Дядя_Яша : Безбожник

Анатолий родился в очень религиозной, многодетной семье. Его мать, разочаровавшаяся в жизни женщина, нашла опору в вере, ставшей модной после крушения СССР.
Всё началось с просмотра телевизионной передачи проповедника Владимира Гундяева. Слушая пафосные речи будущего патриарха, она чувствовала приток сил и желание жить. Прочитав Библию, Евангелие — она нашла ответы на многие мучавшие её вопросы.
- Как же всё просто! – не было приделу её изумлению.
Разуметься всё эти душевные метаморфозы, не могли не коснуться окружающих, в особенности детей, почему то не разделявших восторга любви к Богу.
Мама Анатолия — как и всякий советский человек, была не способна к демократии, а потому решила этот вопрос менее тонким способом — принуждением.
Каждое утро теперь начиналось с всеобщей молитвы, днем постоянно играл православный шансон в магнитофоне, а вечер уходил на чтения священных писаний.
Не трудно представить, что такая жизнь очень эффективно развивала гипотезу Бога в умах детей до теории, со всеми её законами, запретами и постулатами.
Но вернемся к Анатолию, — он, будучи младшим ребенком в семье, немного отличался от своих старших брата и сестры. Нет, конечно, он тоже поверил в религиозное учение, но почему то не принимал это слишком близко к сердцу.
С самого рождения Анатолий был всегда веселым, позитивным и гиперактивным мальчиком; также отличался большой волей и бешеным честолюбием — типичными признаками самородка.
Если его смиренные брат и сестра уже решили, что уйдут в монастырь, то Анатолий видел себя только в миру.
- Сначала наживусь, а потом можно уйти хоть в затвор, — так он думал в возрасте пяти лет.
Со временем православный режим в семье был ужесточен: был выброшен телевизор, вся информация строго контролировалась и цензурировалась; участились суровые побудки по воскресеньям в пять утра на Литургию.
Всё это конечно сильно угнетало, но сделать было нечего — протест жестоко пресекался в зачаточном состоянии. Но как говорил Линкольн: «можно держать во власти людей долго, но нельзя держать всегда».
Первыми семенами сомнения упавшими в душу Анатолия, были смутные школьные разговоры на тему деторождения. Считав непорочное зачатие, единственным способом продолжения рода, теперь, узнав о других способах — его картина мира дала еле заметную трещину. Но вера была крепка, а страх силен — поэтому, Анатолий принял этот факт.
Время перемен настало, когда ему исполнилось тринадцать лет. Половое созревание принесло с собой первичное критическое мышление, а с ним — и раскрепощение сознания.
Анатолий, будучи от природы человеком очень основательным, если не сказать фундаментальным, первым делом решил узнать всю информацию о сексе, чтобы раз и навсегда исключить любые сомнения по этому поводу.
Таким пособием по физической близости, стала книга с названием «Секс от А да Я», взятая у друга.
После прочтения двухсот страничного трактата, и познании обо всех мыслимых и не мыслимых видах, поз, способах и других изобретений накопленных человечеством для сплавления самой могучей нужды, — больше вопросов не оставалось.
Став, просвещенным человеком, Анатолий начал переосмысливать всё то, чем жил до этого. Но чем больше он занимался умственной деятельностью, тем больше приходил к печальным выводам. Например, то, что раньше ему казалось очень мудрым, то теперь он видел в этом только вызывающие отчаяние неразумие...
В один момент, Анатолий с горечью осознал, что и причина появления его на свет ужасна.
Всё дело в том, что если бы его мать имела половое воспитание — сексуальную грамотность, или хотя бы не побоялась сделать аборт, то его бы сейчас не было. И его безвольное имя, которое дал ему отец, ясно говорит о его (отца) слабой сущности, не справившейся с тем пресловутым инстинктом...
Наверно, нормальный человек бы сошел с ума, от таких гнетущих размышлений, но Анатолий устоял. Осознавая хотя всю беспросветность своего положения, он безумно хотел жить. Жгуче честолюбие и каменная воля, а также тлеющая вера в Бога, надежно держали его на плаву.
Как и всякий недолассканый ребенок, став подростком, Анатолий заболел сексоголизьмом, занимаясь мастурбацией по десять раз на дню. Нервозный характер недуга, усугубляло, регулярно приходившее после, раскаяние за греховное поведение.
В шестнадцать лет Анатолий впервые отказался посещать церковь. Изрядно поругавшись с набоженной матерью во вспыхнувшем конфликте, всё-таки отстоял свое право на добровольное местонахождение.
Нет, конечно, он еще не стал атеистом, но всё эти сверхъестественные дела стали казаться ему какой — то очень отдаленной абстракцией. А в таком случае, зачем ему это сейчас, когда до смерти еще далеко и надо жить настоящим.
А надо сказать жил Анатолий очень весело в ту пору, можно даже сказать счастливо.
Умея втереться в доверие и расположить к себе людей, он всегда входил в элиту любых групп. Вызывав интерес у сильных мира сего, Анатолий быстро занимал место на вторых ролях, в роли вальяжного бета-самца.
Наслаждаясь жизнью, он пришел к выводу, что смысл жизни состоит в обычном удовольствии. Всё живое стремиться получить его, это стимулятор. А счастье — это ощущение совокупности всех удовольствий.
Разуметься, такой поворот мыслей всё дальше отдалял Анатолия от духовных истин. Развивая свое представление о мире, он сам пришел к мысли, что: " умом Бога не понять, в него можно только верить", — позже узнав, что это называется агностицизмом.
В восемнадцать лет, бог в сознании Анатолия, немного рассевшимся к тому времени от похоти и уступая жилплощадь уже более романтичным желаниям, сузился уже до таких маленьких величин, словно помещаясь на ладони. Можно даже сказать стал игрушечным, повзрослев, которого он положил в ящик и убрал в шкаф.
- О чем ты думал, когда создавал этот мир? — хотел спросить у него Анатолий, но тут же устало фыркал, понимая всю печаль риторичности этого вопроса.
Закончив школу и построив в институт, у него внезапно началась черная полоса. Неудачи посыпались на Анатолия одна, за одной как большие капли июльских дождей. Всё планы рушились как песочные сооружения на сильном ветру. Не понимая, что происходит, его всё сильнее засасывало в мрачную пучину безысходности.
Впав от отчаяния в экзистенциализм, провалился до абсурдизма, заболел маниакально — депрессивным психозом и свел счеты с жизнью в возрасте двадцати лет…