз, они все встречали меня у шлюзовой камеры».
- Сток, чтоб тебе сгореть в пространстве,- услышал он полный боли голос у себя за спиной.
Лифт остановился, не доезжая до шлюзовой камеры одной секции.
- Ты что?! – заорал Сток.- Какого грязи? Мне надо в камеру! Мне надо в камеру!
-…временном диапазоне четырёх периодов…- бубнил металлический голос, вызывая раздражение.
Сток чувствовал, как замороженная левая рука оттаяла, и с лохмотьев мяса всё быстрее капала густая чёрная кровь. Он спустился в камеру между стенками грузового лифта, но не смог туда войти, стены камеры были неузнаваемо покорёжены, и вход загораживали оплавленные металлические конструкции. Наконец, он нашёл дыру в диафрагме входного отверстия и проник внутрь шлюза. Он сразу же наткнулся на чьё-то тело. Голова человека была расплющена до неузнаваемости. Именно здесь, разрушая всё на своём пути, пронеслась капсула с включёнными двигателями. Он прошёл ещё несколько шагов и увидел груду исковерканных тел.
«Всё в порядке, всё в порядке. Не надо было меня трогать, не надо было играть со мной роль старшего брата».
- Майза! – заорал он, пытаясь перекричать металлический голос аварийной системы.- Майза, не надо было пытаться меня вести, как ребёнка. Кто мешал вам понять, что не надо меня трогать?
-…вступает в критическую временную зону, максимальная гарантия два периода…
Он нашёл её лежащей лицом вниз, в луже крови. Она наткнулась на какой-то аппарат, очертаниями своими напоминающий присцилком. Войновская подмяла его под себя и одна из конусообразных трубок аппарата пробила ей грудную клетку. Сток втащил её на следующий ярус, вцепившись в отворот эластиковой саги. Материя разорвалась на поясе и ниже, до колена, и он видел её белую кожу, почерневшую местами и усеянную маленькими капельками крови.
…сопротивление топливных перегородок достигло критической отметки. Полная аннигиляция может наступить в любой последующий период…
Он заволок её в бот, как тряпичную куклу с бесформенно вывернутыми ногами, как грязный комок мяса, истекающий кровью. В боте находился один единственный уцелевший человек из младшего командного состава. Сток просто подошёл к нему и лишил движения зарядом парализатора. Затем, он задраил пять ступеней шлюзовых люков. Он выровнял давление до абсолютного и вывел бот из выходного отверстия корабля на одном дыхании, с одной мыслью; он ждал, когда, наконец, ослепительная вспышка протоплазмы взбудоражит вселенную, и весь этот грязный сон закончится. Он ждал, когда вспыхнут яркими звёздочками тела, его и Майзы, и этого распростёртого на гладком полу командника. Мгновения текли липкой патокой, и когда он увидел на экранах яркую вспышку, похожую на рождение далёкой сверхновой, он понял, что запас прочности перегородок в топливной системе корабля оказался гораздо выше максимальной.
«И снова остров,- думал Сток, накладывая самодельный жгут на истекающую кровью руку.- Только теперь уж точно никто не пойдёт по моему следу».

