георг котлов : пробный шар

20:50  17-02-2013
*в ожидании конкурса детских произведений высылаю на пробу начало подростковой повести «Вдогонку за солнцем» о том, как два пятнадцатилетних балбеса, Петрович и Вовчик, волей случая становятся не только свидетелями приземления НЛО, но и ухитряются «угнать» его из-под носа нерасторопных хозяев..."


Случилось все очень даже просто. А началась эта невероятная, почти фантастическая история с того, что в тот день мы, я и Вовчик, допоздна засиделись у друга в соседнем селе. На чердаке, на котором еще оставалось колючее и душистое прошлогоднее сено, при свете мощного светодиодного фонаря, мы играли в карты, и время летело незаметно. Да и давно заметил, любое приятное времяпрепровождение всегда так промелькнет, что глазом моргнуть не успеешь. Это если на уроке сидишь, ничего не выучив, или очередь к стоматологу займешь, чтобы зуб запломбировать, тогда, конечно, кажется, что конца края этому не будет.
Взглянув на свои «командирские», я понял, что увлеклись чересчур. Зеленоватые кончики стрелок подбирались к двенадцати.
К тому времени мы успели сыграть тридцать партий и вели строгий подсчет. Колян Мышкин, у которого мы гостили, остался в «дураках» шесть раз, я три, Вовчик соответственно двадцать один. Мы с Мышкиным всячески жульничали и то и дело прятали «лишние» карты в отбой. Вовчик ничего не замечал. Играл он, как всегда, невнимательно, бестолково и никак не мог понять, отчего два его соперника дружно перемигиваются и весело ржут.
Когда же я поднялся и заикнулся о том, что пора, мол, и домой чесать, как тут-то Вовчик и проявил свой характер, заявив: «Пока я с вами не расквитаюсь, про дом можешь позабыть». Человек с железной волей. Так сказал однажды наш физрук про Вовчика, когда последний на спор провисел на турнике один час семнадцать минут двадцать две секунды. То, что после этого случая Вовчик год не появлялся на физкультуре, физрук оставил без комментариев. Впрочем, Бэтмен, это прозвище физрука, сам, наверно, сообразил, что сморозил глупость, говоря подобное про Вовчика, поскольку рекордом это безобразие никак нельзя было назвать. Мотался на турнике Вовчик с перехватами, то цепляясь ногами и свешиваясь вниз головой, как обезьяна на ветке, то садясь на турник, чтобы отдохнуть, и в конце, накривлявшись, некрасиво шлепнулся с турника коровьей лепехой, что наверняка несвойственно людям с железной волей.
Пришлось засесть за карты снова. Очень скоро мы довели счет Вовчика до тридцати, свой при этом не изменив, и только после этого тридцатикратный «дурак» добровольно изъявил горячее желание отправиться домой. Остаться тридцать раз, видимо, его устроило больше, нежели двадцать один.
Колян проводил нас до околицы, и мы с ним распрощались.
— В школу завтра пораньше приходи, Мышь, — сказал ему напоследок Вовчик. — Перед экзаменом успеем скрестить шпаги. Должен же я вам отомстить за свое наполеоновское поражение.
Иногда Вовчик любит выразиться высокопарно, но часто, наверно, сам не понимает, о чем говорит. Так и здесь. При чем Наполеон? Его что, в карты регулярно надуривали, как Вовчика? А то, что драпал в 1812 году со своей разгромленной армией, так это все правильно и нечего было нос совать куда не следует.
Колян пожал каждому руку и молча повернул к дому. Он, Мышкин, вообще мало говорит, есть такие люди. Зато если скажет – в точку. Он и молчит, как мне кажется, всегда потому, что занят тем, что перебирает и шлифует в уме какую-нибудь свою мысль или остроту, доводя ее до совершенства. Чтобы потом, когда она будет готова, блестяще метнуть ее в собеседников и наблюдать их корчи от смеха. И если сейчас он никак не прокомментировал слова Вовчика, не значит, что ничего не скажет завтра на тему наполеоновского поражения.
