Отришко Сергей : Им есть что сказать.

" Твой печальный Бог смотрит на меня, у меня нет сил, есть лишь тень огня"...

Ну, наконец то в этой маленькой, блеклой, накуренной комнатенке в дальнем углу под столом между пакетом с мусором и старыми кроссовками нашлась ручка которая пишет.
«Кто виноват»? — спрашивает меня солист группы «Воскресение», а мой ответ ему довольно простой. Я беру плеер и швыряю его об стену. Осколки дисплея разлетаются по всей комнате. А кошка, до этого спавшая себе спокойно на подоконнике, лишь открывает глаза, зевает, и опять засыпает. Наступает секундная тишина.
Секундная, потому что тишины здесь никогда нет. То сосед сверху начинает колотить свою бабу, как хоть она еще за пол года ни сдохла? Весь этот период я живу здесь, весь это период он каждый вечер нажирается не понятно чего, то ли водки, то ли пива, и херачит ее не по детски. Это то и навело меня на мысль что она конченая садо-мазохистка с примесью дебилизма.
Как я оказался здесь? Да я такой же мудак. Таких вы каждый день встречаете в метро, общественном транспорте, магазинах FiX и других дешевых заведениях типа «На посошок». Мы та часть населения, которая живет в общагах, коммуналках и прочих местах общественного пользования. Как сказал однажды мой сосед Гриша: «Мы настоящие коммунисты»!
Из окна нашего общежития открывается совершенно отвратительный вид. В глаза бросается заросшая детская площадка, согнутые как бы тимуровцами качели, разбитые бутылки и огромные лужи. Только на время предвыборной компании все приобретает сносный вид. После ее окончания все возвращается на круги своя. Возвращаются местные бродяги и алкаши. Машина ППС подъезжает к их импровизированному бару, представляющему собой две бетонные плиты, старые кресла и стулья, каждый вечер, а то и по два раза. Бродяги не сопротивляются и не отстаивают свои права. Расписываются в протоколах и продолжают дальше бродяжничать.Когда доблестные узжают, алкаши между собой с пеной у рта доказывают, что они имеют право бухать там же, где гуляют их дети и внуки.
Дети и внуки часто убегают в соседний двор. Для них он — островок счастья, совершенно другой страны.
Каждый, кто заезжал жить в наше государство в государстве, подвергался моральным пыткам, изменениям жизненных принципов. Сорок процентов начинали выпивать каждый день и, когда им кто-либо делал по этому поводу замечание, ссылался все на тех же бродяг и алкашей, мол, типа это они нелюди бухают, а я так, тонизируюсь.
Что уж греха таить, я тоже выпивал, иногда и помногу, но не оправдывался. Не перед кем мне было оправдываться. Только перед собой в зеркале я мог бы оправдываться. Но, видя там бородатого, с мешками под глазами, сонного паяца не очень-то это и хотелось делать.
Будние дни людей из нашего края проходили по-разному. Кто работал, кто учился, кто ходил в садик, кто в школу. Всех объединяло только одно — острое желание прийти домой попозже, желательно ближе к ночи, когда остро хочется спать. Доходило до того что в нашем общежитии только один человек не пил. Он был зашит. Без глотка спиртного в подъезд не было желания и заходить. Секция на 5 этаже. Лестница вся в мусоре и осколках. На стенах шедевры неоцененных при жизни гениев, а иногда даже и туалетная ….пись. Почему люди живут так? А по тому, что мир несовершенен кто-то скажет в ответ. А мне кажется это просто входит в привычку. Привычка незаметно становится вредной. Это как с сигаретой. Вроде гавно, а хочется еще. Подмена происходит в мозге. Ее последствия обращаются в таковую действительность. Ну ладно. Психология потом. Так вот. Поднимаясь по лестнице, в душе откровенно матерясь и не дыша носом, я переступая бутылки и банки брел в свою секцию. Там меня ожидала комнатушка с номером «91» и старая пружинная кровать советского производства. Из роскоши, да, да, именно из роскоши у меня был черно-белый телевизор и кабельное телевидение. Первую неделю проживания это меня и успокаивало. Смурфики, Гриффины, Пусть говорят…
На второй неделе я влюбился. Влюбился в силуэт девушки из соседнего окна. Появление силуэта можно было засекать по часам. Без пятнадцати три ночи он появлялся. Задвигались шторы. Снималось платье. Гасился свет. Эти секунды счастья невозможно передать словами. Это можно только почувствовать. У нас в секции женщины были. К одной я даже иногда захаживал. Всем остальным было далеко за сорок. Я им даже нравился. Они годились мне в матери, я отшучивался и закрывал на ночь дверь комнаты.