Он сидел на полу, держа её голову у себя на коленях, изредка поднося руку к глубокой вмятине в её грудной клетке. Он пытался остановить кровь, но там уже нечего было останавливать. Кровь похолодела и превращалась в грязную запёкшуюся корку. Сток усмехался. Его мутило. Разум временами застилала тонкая серая плёнка, но ему было смешно. Как быстро он избавился от их опостылевшей стерильности, всего лишь нажатием нескольких кнопок. И вот уже вокруг грязь, кровь, остывающее тело куклы-Майзы у него на руках.
«Чего ты добилась, любимая? Неужели нельзя было продолжать играть в свои эксперименты с глупыми белыми крысами? Мало было тебе крыс, могла бы экспериментировать со змеями. Зачем ты трогала больного мутанта? Ты думаешь, просто так даётся убийство человека? Я убил блондина, когда был ещё совсем юн и слаб. Неужели ты не могла понять, к чему это может привести? А теперь ты лежишь, я не могу найти в тебе душу, и, ты думаешь, я знаю, как мне поступить дальше?»
- Ничего страшного, что ты умерла.- У Стока чуть подрагивала левая рука. Кровотечение прекратилось, но лохмотья мяса, выглядывающего из-под красной кожи, были тёмно-синего цвета.- Я читал много древних книг. Вся беда нашей цивилизации в том, что мы, посредством своего разума, решили все проблемы материального мира. Мы объяснили все законы и явления физической природы. И когда мы всё это разрешили, от нас ушёл самый главный человек. Древние его называли Богом. Когда люди не знали ответов на многие вопросы, они думали, что этот главный, который над ними, только он может дать всему объяснение, и объяснение это они называли благодатью божьей. Идёт дождь, или гремит гром, или падает звезда, они решали, что на это воля господа бога и всё было предельно ясно. Они могли умереть с улыбкой на лице, потому что знали, что этот их бог не умирает никогда, а значит и им он может даровать вечную жизнь.
«Я ведь помню, Майза, как ты позволила мне прикоснуться к себе в первый раз. Мне долго не позволяли этого делать. Ты подарила мне себя, и я помню тепло твоей кожи, помню внутреннее свечение, которое исходило от тебя. Ты подарила мне частичку своего света».
- А когда люди всё решили, всё узнали, бог покинул их, но они этого даже не заметили. И тогда стали они дохнуть, потому что чётко знали, что когда они умирают, тело их разлагается, и плоть их жрут бактерии и всякие мелкие паразиты, на которых они при жизни даже не обращают внимания. Люди потеряли веру, потеряли надежду, они поставили разум превыше всего и с ужасом поняли, что это же их и погубит. Разум мёртв и холоден, как неодушевлённый предмет, он не может жить настоящей жизнью, разум живёт, пока живёт тело, а тело живёт всего лишь миг и после этого его съедают, как кусок гнилого мяса. Вот ты, ты веришь, что ты не сдохнешь в этом аварийном боте? – Сток поднял глаза на командного механика. Действие парализатора закончилось, и человек мог двигаться, но всё его тело сотрясалось крупной дрожью. Глаза были круглыми и стеклянными от невыразимого ужаса.- На, убей меня.- Сток швырнул в его сторону диапазонный парализатор.- Можешь этой штукой лишить меня движения, а потом чем-нибудь разобьёшь мне голову.
«А что я мог сделать, Майза? – Он дотронулся кончиками пальцев до холодной кожи её щеки.- Я хотел тебя любить нормально, но ваш урбанистический мир всё равно не позволил бы мне этого. Я всё равно остался бы для тебя объектом исследований».
- Ты что, думаешь, я убил её? – Сток снова посмотрел в сторону механика.- Ты что, думаешь, это я всех поубивал? Не надо было вести меня на верёвочке. Я вышел из коридора, и я бы мог спокойно умереть. Не надо было меня привязывать к себе! – Он попытался повысить голос, но тут же закашлялся.- И она, почему она сейчас лежит безжизненной куклой у меня на руках? Ты, может быть, не знаешь, человек. Как там тебя зовут? Она отдалась мне, как обычная особь женского пола, а потом снова была рядом со мной, как учёный. Она снова была учёным со всевозможными своими регалиями. А я не крыса, чтобы меня целовать, а потом испытывать. Я хуже, я человек.
Он осторожно положил Войновскую на пол и прикоснулся рукой к её волосам.
«Ты, наверное, думаешь, Майза, что меня заставляет всё это делать атавистический инстинкт разрушения? Я не псих. Я понимаю всё, что я делаю. Я просто хочу или умереть, или жить по своим правилам, а не по правилам вашего суперцивилизованного сообщества. Я хотел умереть, а вы мне не давали этого сделать, вы меня держали всё время на короткой привязи, и тогда я стал убивать вас. И сейчас я поубивал вас всех, потому что вы заставляли меня существовать в ваших научных отчётах. А я плевать хотел на все ваши отчёты».
Он снова осторожно прикоснулся к её волосам. Потом Сток встал и подошёл к дрожащему, скорчившемуся на полу человеку. Он присел и заглянул ему в глаза. Их лица были на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. Белое лицо и красное лицо. Мутант и испуганный человек. Сток поднял с пола и вложил ему в руку парализатор, а затем приставил его себе к виску.
- Нажми на рычаг. Первый раз меня парализует, потом нажми ещё несколько раз, прямо в висок. Это должно меня убить. Если ты этого не сделаешь, я убью тебя. Я жду десять мгновений.
Сток закрыл глаза и сосредоточился на самом себе. Он услышал, как внутри его головы, кто-то многократно повторяет букву «А». А-а-а-а-а, много-много «А», хором многих голосов, они метались внутри черепной коробки, как многоголосое эхо по пустому залу. А-а-а-а, он мог вот-вот раствориться в этом хоре голосов, но оставалось ещё одно незаконченное дело. Он услышал металлический стук и открыл глаза. Механик выронил парализатор. Его, всё так же, трясло крупной бессмысленной дрожью.
Сток поднял оружие и нажал на крючок, направив раструб человеку прямо в лицо. Конвульсия швырнула тело механика на пол, и он напряжённо затих без движения. Сток стрелял до тех пор, пока губы человека не посинели, и в уголках рта не показалась серая пена.
- А я просил тебя,- сказал он тихо.- Но ты сдох ещё раньше, чем твоя оболочка.
Он стоял в центре вселенной, а вокруг всё вращалось с немыслимой скоростью.

- То есть, мы можем провести ночь здесь?
- Конечно, можем, если хочешь. Разведём костёр и представим, будто бы мы древние люди. Будем смотреть на огонь и грустить.
- Почему ты не боишься оставаться со мной наедине? Ты настолько уверена в своих силах?
- Нам слишком много времени придётся провести вместе, в относительно небольшом замкнутом пространстве, и я не хочу, чтобы мы начинали свои отношения со страха или ненависти.
Ночь сгустилась над островом. На каменистой поляне торопливо пожирал сухие веточки вечно голодный костёр. Ночные тени плясали вокруг и перешёптывались голосами ленивого ветерка. Костёр грел грудь и лицо, а спину холодила таинственная ночь, Сток смотрел на живые языки пламени и чувствовал, как от жара у него начинают слезиться глаза. Он подумал, что совсем скоро от костра не останется ничего, кроме тёплой дотлевающей золы.

Аварийный бот бесшумно скользил в пространстве, а внутри, на поляне, у чистого горного озера, сидели он и она. Костёр согревал начинающее зарождаться чувство. Они заглядывали друг другу в глаза и всё ещё пытались сохранить тепло костра.