Шева : Утро вечера...

Перед праздником Олегу поперло.
Наконец-то Алина — новенькая из отдела продаж согласилась с ним встретиться. Договорились на двадцать третье.
Неожиданно премия упала. Меньше, чем хотелось бы, но все равно приятно.
А вчера еще Толян долг отдал. Долго, гад такой, не отдавал, тянул, чертяка, но наконец разродился.
Пришлось по этому поводу с ним посидеть. Крепко, ибо сегодня было такое ощущение, что голова существует отдельно от тела и будто плавает, покачиваясь, в каком-то ватном эфире.
Ну, ничего, ничего. До обеда досидеть, а там — предпраздничный стол и поднятие жизненного тонуса.
Незамысловатая жизнь Олега – менеджера среднего звена фирмы по поставкам термо- и холодильного оборудования явно не была предметом серии ЖЗЛ, но Олега вполне устраивала. Он всегда удивлялся известной фразе, там где – чтобы не было мучительно больно…
Мучительно больно за что? Не смешите меня.
Уже перед обедом, в предвкушении приближающейся поправки здоровья, доставая какие-то бумаги из нижнего ящика стола, Олег вдруг почувствовал, что в левом внутреннем кармане пиджака есть что-то постороннее.
Полез, достал. Точно – конверт с деньгами. Который ему Толян вчера отдал. Вот черт, надо было дома оставить — лоханулся. Да ладно, куда он денется?

Предпраздничный офисный обед прошел традиционно.
Дежурный тост за защитников. Символические подарки от женской части коллектива, на этот раз это был набор из трех металлических стопок в футляре из камуфлированной ткани, типа – фронтовые.
Пицца, заказанная в ближайшем заведении, ну и конечно, выпивка. После третьей стопки Олег почувствовал, что реально похорошело.
За столом стоял обычный гомон подвыпившей компании. Когда кто про что, а я про дрова…
- А есть у нас, кто служил? — вдруг задал вопрос СанСаныч, замначальника отдела.
В коллективе он был самым старшим.
И то, что служил еще в Советской армии, причем не просто служил, а в Афгане – знали все.
Хороший был мужик. Спокойный, выдержанный. Хотя — казалась бы. Ведь многие, вернувшиеся оттуда, были, как считал Олег, с поехавшими мозгами.
А СанСаныч был абсолютно нормальный. И выглядел моложе своих лет, крепкий такой невысокий мужичок, бобрик на голове только с сединой. Портил его лицо только длинный нос. Ну как портил?
Как известно, длинный нос у мужика признак кое-чего. Одним словом – ни хера не портил.
СанСаныч улыбнулся – Нет, значит. И продолжил – А автомат в руках хоть кто-то держал?
- Я держал! – громко ответил уже пьяненький Артур — Нам в школе показывали. Опять же, это, в «стрелялке»!
Народ грохнул. Все знали, что игра в «стрелялки» — самая большая страсть Артура. Посмеялись, да и опять загомонили о своем.

Зайдя после обеда к СанСанычу, Игорь увидел его замершим перед монитором.
Тот обернулся, бросил Олегу – Иди, глянь! Ребята из моей части сайт создали.
Олег подошел ближе, наклонился к экрану.
На фото лежала перевернутая крытая машина. Рядом с ней лежали тела. Кого-то перевязывали, кто-то что-то тащил.
СанСаныч ткнул пальцем в фигуру, склонившуюся над одним из раненых – Это я.
Олег попытался узнать в этой фигуре молодого СанСаныча.
Фотография была черно-белая, не очень качественная, да еще сделанная на расстоянии. Если бы не слова СанСаныча, в жизни бы не узнал.
Сан Саныч продолжил — Эта машина шла сразу за моим «газоном». Возле кишлака Ямбулак это было. Провинция Фарьяб. Шли колонной, машин под пятьдесят. Мы — сопровождение. Я в минометном взводе служил. Миномет — в кузове. Только проехали это место, а через несколько секунд сзади — взрыв.
Через паузу, как-то тяжело вздохнув, добавил – Повезло…

…Была у Олега херовая черта, присущая, впрочем, не только ему одному – добавлять.
Выйдя по окончании рабочего дня из офиса, Олег зашел в то ближайшее к ним заведение, где их женщины пиццу заказывали, и принял еще сто граммов коньяку.
По выходу из метро — еще сто.
Дома решил сразу завалиться спать – завтра с Алиной встречаться, надо быть в форме. Раздеваясь, с удивлением, но спокойно так, абсолютно спокойно, обнаружил, что в том, левом кармане пиджака, конверта нет.
Вспомнил, что в последнем баре рассчитывался уже из этого конверта.
- А! Засунул куда-то, может, в дубленке, может в барсетке. Завтра найду.
Утро вечера мудренее….

Праздничное утро двадцать третьего февраля выдалось непраздничным.
Во-первых, было херовато – последние сто граммов были явно лишними.
Во-вторых, вспомнил про конверт с деньгами. Начал искать.
Все карманы пиджака, брюк, рубашки, дубленки, все отделения барсетки, даже те, в которые он в жизни не заглядывал. В трусы даже заглянул.
Ни — хе — ра.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, вот тебе и праздник, внучок! Ну не йобжежтвоюмать! – чуть не плача, выругался вслух Олег.
Вдруг вспомнилась фраза, которую любил приговаривать отец – А где деньги? — В тумбочке.
- А дай-ка посмотрю. Ни хера не помню, чтобы я туда что-то клал, но все-таки.
И открыл дверцу тумбочки, стоявшей у изголовья кровати.
- Бля…А ларчик-то просто открывался! – незатейливо, но радостно прокомментировал Олег блеснувший в глубине тумбочки белый уголок конверта.
Достал конверт, открыл. Вынул деньги. Пересчитал.
- Ай, молодца! И потратил совсем ничего. Почти – хмыкнул Олег.
Радость переполняла его и, казалось, вот-вот перельется через край.
Неожиданно для самого себя вдруг вспомнил вчерашнюю фотку молодого СанСаныча возле взорванной машины и его оконечные слова — …А на следующее утро проснулся я, как вспомнил, что вчера произошло, и знаешь, тогда стыдно даже стало, а сейчас честно могу признаться – такая радость во мне зажглась!
Жив, жив, жив!
А ведь мог бы…

Олег вдруг обмяк – Да…Моя радость той радости и в подметки не годится.
И как-то стало ему…стыдно, неловко. Некомфортно, что-ли.
И приключение его вдруг показалось ему мелким и ничтожным.
Казалось бы, с чего…