Возвращаться нам с Вовчиком предстояло вдвоем, в полнейшей темноте. А темень стояла такая, что шли, буквально, на ощупь, фонарей, сами понимаете, в нашей Тмутаракани не ставят, экономят электричество. Дорогу мы помнили наизусть, и это помогало. Пробегая от одного села к другому, разбитая грунтовка прямиком выводила нас домой, огибая по пути лишь кладбище. Идти нужно было около двух километров.
Поравнявшись с кладбищем, мы прибавили шагу. Я нервничал и косился в сторону могил. Я вообще не выношу кладбищ и разных там покойников. И всегда почему-то в такие жуткие моменты в голову лезут разные мрачности. Вспоминаются страшные случаи и истории, большей частью которых я наслушался от Вовчика. Его хлебом не корми, дай только какие-нибудь ужасы выдать. И выдает он их обязательно в самое неподходящее время. А я этого терпеть не могу. Наверное, в глубине души я чуть-чуть трусоват.
Вовчик, бесшабашная голова, напротив — невероятно любопытен. Он постоянно лезет, как Наполеон, куда не следует и ничего не боится. Даже покойников. Хотя насчет этого у меня имеется небольшое сомнение. Взять, к примеру, случай с его бабкой, умершей позапрошлым летом. Тогда он не ночевал дома в течение всего времени, пока там находился гроб с телом бабули. Все те ночи он провел у меня, и объяснил все просто. Родни, мол, понаехало и всем места под ночлег не хватило. Так я будто и поверил.
Еле различимые кресты и редкие памятники в окружении черных кустов и деревьев стали выглядеть еще зловеще, стоило выплыть из мрака луне. Она хитро и с каким-то ехидством подмигивала нам, когда пробегавшие по небу тучи на мгновение заслоняли ее.
Зная мою впечатлительную натуру, Вовчик тут же начал рассказывать «жуткую» историю, которую, несомненно, сам на ходу и сочинял. Фильмов ужасов нагляделся, триллеров начитался, в страшилки компьютерные наигрался, историй от местной алкашни наслушался, смешал все это воедино, и полученной гремучей смесью потчует меня, сохраняя на лице торжественное и наисерьезнейшее выражение, как батюшка во время проповеди.
Наговорив кучу глупостей про какого-то сумасшедшего, столетнего колдуна, он затем начал выдавать страсти про вампиров и оборотней. Якобы, днем они живут и выглядят как обычные люди, а с наступлением ночи покрываются шерстью. У них вырастают длинные клыки и когти. И тогда-то они бродят по кладбищам и другим безлюдным местам в поисках жертвы. И успокоить их может лишь кол осиновый или серебряная пуля.
Увлекшись, Вовчик начал утверждать, что в нашем селе живут несколько вампиров и один оборотень.
Я ему возразил и рассказал анекдот:
— Идет, значит, ночью мужик через кладбище. Идет, боится. Страшно ему. Вдруг его догоняет еще один мужик. Первый ему обрадовался несказанно и говорит: «Ой, как хорошо, что я тебя встретил! Теперь вдвоем пойдем, вместе не так страшно. А то я покойников ужас как боюсь». Второй кладет руку ему на плечо и говорит: «А чего нас бояться-то?»
Я вспомнил, что бабка Вовчика похоронена как раз на этом кладбище. Других в округе не имеется. В голову мне пришла сумасбродная мысль, про¬верить, действительно ли Вовчик такой неустрашимый или же это только слова.
— Слушай, — сказал я ему, — вот ты как-то говорил, что покойничков совсем не боишься. Это так?
— Чего нас бояться? — весело ответил Вовчик, не подозревая подвоха.
— А если серьезно? — И сразу я перешел к главному: — Что-то
мне кажется, ты бабушку покойницу давно не навещал. Может сейчас
самое время это сделать, а?
