МихХ : Патент

10:54  08-03-2013
Лев Моисеевич Роскин прибыл на Святую Землю в мае девяносто первого. Где-то далеко за морем остался любимый Донецк и шестьдесят три года интересной и честной жизни. В Израиле их с женой ждал единственный сын Миша, эмигрантские заботы и маленькая пенсия.
Экс-главный инженер конструкторского бюро «Шахтстройтреста» начал трудовую биографию еще при Сталине и бездельничать стыдился. Уже через месяц Лев Моисеевич нашел подработку. Он стал помощником архитектора. Опытный специалист по редукторам быстро освоил новую профессию и небольшая сумма стала ощутимым подспорьем к скудному пенсионному пособию.
В Донецке кандидат технических наук, Роскин постоянно внедрял в производство новые изобретения и имел множество патентов. На премию от одного из особенно эффективных рацпредложений был приобретен автомобиль «Москвич-401».
И в Израиле жажда творчества не покидала отставного конструктора. Почти все свободное время он проводил у старенького кульмана, стоящего возле крохотного окна в зале съёмной квартиры.
Изредка Лев Моисеевич смотрел телевизор. Русских программ тогда еще не было и приходилось пересматривать привезенные иммигрантами видеофильмы. В один из вечеров Роскин смотрел боевик. Гнусавый голос переводчика и плохое качество пленки не помешали ему заметить один маленький нюанс.
Роскин нажал на паузу, встал и прошелся по комнате. Затем еще раз пересмотрел заинтересовавший его эпизод. Несколько секунд нервно погрыз ноготь большого пальца. Потом вздрогнул, поднял указующий перст к потолку, крикнул – «Эврика!» и быстро пошел к кульману.
На следующий день Лев Моисеевич и его сын Миша задумчиво стояли у идеально исполненного чертежа. Вид спереди, сбоку, сзади, разрез и аксонометрия легко проясняли картину изобретения.
Перископический глазок входной двери не на шутку увлек молодого инженера-механика — Михаила Роскина. И вместе со жгучей жаждой действия его наполняло чувство гордости за своего гениального отца.
«Увидал старик, как через глазок застрелили человека – и на тебе идея» — думал он, вникая во все тонкости конструкции.
- Знаешь, пап, я не думаю, что так уж много людей застрелено через глазок входной двери. А вот для детей, великолепная находка, – наконец сказал Миша, потирая руки.
- А если арабы погромы начнут, тогда такое приспособление на «ура» разойдется, — сказал папа, теребя мочку уха.
Сын снисходительно ухмыльнулся, но промолчал.
Младший Роскин работал на швейной фабрике — шил махровые полотенца для гостиниц. Целый день отстрачивать две ровные линии было скучно, и почти незанятый в процессе производства ум фонтанировал инновациями.
Последней навязчивой идеей стало запатентовать особый сигаретный мундштук. Несложное пластмассовое устройство крепилось на ручку зонта. Вставив в него сигарету человек, мог наслаждаться курением под дождем, даже если в другой руке у него был портфель. Курильщику достаточно было чуть приподнять зонт, и сигарета оказывалась у самых губ. При этом дым не попадал в нос и не слепил глаза. Но постоянно безоблачное небо Израиля зарождало сомнение в успехе изобретения, а изобилующая осадками Англия находилась за тысячи километров.
- Я берусь. Считай, что патент у нас в кармане, — сказал Миша, пожимая отцу руку.
Оформление документов заняло два месяца. Пришлось изучить множество материала, два раза съездить в Иерусалим и потратить три тысячи шекелей. Наконец заветное свидетельство с красной печатью было торжественно представлено на семейном совете. По такому случаю стол ломился от нехитрых деликатесов.
- Теперь, прощай ненавистная швейная фабрика, здравствуй новая, безбедная жизнь, — говорил сам себе Миша, разливая вино по фужерам.
- Молодец сынок, пробил все-таки! – гордо сказал папа, поднимая бокал.
- Полдела сделано, осталось найти спонсора, — сказал Миша и залпом выпил кислое вино.
- Так, архитектор – Алон Ройзман, мой хозяин. Он же, наверняка выход на нужных людей имеет, — сказал старый Роскин, цепляя вилкой кусочек докторской колбасы.
- Вот и отлично, — оживился сын.
- Он меня уважает, думаю, не откажет, — сказал Лев Моисеевич и улыбнулся.
Одетый в парадные черные брюки и новую белую рубашку Миша стоял у красивой массивной двери. Правую руку он поднял вверх к художественно исполненному звонку, а в левой сжимал ручку старого потертого портфеля.
Трехэтажная, облицованная иерусалимским камнем вилла Алона Ройзмана находилась в престижном поселке Тимрат. Земля в Тимрате стоила дорого. Там селились лишь очень обеспеченные люди. Единственный автобус заезжал сюда только два раза в день, но местных это не беспокоило. В каждой семье имелось несколько машин.
Автобус довез Мишу лишь до Мигдаль-ха-Эмека. Дальше пришлось преодолеть пять километров до резиденции Ройзмана пешком. Из-за адской июньской жары дорога, преимущественно в гору, далась нелегко. И у самой виллы Роскину понадобилось несколько минут отдохнуть и отдышаться. Дыхание удалось восстановить, но взмокшая рубашка прилипала к спине и делала посетителя не слишком презентабельным.
- Патент надо пробивать, — с уверенностью прошептал Миша и надавил на кнопку звонка.
Через полминуты дверь отворилась и на пороге появился сам архитектор.
- А, Михаэль, проходи, проходи, — сказал он, пропуская посетителя вперед.
«Плюгавенький он какой-то, ни дать ни взять — сморчок» — моментально оценил хозяина большого дома Роскин. Алон Ройзман оказался низким худым человечком. Его большая, гладко выбритая и угловатая голова блестела. На нем был короткий шелковый халат, расписанный яркими павлинами. Халат был распахнут, а худая, впалая грудь, кривые ноги и белые трусы в обтяжку делали фигуру особенно нескладной.
«Может, здесь так принято, чтобы в трусах встречать» — подумал про себя Миша, проходя в прохладное помещение.
С улицы неслись детские крики. Миша машинально посмотрел на распахнутое окно.
- Не обращай внимания, это у меня на первом этаже детский сад, — заметив удивление гостя, сказал хозяин.
Миша с пониманием покачал головой, открыл портфель и вытащил оттуда папку.
- Вас, наверное, папа ввел в дело. Вот посмотрите чертежи, — сказал он.
- Да подожди ты с бумагами. Кофе выпьем, поговорим о жизни, а потом и к делу, — сказал Ройзман, приглашая Мишу сесть.

