Sundown : Байкал

Нашу семью обворовали летом. Я спокойно ушел на день рождения к приятелю, завис там допоздна, а вернувшись, застал в своей квартире плачущую мать и безразличного следователя, который тут же начал снимать с меня отпечатки пальцев. Моя детская, ещё неокрепшая психика противилась этому. "За что, почему, я же не воровал", - хотел крикнуть я. Потом заметил, что и у мамы пальцы тоже вымазаны черным. Нельзя сказать, что в тот момент мне стало легче, скорее наоборот, тяжелее. Я тогда еще не понимал, для чего все эти процедуры, потому что, как и у кого снимают отпечатки пальцев, видел лишь в кино.
Потом следак ушел, а мать заплакала еще надрывнее и без сил упала на кровать. Я растерянно топтался рядом и не знал, как ее утешить. Из-под дивана вылез черный кот, уселся посреди зала и с независимым видом принялся умываться.
Из квартиры, впрочем, вынесли не все. Очевидно, воров кто-то спугнул, и они предпочли слинять, удовлетворившись малым. Ну то есть как - малым. Деньги забрали почти все, мама по привычке хранила их дома, правда, рассовывала по разным местам квартиры, и нашли их не все. Из вещей не пропало почти ничего, наверное, потому, что брать было особо и нечего.
На остатки денег была установлена металлическая дверь с двумя замками. Теперь я стал носить ключи от квартиры не по старинке, на шее, а в специально пришитом матерью карманчике внутри школьного портфеля.
Прошло четыре года. Я заканчивал школу. Была весна, была красивая, почти без дождей, весна. В эту красивую весну нашу квартиру попытались снова обворовать. Но на этот раз, очевидно, воров что-то вспугнуло еще до того, как они успели начать шмонать комнаты, и в ущерб можно было записать только оба замка от двери, которые пришлось экстренно менять.
Тут было решено не только сменить замки, но и завести дома собаку. Я обрадованно ухватился за эту идею, раздобыл полдесятка книжек с описанием пород собак, достал самодельное, но пользующееся спросом, руководство по воспитанию щенка, каждодневно искал в газетах подходящие объявления.
Однажды я наткнулся на объявление о продаже щенков некой южнорусской овчарки. Что это за порода - и слыхом не слыхивал, мать тоже. Мы съездили по указанному адресу.
Это оказался частный дом, по двору которого бегала какая-то гигантская болонка, но не гавкала. Вышла хозяйка, выяснила цель визита и пригласила в дом.
В доме на полу ползали три толстеньких белых щенка. Хозяйка начала рассказывать о том, что это за порода, как ее правильно содержать и вырастить. Узнав, что собаку собираются держать в городской квартире, она заметно поскучнела, но все-таки честно сказала, что будет много проблем с шерстью. Теперь уже поскучнела мать. Я играл с щенками, краем уха улавливая ход разговора. Мне-то самому щенки понравились, да и вообще эта порода, судя по хозяйкиному описанию, необыкновенно умная и, опять же, очень редкая. Но потом я подумал, что этот милый щенок вырастет в такую же болонкообразную махину, которая бегала по двору, молча скаля зубы.
В итоге женщины перевели разговор с собак в какую-то кулинарную область, проболтали еще полчаса и распрощавшись, разошлись. Я не был особо огорчен. В мечтах моя собака была не такая.
А вариантов было очень много. Каких только собак я не пересмотрел. Куча овчарок - среднеазиатская, кавказская, немецкая, восточноевропейская, колли... Доберманы, ротвейлеры, один боксер, ньюф, бобтейл, даже редкая шелти. Но что-то где-то не устраивало то маму, то меня, а когда мы вроде были довольны всем - не устраивала цена.
Уже летом, в конце июля, я забрел в небольшой зоомагазин. На прилавке копошились щенки. Я лениво подошел, протянул к ним руку, и самый шустрый, тяпнув меня за палец еще почти не прорезавшимися зубами, тут же отскочил и уселся, забавно наклонив головенку в сторону.
Я, не раздумывая, начал считать деньги. Денег хватило.
Вот так довольно неожиданно дома оказался щенок. Продавец уверил, что это восточноевропейская овчарка. На мой вопрос о родословной он улыбнулся и развел руками, но сказал, что завод хороший. Я удовлетворился данным пояснением.