С близкого расстояния и при неярком свете луны я заметил, как побледнели конопушки на лице Вовчика. Но в то же время он ничем не выказал своего страха. Он даже не попытался уклониться от одиночной прогулки по ночному кладбищу.
— И, правда, давненько я не навещал бабулю, — сказал он спокойно.
Вовчик свернул с дороги и, про¬мелькнув между крестами, через секунду растворился в темноте. Оставил, подлец, меня одного.
Я растерянно остановился на дороге. Не ожидал, честно говоря, от него такой прыти.
Когда до меня дошло, что остался я совсем один, первым порывом было броситься вслед за Вовчиком. Но, честно говоря, жутко было находиться рядом с кладбищем, не только бро¬дить по нему. Да еще в таких потемках. И я этого не сделал. Потом хотел свистнуть, но тоже передумал. Пока¬залось кощунством свистеть или кричать на кладбище. Тем более, ночью. Да Вовчик все равно бы и не вернулся, такой уж скверный и настырный у него характер. А на свист того и гляди сбежится какая-нибудь кладбищенская нечисть. На кой черт мне это надо?
Оставалось ждать. Изругав на чем свет стоит и Вовчика, и себя, я присел на корточки и стал смотреть на кладбище. Повернуться к нему спиной я не решился бы ни за какие коврижки. Кусты и деревья ветер качал так, что со стороны могил то и дело доносились шорохи и непонятные звуки, заставлявшие мою душу позорно скрываться в глубине пяток. Казалось, возле крестов что-то мелькает. Как будто бы кто ходит. Воображение рисовало мне на редкость несимпатичные физиономии обитателей полуночного кладбища.
В таком тревожном ожидании прошло пятнадцать минут. Вовчика все не было. Успокаивал себя я тем, что могила его бабки находится на противоположном конце кладбища. При тусклом лунном свете Вовчику придется немного поплутать, прежде чем он до нее дойдет и вернется обратно. А что он обязательно навестит могилу, в этом я не сомневался.
— Лучше бы уж отсиделся где-нибудь в кустах, глядишь, и вернулся бы побыстрее, — шепнул я себе под нос.
Было прохладно. Я начал мерзнуть. Чтобы согреться, я принялся прохаживаться взад-вперед. Каждую секунду смотрел на светящийся циферблат. Без десяти час, наконец-то, из кустов раздался голос Вовчика.
— Сань, иди сюда, — негромко позвал он.
Я вздрогнул от неожиданности, не соображая, чего это он не выйдет сам.
Разглядев его, я осторожно приблизился к крайней могиле. Вовчик сидел на корточках, облокотившись на перекладину деревянного креста. Дышал он часто, как после продолжительного бега. Было видно, что он сильно взволнован. Так сильно, что даже не замечал, как его пальцы нервно теребят и отрывают сморщенные листочки от столетнего бумажного венка, висевшего на кресте. Да и не каждый раз он меня по имени зовет. Чаще солидно – по отчеству, как старика какого-нибудь. Петрович да Петрович. Да, не иначе что-то знаменательное произошло, раз на имя перешел.
Я шлепнул его по рукам. Вовчик сунул их в карманы.
— Сань, Сань… я тебе сейчас такое расскажу… такое, ты не
поверишь… — Слова вырывались из него со свистом, сквозь прерывистое дыхание, словно воздух из проколотой автомобильной камеры.
— Там, такое… такое, ты не поверишь, — повторял он.
— Да что ты заладил «там, там, не поверишь…» Говори, тогда поверю! — не выдержал я, — Что там, бабуля тебя встретила или кто-то еще из почивших родственников?
— Нет, там не бабуля. Там — НЛО!
— Что? Какое еще НЛО в один час ночи. Рехнулся?