- Я слышал у вас в России жизнь тяжелая была? – спросил архитектор.
- Тут лучше, — ответил Миша, отпивая из чашки. Кофе был горячий и обжигал рот. Но нетерпение не давало обращать внимание на такие мелочи.
- Со свободой там проблема, — качая головой, сказал Ройзман.
- Проблема. И не только со свободой, но и со всем остальным, — подтвердил Миша. Ему не терпелось закончить этот пустой разговор и перейти к делу.
- Ну, а ты сам-то готов к новой жизни, к новым открытиям? – спросил хозяин и внимательно посмотрел гостю в глаза.
- Почему нет, я человек открытый, — сказал Роскин.
- А в сексе как?
- И в сексе. Я люблю новые вещи.
- А как с девушками у тебя? Есть подружка?
- Пока нет. Всему свое время.
- Правильно, спешить некуда. Пожить надо, новым вещам научится, — сказал Ройзман и встал.
Роскин, следуя этикету тоже поднялся.
- Пойдем к компьютеру. И портфель свой захвати, — сказал хозяин.

В то время сам персональный компьютер являлся редкостью, А подключение к интернету было доступно лишь избранным. Миша с удивлением всматривался я маленький черно-белый экран.
- Давай поищем в глобальной сети, может кто-то в мире уже делал такие глазки, — сказал Ройзман и запустил поиск.
На мониторе забегали какие-то цифры, а внизу из железной коробки послышался скрип. Архитектор быстро, почти вслепую вводил данные. Неожиданно среди бегущих строк появилась яркая картинка. Миша не сразу понял, что там изображено. Присмотревшись, он вздрогнул. Сцена гомосексуального соития на экране компьютера ввела его в оцепенение.
- Глючит, зараза, — сказал Ройзман и внимательно посмотрел на собеседника.
Картинка исчезла, поиск продолжился.
- Ты говоришь, подружки у тебя нет, — неожиданно спросил хозяин.
- Пока нет, — ответил Роскин.
- Так ведь есть и другие варианты, — сказал Ройзман и аккуратно положил руку на колено собеседнику.
Снова на мониторе выскочила картинка, на который накачанный негр имел худосочного белого.
Миша одновременно осознал содержание порно сцены и почувствовал у себя на колене руку. Он посмотрел на Ройзмана и вздрогнул. Сквозь белые трусы явно выделялся набухший член. Сквозь открытое окно неслись крики играющих на улице детишек.
До Роскина дошел смысл всех слов и манипуляций хозяина и его затошнило.
«А ведь у него стоит на меня» — подумал он, и волна отвращения захлестнула его сознание.
Миша с омерзением сбросил руку со своего колена и встал. Ему так сильно захотелось ударить эту улыбающуюся физиономию, что кулаки сжались сами собой.
- Ты чего, ведь сам говорил, что готов к новому, — с удивлением сказал Ройзман.
- Ты ошибся. Я не по этой теме. Я пойду, — сказал Миша.
- Не попробовав, не оценишь, — все еще улыбаясь, сказал архитектор.
- Я же сказал. Я не по этой теме, — уже раздражаясь, сказал Роскин.
- Ну, раз не по теме, так и патент в папочке навсегда останется.
- Значит, останется, — сказал Роскин и посмотрел в упор на собеседника.
Только что его поставили перед выбором. За продвижение патента, нужно было стать проституткой.
«Неужели этот сморчок, мог на что-то надеяться?» — с омерзением подумал он.
Уже отворачиваясь, он заметил большое мокрое пятно на трусах архитектора и еле удержал сильный позыв к рвоте.


Пять километров до ближайшей автобусной остановки Миша преодолел, не замечая жары. Чем дальше он удалялся от злополучного дома, где внизу играют детишки, а вверху творится непотребство, тем легче ему становилось.
На вопросительный взгляд отца он ничего не ответил. Ему все еще было противно.

P.S.
Патент на перископический глазок во входной двери существует на самом деле. Он все еще не реализован. Не хотелось бы думать, что некогда сделанный выбор Михаила Роскина, является тому причиной.