goos : Шляпа Марко Ди Чента часть вторая.

Я никогда ничего не просил у него. Даже в мыслях не было. Даже когда в доме не было ни цента и из еды пустая похлёбка. Мне казалось, что если я что-то попрошу, то вся магия нашей дружбы рассыплется в прах.
Когда-то он сказал: «Никогда ни у кого ничего не проси, если не уверен, что сможешь вернуть вдвое больше. Даже воды и соли». Просто так, вскользь, как очередное нравоучение.
Но сейчас отчаяние толкнуло меня на этот шаг. Но просил я не подачку, а помощь. Это разные вещи. Смогу ли я вернуть этот долг? Надеюсь, Марко никогда не придётся просить у меня, чтобы я нашёл ему работу. А тем более, две.
- Да, я знаю. Я же не слепой и не глухой, — ответил я.
- И что ты думаешь о такой работе?
Я пожал плечами.
- Ничего. Я не думаю о ней.
- Хорошо, Тони. Я возьму тебя к себе. Как у тебя с математикой?
- Нормально.
Учился я не очень, особенно после того, как уехал отец. Да и возраст был такой, что учёба отходила на задний план, но дураком я не был. Многое хватал на лету и с памятью полный порядок.
- Мне нужен будет бухгалтер. Хороший, толковый. Настоящий специалист.
На такое я не рассчитывал. Даже не представлял, что гангстеры ведут амбарную книгу приходов и расходов.
- Антонио, твоя работа сейчас – учиться. Закончить школу, затем курсы, а может и колледж. Получить профессию. И тогда я смогу взять тебя на работу. И то, с небольшой охотой. Знаешь почему? Никогда не работай на друзей, никогда не бери в долг у друзей и никогда не давай им взаймы. Там, где деньги, дружбы не бывает. А мы же друзья. Да, Тони?
Я часто размышлял, зачем я нужен Марко. Кем я был для него? Слово «дружба» вряд ли подходило к нашим отношениям. Какая может быть дружба между гангстером, богатым, элегантным и крутым и малолеткой-оборванцем? Скорее всего, я стал для него привычкой, как чашка кофе утром и стакан молока перед сном, как зубная щётка или любимые тапочки. Привычкой болтать с одним и тем же пацаном, когда появляешься в нашем районе. Возможно, я не прав. Может, я оказался для него чистым островком в море страха, грязи, крови, разврата, да что там, уголком детства в такой нелёгкой взрослой жизни. Кем бы он меня ни считал, я никогда не мог позволить себе даже подумать о том, что это дружба. И всегда держал дистанцию. Он пару раз говорил, чтобы я забыл это дурацкое «сэр» и называл его по имени, но я так и не смог этого сделать, настолько большую разницу чувствовал между нами.
Тогда я, естественно, не размышлял над этим. Это было уже потом, намного позже.
Как бы там ни было, Марко помог мне с работой.
Спустя три дня он отвёл меня в кафе на Тейлор-стрит. Днём посетителей было мало. Мы подошли к стойке и Марко сказал бармену позвать хозяина. Ждали мы не долго. Через пару минут появился седой пожилой итальянец. Он выглядел вполне уверенным и у него не тряслись руки, как у того Соломона. Он поздоровался, налил в два стакана виски, себе и Марко, а мне поставил стакан оранжа, и только после этого спросил, что привело нас в его кафе. Он сразу понял, что мы пришли не поесть, а по делу.
- Рокко, я хотел попросить тебя об услуге, — сказал Марко. – Нужно пристроить этого паренька на работу.
Рокко отпил виски и оценивающе посмотрел на меня.
- Он же совсем пацан. Я не могу его взять. Да и мне не нужны работники. Своих девать некуда. Марко, ты же сам знаешь, какие сейчас времена.
- Вот поэтому я и прошу тебя. Если у тебя нет места, я могу прямо сейчас уволить парочку твоих бездельников.
- Нет, не нужно.
Рокко оказался не таким крепким орешком, каким показался сначала. И прекрасно понимал, что лучше оказать услугу добровольно, тем самым рассчитывая на последующую благосклонность, чем получить как минимум расстрелянную витрину и сломанную руку. И недовольного гангстера в придачу.
- Он хороший парень, — сказал Марко, — и будет делать любую работу. Днём он в школе, а вот вечером, с четырёх до восьми вполне сможет помогать тебе здесь наводить порядок.
- Хорошо, но если…
- Если он будет халтурить, или воровать, или прогуливать без причины, гони его в шею. И скажи мне. А я уж тогда сделаю выводы. Но, Рокки, он совсем не такой.
- Как тебя зовут, парень? – спросил Рокки.
Я представился.
- Приходи завтра к четырём, я придумаю, чем тебя занять.
Когда мы вышли из кафе, Марко сказал мне:
- Тони, я поручился за тебя. Постарайся не огорчать меня.
Он мог бы и не говорить этого.
В кафе я проработал всю весну и лето, пока не вернулся отец. По началу, делал самую грязную работу – мыл посуду, убирался в сортире, таскал ящики с продуктами. В зале появлялся редко. Потом меня прибрал к рукам повар, и я помогал ему на кухне. Я кое-чему научился, а фриттата и ризотто у меня получалась вкуснее, чем у матери. Кафе было в самом сердце итальянского квартала. Это была обычная забегаловка, куда сходились после рабочего дня работяги, чтобы выпить пива и перекусить поле рабочего дня.Сухой закон отменили в декабре, и теперь народ во всю компенсировал тяготы безалкогольных времён. У меня не оставалось времени на шатание по району с друзьями. Я едва успевал делать уроки. Но я помнил разговор о бухгалтере, и стал серьёзнее относиться к учёбе.
Марко я стал видеть намного реже. Иногда он заезжал в кафе, но, скорее по делам, чем для того, чтобы повидать меня. А потом и вовсе пропал на целый год. Перед отъездом сказал, что уезжает надолго. Мне не хватало общения с ним, и я часто вспоминал его. Даже снился несколько раз. Наверное, он тоже стал для меня привычкой.
Вернулся Марко под Рождество.
Однажды я вышел из дому, и увидел его, стоящего возле бара с Билли Лучиано. На нём была всё та же шляпа. И она, клянусь, всё ещё выглядела, как новенькая. Сам он совсем не изменился, и, увидев меня, махнул, чтобы подошёл. Как ни в чём ни бывало, будто и не было этого года.
- Тони, дружище, рад видеть! Ну, ты и вымахал! — он хлопнул меня по плечу. – Как дела?
- Отлично, сэр.
Я еле сдержался, чтобы не выдать свою щенячью радость от того, что снова вижу его и разговариваю с ним. Но, думаю, это не очень понравилось бы Марко. Он всегда был сдержан и спокоен. И я интуитивно перенимал его манеры. Иногда ловил себя, что говорю с такими же интонациями и повторяю жесты, и походка у меня давно уже стала такая же степенная и слегка вальяжная.
Он расспросил меня об учёбе, о родителях, о том, что произошло интересного на районе в его отсутствие. Кто умер, кто родился, кто женился.
И всё вернулось на круги своя.
А потом появилась Патриция.