— Простое. Круглое. Тело неопознанное. Объект этот. Светится и…
Не договорив до конца, Вовчик вскочил на ноги. Схватил меня за руку и по уже знакомой ему дороге потащил за собой. Ловко минуя кресты и памятники, он быстро пробирался вперед. Я, не успевая за ним, натыкался на всевозможные препятствия, спотыкался и цеплялся свитером за торчавшие отовсюду крючеподобные ветки. Словно в игру попали «Резидент Эвел 3» Правда, мы были безоружны, да и из-под земли пока не вылезали разные страшилы. В такие моменты хорошо иметь дробовик и кучу патронов на всякий пожарный.
Несколько раз я спросил Вовчика, куда он меня тащит, но ответа так и не дождался.
На другой стороне кладбища, не доходя несколько метров до края, Вовчик сбавил шаг. Он пригнулся и пошел, осторожно переставляя ноги. Я тоже пригнулся, медленно и молча следовал за ним.
За кладбищем находился луг. На него-то мы и попа¬ли, пробравшись сквозь стену акации.
Вовчик сразу же присел в сухой жухлой траве.
— Садись, — зашипел он на меня.
Я послушно опустился рядом.
— Ну и что дальше? Куда меня привел? Чучело...
Не отвечая, Вовчик взял меня за уши холодными руками и раз¬вернул голову. И тут я увидел, я увидел...
Вовчик немного ошибался, когда говорил, что оно круглое. Скорее оно походило на огромную, перевернутую вверх дном тарелку. Низ «тарелки» не касался земли, и невозможно было понять, то ли она опирается на невидимые опоры, то ли просто — висит над землей. По краям «тарелки», на небольшом расстоянии друг от друга, мигали разноцветные огоньки. Отдаленно они на¬поминали габариты машины или мотоцикла.
Пока я все это разглядел, Вовчик наконец-то отдышался и начал рассказывать:
— Только стал я подходить к бабкиной могиле, как вдруг возьми и глянь на небо. И чего взглянул – пес меня знает. А эта штуковина и висит. Сперва она, наверно, очень далеко была, у ж больной маленькой казалась, и огоньки едва виднелись. Потом снижаться начала. Да так быстро. Ну и только она приземлилась, я тут же за тобой рванул. Чтобы своими глазами убедился.
— Жалко, мобильника с собой нет, — перебил я его. — Такие могли бы снимочки сделать – красота!
— Могли и не выйти — света слишком мало, — сказал Вовчик.
— Тогда зеркалку бы или видеокамеру приличную.
— У меня мобильник тоже дома остался. А так да. Потом отправили бы все это в какую-нибудь передачу. «Самое невероятное видео» или «Невероятно, но факт». Кучу денег могли бы загрести.
Еще больше об отсутствии фотоаппарата мы пожалели через несколько минут. В «тарелке» образовался проем. Вроде дверного, только гораздо шире и ниже. Внутри горел свет. Не очень яркий, но и не очень тусклый. Нормальный.
Из проема по одному появились существа и ступили на землю. Было их трое. Оказавшись на земле, некоторое время они постояли рядом, затем направились в нашу сторону.
Разделяло нас с ними метров 20-30, не больше. Поэтому нам удалось достаточно хорошо их разглядеть. Маленького роста, приблизительно около одного метра двадцати сантиметров, они походили на невысоких, худых до невозможности людей. Две руки, две ноги и одна голова. Все они были в костюмах или комбинезонах приятного серебристого оттенка, лиц не разобрать.
В груди у меня сгустилось и застыло, когда эта троица стала приближаться к нам. Так и захотелось вскочить на ноги и задать стрекоча. Показалось, что они нас заметили и направляются именно к нам. Неизвестно, за каким дьяволом.
Вовчик мои намерения угадал. Он сунул мне под нос свой кулак, потом навалился и прижал меня к земле. Ладонью зачем-то зажал мне рот.
