Кукаев Станислав : В Це Ка!

Обычное письмо в Це Ка, о дураках и боге.


Москва. ЦК КПСС. Товарищу Андропову.

Дурак ли я? Безусловно и неизменно. Почему я это знаю? Так ведь Главный сказал. Добавлю к его мнению только то, что я дурак исключительный. Рядовой ли мой случай? Не могу знать, нас 'исключительных' распихивают по разным учреждениям. Мы взаимозаразны, иного быть не может.

Видите ли вы, как лучится мой нимб? Как я, касаясь затылком солнечного ореола, распростер руки над муравейником? Как покрываю его своей тенью? Я в позе статуи Христа из Сан-Паулу. Лицо моё с провисшими чертами, уставший взгляд, движения, несущие судьбу, преисполнены моего величия, всё под стать моей роли. Щёлк — откинута крышка зажигалки. Чвырк — чиркнул колёсик о кремень. Дарую свет! Пара кульбитов и огонь, символ знаний, снизошел, падая в центр их мира. Затрещали тростинки, муравейник объят пламенем. Я сострадаю им так, что сам Будда мне завидует, кровоточу каждой своей щербинкой. Люблю я абы какую тварь свою. Дюже люблю.

Я расстёгиваю ширинку, и, расставив ноги шире, дарую исходящее из меня спасение. Благодать журчит, пенится, шипит на углях, и натурально спасает… Пора на крест, нужно проснуться.

Утром у нас каша, галоперидол и разговоры с доктором, но после обеда я обычно въеду в Иерусалим на своём белом осле (тов. Бруевич), меж двух половин Золотых ворот (Альбац и Краев).

— Вперёд, мой Буцефал! — вонзю пятки-шпоры в бока Бруевича. Белый осёл заржет конём, выбивая искры 'копытом-тапочком', — вперёд, на гору, в Храм! Тут Буцефал обычно плачет и в тысячный раз сетует, что не быть коню ослом, что я его больше не проведу и, что Искандер-то его любит. У нас нет ослов, один гарцующий Бруевич.

Нет, не правда, что у нас скучный контингент. Вот, к примеру, мои 'Золотые ворота'. Краев, он пожилой завхоз с красным лицом, так долго подавлял свою женскую суть, что спятил, и тут-то его прорвало: льнул ко всем подряд, получая пинки и карцер, пока не появился воробушек Альбац. 'Я девка. Развратная шлюшка, и у меня вагина, вагина, вагина...' — шептал ему Краев бесконечно, и вода, таки, сточила камень.

А я? Я просто против, я хронически несогласный. Хоть с чем, хоть с кем, а почему? Каждый день я пишу вам одно и тоже письмо. Одно и тоже по сути. Главный сказал, что если я перестану это делать, меня, возможно, отпустят. А куда? Туда? Нашли дурака.

Суть:

Сегодня я съел завтрак, обед и ужин на 1 руб. 92 коп.
Прачечная, баня и услуги парикмахера в среднем по дню 12 коп.
Износ белья, пижамы, обуви в среднем по дню 14 коп.
Медикаменты, больничный персонал, коммунальные услуги в среднем за день на одного больного 4 руб. 42 коп.
За день я нанёс вред СССРу на 6 руб. 60 коп.
Мой итог на 103-й день: 691 руб. 17 коп.
В моих планах отнимать у дураков обеды, и я придумал, как красть мыло.

Весь ваш, сын Бога единого, всемогущего, карающего. Карающего семь поколений ваших...

P. S. Просто отпустите меня на ПМЖ в Израиль. И шоб меня там распяли.



____________________________________________________________



Последнее письмо в Це Ка, мистическое.



Москва. ЦК КПСС. Товарищу Горбачеву.

Отец наш, Михаил Сергеевич! Случилось печальное! Рассказываю в деталях.
Как-то, в бытность мою ещё не ущемлённым в гражданских правах, по какой-то уже забытой причине, интересовался я чтением о европейских мистиках: астрологах и алхимиках всех мастей вплоть до явных фармазонов, но все достойно отзывались об оккультистах Джоне Ди и Эдварде Келли, конец шестнадцатого века, страна Англия. Упоминание о них, не стоило бы вашего внимания, тема скучнейшая, если бы не события сегодняшней ночи. Вот, что случилось.

Сплю сладко, смотрю себе обычную свою цветастую психоделику, где дородные рубенсовские бабы ублажаются серпами-молотками и скачут на концах звёзд, в общем, всё было очень буднично, но тут вдруг глас вопиет — меня зовут. Моё имя не произносилось, но я сразу уяснил, что звали-то всё-таки меня, видно бесы в уши подсказали, и мне это не казалось странным.

— Saitan! Saitan! — дальше на том же языке, но бесы мне транслируют, и я всё понимаю, — Сатана! Сатана! В тебя верим, ответь нам! — дальше пошли длинным списком регалии сатаны и всякие глупые религиозные ублажения.

Мне всё это стало страшно интересным, и я лечу на голос сквозь время, через море-океян. И что же я вижу? Опа, они самые — джентльмены Ди и Келли, занятые чтением магических гримуаров, пытаются наладить связь с рогатым. Почему у них вышла переадресация ко мне — я не знаю, наверное, они просто криворукие.

В радости от ситуации и комичности их поз, не подумав, я выдаю такое «здрасте»: «Дышите ровнее англосаксоне, вы так напряжены, что ваши красные морды обязательно лопнут, даже при том, что гитлеровцы ещё не в Лондоне!» Плюс ещё кучу всякого из «тени на плетени» и «фортеля с коленцами».