Мать, вернувшись с работы, лишь руками всплеснула. Мелкий собак успел оставить с десяток лужиц по всей квартире, пока я бегал по магазинам за творогом, молоком и в аптеку за витаминами.
И началась эпопея по превращению щенка в собаку. Мы нарекли его Байкал.
Байкал рос довольно-таки распиздяем. Хотя, наверное, так растут все собаки. Каждодневные лужи и кучки, разодранные в хлам сперва газеты, а по мере прорезания зубов - и две пары туфель. Беготня по ветеринарам, уколы-прививки, постановка на учет в какой-то мутный клуб, занимающийся непонятно чем. Получение собачьего паспорта - отцы города неизвестно за каким чертом выдумали очередное новшество, согласно которому каждая собака "недекоративных пород" должна была встать на учет и платить налог.
Байкал быстро рос. Мать с утра уходила на работу, я - в университет на учебу, а пес оставался дома и, очевидно, охранял квартиру. В свободное от охраны время он ссал и срал. По мере его роста лужи и кучи становились заметно больше. Домой первым приходил я, и меня радостным лаем встречал Байкал, и стойким запахом - плоды байкальей жизнедеятельности. Знакомые собачники сочувственно кивали и говорили, что ссать и срать псина будет до полугода. Потом перестанет.
С деньгами было трудно. Матери почти ничего не платили - начало девяностых, комментарии излишни. Я где-то подрабатывал, платили тоже нерегулярно. Собака требовала пожрать, и мать уже как-то заикнулась о том, что куда бы его пристроить. Я тогда впервые повысил голос на мать, после короткого спора она сдалась и больше такого не предлагала.
В роще рядом с домом собачники, как-то крепко поддавши всем гуртом, построили собачью площадку с несколькими снарядами. Я тоже принял в этом участие, и по окончании строительства начал натаскивать пса ходить по бумам и прыгать через барьеры. Байкал практически сразу освоил хождение по любому бревну, по ступенькам и лестницам, перепрыгивал все, кроме "глухого забора". Его брать он так и не научился.
Однажды я пришел домой и обнаружил, что пол сухой. На радостях я прогулял с Байкалом часа четыре вместо обычных одного-полутора. Лужа не появилась и на следующий день, и еще через день... "Значит, собачине полгода", подумал я и посчитал в уме. Получилось полгода.
Через две недели, правда, Байкал все-таки обоссался на полу. В последний раз. Но зато какая это была лужища....
Байкал так и не дорос до требуемых по стандарту размеров. Он был явно ниже ростом. Еще он не держал хвост книзу - он заворачивался кверху, как у обычной дворняги. Только что в кольцо не скручивался.
Кстати, было очень потешно наблюдать, как он воевал, - даже не воевал, какое там, а просто играл - с упомянутым в начале рассказа черным котом. Коту к моменту появления собаки было уже лет семь, и он, естественно, отнесся к новому пришельцу весьма настороженно, съездив для начала лапой по щенячьей морде. Только вот потом пес-то начал расти, а кот, хе-хе... Но тем не менее - это надо было видеть. Байкал широко разевал пасть, в которой бы уместилась половина кота, так и сяк крутил башкой, подбираясь поближе к коту. А кот в это время лениво, с полузакрытыми глазами, наблюдал за псиной, потом выставлял вперед лапу, и, не вытаскивая когтей, так же лениво, мягкой лапой, отталкивал в сторону собачью морду...
Ни разу Байкал не кусал кота, и ни разу кот не выпускал когти. Мне казалось, что кот воспринимает собаку как младшего брата - ну и что с того, что этот младший брат в несколько раз больше старшего. А Байкал, кстати, и на улице на котов никогда не охотился.
Он забавно будил меня по утрам. Лучше любого будильника. Когда ему становилось невтерпеж, он тихо подходил ко мне и аккуратно тыкался в лицо холодным мокрым носом. Я просыпался, смотрел на часы, охал, порой и матюкался, и говорил что-нибудь вроде: "ну шесть часов, ну куда ты так рано, а?..." Байкал тяжело вздыхал, как человек, и снова ложился минут на десять. Потом обычно вставал и клал голову на кровать. Тогда я не выдерживал и вставал...