Нлошники, так буду их называть, приблизились и… прошли рядом. Причем прошли так близко, что один из них чуть не насту¬пил мне на руку, которую я поспешил одернуть. До сих пор удивляюсь, как это они нас не заметили. Растяпы. Миновав узкий проход в зарослях акации, они очутились на кладбище.
Лежа на холодной, отдающей сыростью земле и чувствуя на себе тяжесть Вовчика, я смотрел во все глаза. Снизу мощно стучалось об землю сердце, сверху сопел и громко шмыгал соплями Вовчик.
Шедший впереди нлошник держал в руках (или лапах?) предмет, похожий по форме на обыкновенный электрический фонарик. И пользовался им он как фонариком: освещая фиолетовым светом попадавшиеся могилы, выбирал дорогу.
«Что, не видите ни черта в потемках? То-то...» — подумал я почему-то со злорадством.
Нлошники прошли дальше и скоро исчезли в глубине кладбища.
Вовчик сполз с меня. Мы приподнялись.
— Все сходится, — сказал он.
— Что сходится? – спросил я.
— Все. И рост, и цвет. Зеленые человечки. Очевидцы по телеку так и описывают обитателей «летающих тарелок».
— Какие же они зеленые, Вовчик? Они серебристые!
— Ну и что, что серебристые? Там, в журнале, тоже так было сказано, что они серебристые – очевидцы, вроде нас, так описали их. Но называют-то их зелеными человечками.
Нлошников не было видно. Один раз мелькнуло и пропало отражение фиолетового луча.
А в противоположной стороне продолжал перемигиваться бортовыми огнями тарелкообразный неопознанный летающий объект. Раскрытый вход манил прямоугольником света.
— Куда это, интересно, они пошли? — сказал я,
расправляя онемевшую спину.
— Это не так важно, — отозвался Вовчик. — Интереснее сейчас совсем другое.
— И что же?
— Остался ли еще кто-нибудь в «тарелке» или нет? Вот что.
— Если кто и остался, что с того?
— А то, — раздраженно огрызнулся Вовчик. — Если там кто-нибудь остался, то это очень плохо.
— Почему? — удивился я.
— Сейчас узнаешь...
И Вовчик быстро и решительно направился к «тарелке». Жестом показал, чтобы я шел за ним.
Честно говоря, мне не очень хотелось идти туда, если точнее, то не хотелось совсем. Но еще больше мне не хотелось снова оставаться одном. И я пошел следом за этим балбесом.
До «тарелки» оставалось не более пяти шагов, как вдруг Вовчик остановился. Я, не желая показывать, что мне страшно, уверенно двинулся к люку.
Вовчик схватил меня за шиворот.
— Погоди, не торопись, Петрович, — то, что Вовчик перешел на отчество, означало, он привычно спокоен.
— Чего ждать? Пошли…
— Погоди, говорю тебе, — сердито сказал Вовчик. — Я где-то читал, что вокруг НЛО обычно бывает защитное поле. И если это поле не вымысел, оно может пребольно нас шлепнуть. Еще я читал, что один мужик тоже хотел подойти к летающей «тарелке». Так этого любопытного так звездануло, что он на всю жизнь придурком сделался…
— Что предлагаешь?
Предложил Вовчик вот что. Вытянув перед собой правую руку с растопыренными пальцами, он медленно пошел в сторону рас¬крытого люка. Я в это время крепко держал его за ворот куртки.
На наше счастье, или наоборот, силового поля не было. Мы благополучно прошествовали до самого входа. Вовчик впереди, с торжественно вытянутой рукой, готовой в любую секунду ее одернуть. Я сзади — готовый в любой момент выдернуть Вовчика обратно в незащищенную зону.
Заглянули внутрь и увидели, что в «тарелке» никого нет. Порог расположен был близко к земле, и мы без труда запрыгнули на него. Прошли.
Нашим глазам открылось приличных размеров округлое помещение с низким потолком, за который мы едва не задевали головами. Откуда-то с потолка, где, кстати, не было заметно светильников, лился легкий рассеянный свет. Он освещал три глубоких кресла и небольшой пульт с множеством кнопочек и двумя или тремя горевшими глазками. Глазки были зеленого цвета.