Здесь нужно знать особенности енохианского языка, именно на нём разговаривают с вселенским злом, а в данный момент со мной. Наговоренный мной текст бесы суммируют и выдают в обратном порядке, по одной букве ещё и с шифром, следом даются «енохианские ключи» к тексту. Я ждал перевод долго, но он того стоил — так приятны были их реакции, особенно на «декрет сатаны» о том, что их рожи лопнут, вы б видели. В целом англо-саксоне стоически пережили моё витиеватое (учесть их век) послание.

Несколько удручённые, но всё ещё бодрые от успеха, они-таки выдали нам свои нижайшие просьбы. Цитировать их полностью займёт пол тетради, по этому я подытожу только саму суть. В результате их сатанинской науки Сатурн полыхнул ядерным Солнцем, а свинец, соответственно, золотом. Полыхнул и погас — неустойчивое вещество (золото) обратилось в едкий дым, потравив насмерть лакеев-помощников. Решения именно этой проблемы они вымаливали у сатаны. Помочь им я не мог — меня разбудили на клизму.

Проснувшись, я был впечатлен своими новыми талантами, природу коих я не постиг доселе. Ни магов, ни медиумов я в родстве не имею, хотя…
Считалось, что семья наша пошла с адюльтера знаменитого анархиста князя Кропоткина с кузиной Клары Цеткин, был там же и брат наркома Луначарского, но рассматривался он как слабо возможный… не вариант вместо князя, а так — вариантик. Уж неизвестно, чьё семечко было шустрее, сам я болел естественно за князя, но, похоже, зря были мои благородные стремления в принцы крови. Красный антихрист, он же сапёр-взрывник церквей, проявился во мне со всей своей дьявольщиной, сука, ну что ж делать…

Будучи человеком хозяйственным, я любое обстоятельство перепродам с выгодой. Тем более, с такими талантами просто грех не поиметь от англичан… исключительно на нужды неимущего пролетария. Из коих я в первом ряду, на дне пропасти, и нуждаюсь более всех. Было два вопроса, первый: как сделать так, чтобы было, что отнять, то есть, чтоб у них всё получилось. Второй: как передать мне отнятое. Проблемы: «каким способом заставить их отдать» — не было, декретом от имени сатаны всё решалось. На второй вопрос я сразу нашел решение, на первый пока нет.

Следующий мой сеанс связи заставил понервничать англичан — заснул я под утро. Всю ночь они меня звали, и я уж собрался наговаривать им послание, как вдруг бес-переводчик обращается непосредственно ко мне.

— Превеликий! Я, разумеется, осознаю свою ничтожность, мне ли давать вам свои жалкие советы, но всё же не соизволите ли выслушать меня, мелкого беса?

— Валяй, только быстро. — сказал я не надеясь на что-либо существенное.

— Господин мой, вы должны знать, что золото дымится всего лишь из-за сущего пустяка. В доме мистера Ди не однородно зло, оно, конечно, преобладает, но есть мелкие вкрапления Его, — бес показал пальцем в небо, и озираясь прошептал мне причину неудач. Лаура, дочь Джона Ди, не была очень уж набожна, и это очень милосердное определение. Мягко скажем, что ей суждено умереть через пять лет в приюте для сифилитиков, но сейчас она жива, и своими остатками веры портит своему же родителю всё дело. И если решать проблему, то немедленно, ведь уже завтра в полночь орбиты планет скрестят свои эллипсы, образуя крест с Солнцем в центре. И если эту жертву не принести до полуночи, Солнце многократно умножит свет в ней и в её роду по седьмое колено. Дело станет совершенно невыполнимым на двести лет, а столько её папе прожить не угрожает.

Не хорошо, поправить бы, для этого вернёмся к «посланию сатаны к мистикам». Передам вам лишь суть моего им повеления. Лауры не должно быть сегодня же. Это первое. По второму вопросу, как вы, Михаил Сергеевич, уже знаете, я имел решение: в Британии, в славном графстве Йоркшир, в миле от северной башни замка Хелмсли стоят три тысячелетних дуба, вот под каждым из них (а им в тот момент было более пятисот лет) я велел закопать по пуду золота. Это для начала. Прислугу, помогавшую в предприятии, я велел ликвидировать для исключения возможной разконспирации.

Уж я не знаю, какой любовью пылал папа Джон к Лауре, но он, сволочь, медлил. Вместо чтоб поручить сию гнусность слугам, он решил убить дочь своей рукой, ещё и как можно позже, дав Лауре насладиться последним днём, балуя и исполняя её многие прихоти и похоти. Ближе к ночи Лаура, наконец, спала, устав от всякого того, что даже просто перечислять отвратительно.

Мистер Ди решился. Он подошел к клавесину, снял самую тонкую струну в надежде, что именно тонкая избавит его дочь от лишних страданий. Вошел к ней в спальню, обернул струну вокруг шеи, дёрнул… струна порвалась, Лаура проснулась, и, завопив, ударила отца подсвечником в лоб. Мистер Ди очнулся только утром. Всё.

Эх, мистер Ди, если уж творите зло, то делайте это твёрдой рукой, иначе не зачтётся ни там, ни там. Кстати, Ди умер в нищете, но, разумеется, главный его проступок в том, что он оставил меня без выгоды.

Теперь главное. Михаил Сергеевич, отец наш! Если вам тоже черти снятся, а они вам, судя по всему, ещё как снятся, то это вовсе не повод душить детей своих за ту всё ещё тлеющую крупицу света, которая сама по себе уже чудо, не смотря на наши крайние стадии сифилиса. А если вы решили-таки душить, то я вас умоляю, без полумер! Делайте это твёрдой рукой, иначе мы как ударим вас полбу подсвечником! Тогда уж не взыщите за годы в крови и век хаоса.

Вечно ваш.
_________________________

Получен ответ из секретариата, для глав. врача: «Пациента гнать к чертям».