Прошло несколько лет. Байкал заматерел. В соседних рощах появилось несколько овчарок подозрительно небольшого роста, с загнутым вверх хвостом.
Как-то раз он подрался с здоровенным сенбернаром. Вообще-то "подрался" - это не совсем точно... Обычно с этим сенбернаром ходил хозяин-мужик, и все было в порядке. В этот же раз на прогулку отправилась хозяйская дочка лет 8-9. Очевидно, у сенбернара не вовремя сработали инстинкты защиты, и он набросился на Байкала, опять же не вовремя пробегавшего рядом.
Наверное, его спасло то, что сенбернар был в наморднике. Не повезло, кстати, девочке - она намотала поводок на руку. В момент рывка своего монстра она полетела за ним, и неудачно приземлилась, получив перелом щиколотки.
Однажды Байкал дрался с единственным в роще боксером. Пока я и хозяин боксера бежали к месту драки, на ходу обкладывая друг друга хуями, Байкал успел насквозь прокусить боксеров загривок, а оппонент порвал ему левое ухо.
Прошло еще четыре года. Байкал начал стареть, ему было уже девять лет. За свою жизнь он ни разу ничем не болел, серьезных травм не получал. Кстати, в квартиру тоже больше не было попыток залезть.
Была осень. Как-то раз я заметил у собаки небольшую ранку возле основания хвоста и намазал ее йодом. На следующий день следов заживления не было заметно, а Байкал отказался от еды. Но я все-таки подумал - мало ли, может укусил кто.
А дня через два все-таки повез его в ветеринарную лечебницу. К этому времени Байкал постоянно держал хвост опущенным и почти ничего не ел. Врачиха осмотрела ранку. Итог был - обычный укус, нечего волноваться. Она выписала пару каких-то рецептов мазей, а для более быстрого заживления посоветовала еще и свечи.
Лучше Байкалу не стало. Я оббегал весь город в поисках приличной ветлечебницы, и нашел ее, конечно же, на другом конце города. Друг взял у отца древний "Москвич-408", общими усилиями пес был помещен на заднее сиденье и доставлен до места.
Двое молодых ребят, почти моих одногодков, осмотрели ранку, заметно увеличившуюся. О чем-то переговорив, он сказали, что надо колоть снотворное и делать рентген - на любое касание рядом с раной пес рычал и пытался укусить, а при попытке приподнять хвост начинал жалобно выть от боли.
Байкалу вкололи снотворное. Ребята сказали, чтобы я поддерживал пса под живот. Действие наступило быстро, секунд через десять - глаза закрылись, ноги подогнулись, и он тяжело осел.
Собаку положили на металлический стол. Я, как и врачи, напялил на себя прорезиненный фартук, в комнате погасили свет. Врач начал водить вдоль собачьего тела закрепленный на штативе небольшой экранчик. На стене был другой экран, где отображалось все. Я, ничего не понимая, ловил обрывочные слова, которыми перебрасывались врачи, и послушно переворачивал обмякшую собаку с одного бока на другой. Наконец они зажгли свет и начали осматривать саму рану, так же обрывочно бросаясь словами.
Я вышел покурить. Когда он зашел обратно, один из врачей мыл руки, а второй что-то писал.
- Значит, у нас было два мнения, - сказал тот, что мыл руки. - Мне вот сперва показалось, что это последствия укуса - задета кость, то есть хвостовой позвонок, и есть подозрение, но она начала гнить. Но вот тут есть другое мнение, и я склонен с ним согласиться. - Он опустился на стул.
- Да, а вот мне кажется, что это... - второй врач поднял голову, снял очки и посмотрел в глаза, - что у собаки - рак. Причем он развивается уже давно, я бы сказал - последняя стадия... А вот эта рана на хвосте - метастаз, вышедший на поверхность тела. То есть очаг где-то внутри, и мне даже кажется, что я понял, где... ну, в принципе, можно еще раз сделать рентген этого участка, но я уверен, что мои слова только подтвердятся... да, а метастаз вышел на поверхность. Если бы это был не рак, то собаку можно было бы спасти... ну, то есть ампутировать хвост, так сказать, локализовать действие... понятно, что долгий процесс заживления и так далее, но, в принципе, это не так и страшно. А здесь - я даже не знаю...
Первый врач закончил мыть руки и закурил, стараясь не встречаться со мной взглядом.