Я тупо смотрел на эти зеленоватые огоньки и не мог себе представить, что может случиться через несколько минут. Но что должно произойти, то произойдет непременно, как утверждают фаталисты.
Планов или каких-либо, так сказать, иллюзий, связанных с «тарелкой» у меня не возникало. Ни о чем таком я не думал. Просто мне было интересно. Интересно заглянуть внутрь, посидеть в кресле и потрогать что-то своими руками. Интересно побывать в настоящей «летающей тарелке». Не каждый день подворачивается такая возможность.
«Посмотрим и уйдем», — думал я.
Что в то время думал Вовчик., я не знаю, но все больше убеждаюсь в мысли, что, стоило ему только переступить порог «тарелки», и уже уходить он решительно не собирался. Втиснувшись в среднее кресло, Вовчик закинул ногу на ногу и разглядывал интерьер «тарелки» с таким видом, словно богач и автомобиль в салоне выбирает. Хорошо еще, что молчал. Хотя с таким видом вполне можно капризно интересоваться: «Климат-контроль и подушки безопасности входят в комплектацию или за отдельную плату?»
Внутри НЛО было простенько. Начинаясь над пультом и заканчиваясь под по¬толком, по полной окружности «тарелки» тянулся обзорный экран. Или иллюминатор. Не знаю, как это правильно назвать.
Одним из достоинств этого экрана было то, что снаружи через него в «тарелку» невозможно было заглянуть. Изнутри же все прекрасно видно. Даже ночью. Действовал экран, видимо, по принципу зеркальных очков: надев их, человек видит всех, но в то же время его глаз невозможно разглядеть. Короче, затонировались пришельцы, как отъявленное жулье на своих крутых тачках. Но это так, к слову. Сравнивать экран «летающей тарелки» с зеркальными очками или с автомобильной тонировкой — это то же самое, что сравнивать саму «тарелку» с летальным агрегатом братцев Райт. Бессмысленное занятие.
Потом я подошел к выходу полюбопытствовать, что представляет собой дверь – подумал, должно быть что-то вроде самолетного люка. Залез, захлопнул, задраил.
Внутри люка не было. Тогда я выглянул из «тарелки», надеясь, что он снаружи. Когда забирались в нее, не обратил как-то внимания. Но и снаружи не увидел люка. Зато отчетливо услышал какое-то ворчание и шипение. Я быстро взглянул в сторону кладбища.
Вышедшие из кустов нлошники, увидели меня в светлом проеме. Они засуетились и громко зашипели, словно рассерженные гуси. Неудивительно, что они так обалдели. Не успели оставить на пять минут свою «тарелку», как из нее уже выглядывает какой-то тип. Видели бы они второго, который по-хозяйски устроился в среднем кресле и деловито разглядывал кнопки на консоли летательного аппарата.
А я до того растерялся и перепугался, что не знал, как мне быть и что предпринять. То ли криком предупредить Вовчика, спокойненько сидевшего в кресле. То ли выпрыгнуть из «тарелки» и задать стрекоча, разумеется, в направлении противоположном пришельцам. И, честно признаюсь, второй вариант был тогда мне больше по душе. Чуть не смалодушничал. Чуть не бросил друга.
Наконец, я выбрал то, что должен был выбрать.
— Вовчик, они возвращаются! — еле ворочая сухим языком, не то закричал, не то просипел я, и бросился к Вовчику.
Молниеносно он вскочил с кресла.
— Уже?
— Уже!
Вдвоем мы кинулись к выходу, но выскочить из «тарелки» не получилось. На раздумья у меня ушло несколько драгоценных секунд, и теперь было ясно, что стоит нам покинуть «тарелку», и мы неминуемо попадем им в руки. Или в лапы.
