Эльф : Никак.

Вас когда-нибудь посещала мысль, что вы что-то упускаете из виду? Что-то очень важное и неизбежное. То, что встречается только один раз в жизни, да и то шанс испытать это нечто выпадает только редким счастливчикам. То ли по иронии судьбы, то ли по ее прихоти это всегда происходит не в то время, не в том месте и не с теми людьми. Но тоска и томление по этому Нечто живет в каждом из нас.

Так было и с ней. Ее нельзя было назвать красавицей в полном смысле этого слова, однако ее лицо притягивало, приковывало взгляд. Прежде всего, глаза – нельзя было назвать цвет этих глаз, то лукаво-карих, то угрожающе-черных, как восточная ночь. Глубокие, колдовские глаза, в которых запечатлелась тайна и секрет мироздания. Ее взгляд проникал в вас, гипнотизировал вашу душу, не оставляя надежды забыть его. Да, наверное, в ней было что-то экзотически восточное: резко очерченные скулы, смуглая кожа, губы, заставлявшие мужчин жадно добиваться их поцелуя. Она полулежала на подушках, разбросанных на тафте. Кругом царил полумрак. В эту странную комнату никогда не проникал дневной свет, здесь не было даже окон, сквозь которые он мог бы внезапно ворваться сюда, нарушив его причудливый неторопливый порядок. Да, здесь все делалось неторопливо, плавно, нараспев, каждый жест оспаривал и противоречил стремительному течению жизни, каждый жест утверждал философию спокойствия и миросозерцания. Клубы дыма, наполнявшие комнату, прерывались и переплетались, изгибались в причудливые колечки и узоры, кружились в нестройном вихре танца, скрывая лица посетителей и от того делавшие их более таинственными и загадочными.

Она приходила сюда почти каждый день, хотя нет, слово «приходила» совершенно не идет ей, она вдруг появлялась из ниоткуда, из пустоты, из воздуха, не входила в дверь, а сразу воплощалась в таинственную женщину-загадку, возлежавшую на тафте. Ее неизменно приводила сюда надежда найти ответ на один-единственный мучавший ее вопрос, пожалуй, этот вопрос даже невозможно было выразить словами или написать на бумаге, но он жил в ее душе и не давал покоя своей неразрешимостью. Каждый ее визит был похож на другой, и каждый неизменно приближал ее к разгадке. Маленький турок с хитрыми глазками приносил табак и кальян, начинал долго и тщательно раскуривать его, это было началом церемонии, которая продолжалась, когда турок уходил и оставлял ее одну, одну со своими мыслями и загадками. Минуту-две она сидела, закрыв глаза и душу, стараясь освободить и очистить себя от хаоса глупости в голове, нужно было выбросить весь залежавшийся хлам и взлететь над собой. Закрыв глаза, она перемещалась в другой мир, без измерений и ценностей, мир чувств и фантазий. Здесь надо было просто ощущать, вдыхать, впитывать, упиваться, понимать мир кончиками пальцев, острием натянутых комков нервов, глубиной сердца…