- Значит, всё?
Второй снова поднял голову и не сразу сказал:
- Да.
Я почувствовал, как по лицу потекли слезы.
- Спасибо, - мой голос дрожал. - Хотя бы честно.
- Я вот тут рецепты выписал. Попробуй, чем черт не шутит. Сам же знаешь, всякое бывает. Четыре раза в день давай, пусть глотает.
Я механически сунул бумажки в карман и так же, на автомате, спросил:
- Сколько я вам должен?
Врачи переглянулись.
- За пленку заплати и все, она у нас подотчетная, - словно извиняясь, сказал первый.
Я выгреб несколько скомканных бумажек из кармана, положил их на стол. Пожал обоим врачам руки, переложил собаку на покрывало, которое лежало на стуле, и, не прощаясь, вышел.
Байкал очнулся через несколько минут. Он, как пьяный, мотал головой, пытаясь удержать ее, и снова ронял без сил.
Машина доехала до дома. Байкал самостоятельно выбрался из нее и стоял, пошатываясь. Я довел его до квартиры. Наверное, на моем лице было написано все, что я слышал полчаса назад. Мать только посмотрела мне в лицо и не стала ничего спрашивать. Байкал немного похлебал молока и уснул.
Я тоже уснул.
На следующее утро я рассказал матери, в чем дело. Байкал тоже слушал. Он так и лежал на боку, изредка стукая по полу хвостом. Мать заплакала.
Следующие дни я сам ходил как чумной, ничего не соображая, отвечая невпопад. Байкал медленно умирал, а я не мог ему помочь. Я, наверное, мог ему помочь, только усыпив. Но по непонятной причине я не желал этого. Он больше не выл, мне казалось, что ему не больно, да и в глубине души тлел маленький уголек. Я еще на что-то надеялся.
Но еще через два дня он совсем перестал есть. Очень редко он поднимал большую голову, тянулся к миске с водой, с трудом лакал и снова ложился.
Я почти постоянно молчал. Горстями жрал успокаивающее. Как-то поздно вечером ушел на улицу, не в силах видеть мучения Байкала. Ко мне привязался какой-то пьяный мужик. Я, наверное, сломал ему челюсть, потом пинал упавшего, плача при этом. Домой пришел с разбитой до мяса правой рукой. Мать ничего не сказала.
Байкал страшно похудел, шкура обтянула ребра. Он прерывисто дышал и начал почти при каждом вдохе скулить от боли. Вечером я сам завыл в голос: в комнату зашел мой кот и лег, плотно прижавшись к собаке. Но Байкал все равно скулил.
А на следующий день он уже не поднимал голову. Я пытался напоить его, но вода стекала на пол. Он двигал языком, вздрагивал. Я решил завтра же отвезти его в ветеринарку и усыпить. Договорился с машиной.
Ночью я не ложился. Сидел, курил одну за другой. Байкал, казалось, спал, глаза его были закрыты, но он ровно дышал. Внезапно он открыл глаза, приподнял голову и посмотрел на меня. Я опустился на пол и стал поддерживать рукой его голову. Из собачьих глаз одна за другой закапали слезы... Байкал плакал, умирая.
Через минуту его глаза закрылись, а грудь перестала подниматься.
Я взял большой полиэтиленовый мешок и надел его на Байкала, пока он не окостенел. Проснулась мать, заплакала. Мы молча оделись, вышли на улицу и понесли его хоронить. Я нес мешок, мама - лопату. Под одним из деревьев в роще была небольшая выемка. То ли в земле образовалась пустота, то ли еще что... Я стал копать плотную землю, углубляя яму. Посчитав, что хватит, опустил мешок вниз. Когда начал засыпать, внезапно полил дождь. Я быстро промок, но продолжал махать лопатой, пока не засыпал всё. Очнулся дома; мать потом говорила, что я сел на землю и полчаса, не меньше, сидел под дождем, бормоча что-то непонятное...
Спи спокойно, Байкал, я всегда буду помнить о тебе.
...Это бывает крайне редко, но все-таки бывает. Случается, что я внезапно слышу очень знакомый собачий лай. Как будто приглушенный. Тогда я думаю, что там, за гранью жизни, меня ждет мой первый и единственный пёс.
До встречи, дружище.