Нлошники, продолжая своим шипением подражать гусям, подходили с трех сто¬рон, отрезав нам все возможные пути к бегству. Мы с Вовчиком застыли на месте в траурном молчании.
Чего только я не успел передумать за те секунды, пока нлошники плавно, словно в замедленном кино, приближались к нам. Чуть с жизнью не простился. Ей Богу, не вру! С каждым их шагом скорбная картинка в голове становилась отчетливее.
И тут я вспомнил, что, когда мы только вошли в «тарелку», то внутри, возле самого выхода, я заметил небольшое пятно, похожее на кнопку. Теперь было самое время выяснить предназначение этой кнопки. Тем более, находилась она в каких-то сантиметрах от меня. Я с силой надавил на нее ладонью.
Откуда-то сбоку бесшумно выплыл люк и встал на свое место. Намертво. Верх люка сливался с экраном. Низ был серого цвета, под стать интерьеру.
— Молодец, Петрович! — удостоил меня похвалы Вовчик. И похлопал по плечу. Потом через нос, подражая репродуктору в метро, прогнусавил:
— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Китай-город! – вспомнил, очевидно, как в прошлом году в столице у родственников гостил и, разинув рот, катался в метро. В нашей-то глуши, понятное дело, удивляться нечему.
И в это же мгновение раздались удары. «Растяпы» забарабанили по «тарелке». Судя по всему, силы у них было хоть отбавляй. Правда, неизвестно, чем они так стуча¬ли. Особенно они налегали на люк.
— Наверное, ключи дома забыли, — спокойненько заметил я, хотя всего меня внутри так и потряхивало от волнения.
Прижавшись носом к экрану, Вовчик пытался разглядеть нлошников, но высота экрана и маленький рост хозяев «тарелки» не позволяли это сделать
— Эй вы, дикари! – дерзко заорал он, поняв, что мы в безопасности и орать можно все, что угодно. — Магазин закрыт на обед! Все! И никаких жалобных книг! Пошли к лешему! Петрович, вызывай полицию!
«Дикарей» его слова не убедили. Наверное, они их не услышали. И колотили по «тарелке» все сильнее и сильнее, отчего она стала слегка покачиваться.
Со словами «… и за борт ее бросает...». Вовчик обратно уселся в среднее кресло и склонился над консолью.

Я подошел к нему, и схватил его за руку в тот момент, когда он пытался нажать на кнопку. Под кнопкой бала маленькая табличка, изображавшая «тарелку», а вокруг нее какой-то круг или кольцо.
— Ты чего собрался делать?!
— Чего я собрался сделать? – спокойно переспросил Вовчик и высвободил мою руку. — А вот что. Хочу что-нибудь предпринять, лишь бы избавиться от этого хулиганья. Опрокинут «тарелку», а вдруг она не застрахована? – еще и шутит, значит.
— Но ведь «тарелка-то» ихняя.
— Ну и что, что ихняя? Мы-то ведь не ихнии. И потом была ихняя, а стала наша. Фортуна, так сказать, повернулась к ним спиной. А к нам – наконец-то, лицом. Не знаю, как ты, Петрович, а меня отсюда если и вынесут, то только вперед ногами. Капитуляция не по мне. А что? Полетали, теперь пусть другие полетают. Пускай пока отдохнут, пешком походят. Так, говорят, для здоровья полезнее.
Нлошники раскачивали «тарелку» все больше. Видимо, в их планы не входили занятия пешими, полезными для здоровья прогулками.
— О! — Вовчик поднял вверх указательный палец. – Одно слово — варвары! Хотят перевернуть «тарелку» и выломать дверь. Не хотел бы я попасть к ним в лапы в тот самый момент, когда они это сделают. А ты хотел бы?
— Прикалываешься?
— Ну вот… Да и не стоят они, Петрович, твоего выеденного мизинца, — опять Вовчик принялся за свои одному ему понятные метафоры. — К тому же они не только варвары, они взломщики-медвежатники. Им банки брать с такими способностями, сейфы вскрывать. А они, подлецы, по кладбищам ночами разгуливают. Покойников воруют вместе с гробами.
— С чего ты взял, что они покойников воруют? Может, просто решили прогуляться.
— Знаю я такие прогулки. А потом покойники вместе с гробами пропадают. Смотрел «Фантазм», где Верзила тоже похищал покойников и делал из них карликов? Нет? — и Вовчик озабоченно добавил: — Как бы мою бабушку, царствие ей небесное, не утащили, расхитители гробниц эти.
И Вовчик нажал на кнопку. На этот раз беспрепятственно. Ничего такого особенного не произошло. Ни звука, ни чего другого. Просто «тарелка» перестала качаться. А нлошники валялись на земле, метрах в десяти от «тарелки».
— Идиот, ты убил их! — закричал я, готовый броситься с кулаками на Вовчика. Все-таки братья по разуму, и все такое, а мы забрались к ним в «тарелку» и безобразничаем, мягко говоря, а уж если сказать, как есть, распоясались дальше некуда.
— Никто их не убил. Просто этих пигмеев отбросило силовым полем. — Таким уверенным тоном, будто полжизни провел в «летающих тарелках» и общался исключительно с силовом полем заявил Вовчик.
Подтверждая справедливость его слов, нлошники с трудом начали подниматься на ноги. Или на лапы. Поднявшись, они принялись кружить вокруг «тарелки», не смея к ней приблизиться.
— Что я говорил! — ощерился Вовчик. — Живы, канальи! Видишь, как они круги нарезают? Поле-то их дальше не пускает.
— Ну и что дальше? — спросил я. — Вся эта история до смерти мне надоела, и я мечтал об одном: быстрее очутиться дома в теплой постели.
Вместо ответа Вовчик нахально ткнул свой палец в еще одну кнопку. Табличка под ней изображала «тарелку» на некотором расстоянии от поверхности — надо думать, — земли.
Посмотрев наружу, я увидел, что мы висим в воздухе и до земли никак не меньше ста метров. А может, не ста, а много больше. Трудно было так навскидку определить.
Характерно, что ни шума, ни толчков, ни позывов в желудке и никаких других неприятных ощущений, которые положено испытывать, сидя во взлетающем самолете, не было. Я, как сто¬ял посреди «тарелки», так и остался стоять, не качнувшись и ничего не почувствовав. Однажды в городе, на День авиации, я по собственной дурости, так сказать, пролетнулся на «кукурузнике» – словно на тракторе по пашне. В первый и последний раз. Проблевавшись, несмотря даже на горсть сосательных конфет, выданных каждому пассажиру, решил тогда твердо завязать с полетами на аэропланах. Не очень-то пришлись по душе все эти воздушные ямы и воздушный кочкарник, по которому скакал, дребезжа всеми суставами древний Ан-2. Ничего подобного в «тарелке» не наблюдалось, и мне это понравилось.
Я втиснул тело в узкое мягкое кресло, справа от Вовчика, и утонул в его объятиях. Накатились слабость и усталость. Захотелось спать.
Вовчик молчал в соседнем среднем кресле, склонившись над консолью, как алхимик над склянками в творческом поиске недостающего ингредиента.
Он озабоченно трогал кнопки, разглядывал таблички под ними, а мне тоже не хотелось с ним разговаривать. Передо мною, за экраном, простиралось ночное, в ярких и тусклых блестках звезд небо. Я задумался. Задумался о матери, которая на¬верняка беспокоится и ждет; о не дописанных шпаргалках (с утра у нас должен быть экзамен, вернее, переэкзаменовка по физике для меня, Вовчика и Мышкина); о неисправном стареньком скутере, который все руки не доходили починить. Я думал о множестве вещей, связанных с домом, но не догадывался, что наша с Вовчиком жизнь так круто повернет и изменится, и что домой я попаду не скоро.