На кухне всегда было веселее, чем в комнате. Постоянно работала газовая плита, и если я был голоден, я брал с собой заумную книжку, про мифы, например, закуривал, присаживался рядом с готовящим и начинал шепотом читать. В трех случаях из пяти мне предлагали покушать.
На третьей неделе загулял с соседом Антошей и его девушкой Галей. Они играли в автоматы. Я начал таскаться с ними. Поначалу везло. Я даже пару раз угощал всех праздными угощениями. А потом постоянно проигрывал. Спасало, что денег у меня было мало. В долг я категорически не брал. Отдавать было нечем. Тех, так скажем чаевых, которые мне присылала бабуля из Ростова, обычно хватало на неделю. Я проигрывал все в понедельник, совесть по почте отправлял обратно в Ростов письмами. До следующего понедельника питался святым духом. Благо через месяц моих развлечений лавочку прикрыли. Появились свои сигареты, туалетная бумага, новые штаны.
В один из теплых вечеров отправились в гости к Галиным родителям знакомить с женихом. Антон боялся идти один. Для меня это был еще один из поводов поесть бесплатной еды. Квартира располагалась в новостройках. Поднимаясь в лифте, я поднял кулак вверх и почувствовал себя суперменом. Ребятам было смешно. Мне тоже. Я смеялся очень громко, да еще закрыл глаза, чтобы никто не видел моих слез. Родители Гали встречали у лифта и все это прекрасно видели.
-Что он курит,- недовольно спросил отец у Гали, когда мы с Антоном прошли в гостиную.
- Пап, он не курит.
- Я тебе говорил не общаться с этим отрепьем? Ну, посмотрим.
Пришлось мне извиняться за свое поведение. Не хотелось портить Антону будущее существование. Я произнес тост за здоровье родителей, рассказал философскую историю, не спеша выпил. Посмотрел в глаза отца Гали и увидел в них облегчение. До конца вечера мы почти официально общались. Несколько раз только мама Гали приносила Антону полотенце вытереть руки и штаны. Курица была очень жирная.
Все остались довольны, кроме меня. По пути к общежитию я забежал в магазин и купил парочку бутылок для того чтобы не чувствовать себя ущербным.
Тетя Глаша сидела на кухне и чистила картошку. Тетя Глаша чистила ее каждый день. С утра, днем на работе, и вечером во время просмотра своих любимых сериалов. Она была поваром да еще и родом из Белоруссии.
-Хотите картошечки, ребят?
- Тетя Глаш, хочешь пива?- парировал я, прекрасно зная, что тетя Глаша пьет только водку.
- Нет спасибо. Вам хер когда угодишь! Идите вон с кухни!
Я любил ее дразнить. И откровенно не любил ее за то, что она могла разбудить рано утром, стуча обеими руками в мою дверь, и спросить где наша соседка Люся. Как будто я знаю, где эта скумбрия плавает. Я открывал настежь дверь и показывал, что ее у меня нет. Попутные вопросы отпадали. Иногда тетя Глаша устраивала нам вечернюю исповедь. Рассказывала, как она по молодости работала на стройке. Как упала со второго этажа. Как видела святого Петра и мусорное ведро в середине церкви. Как она родила двух сыновей, вырастила и уехала от них. Решила пожить для себя, купила комнату в общежитии и участок за городом. Сажала картошку и морковь, вечерами выпивала с друзьями и подругами…. Трахалась с ментами и все время говорила что хочет прочитать Библию, но демоны не дают.
Утро следующего дня встретил в своей комнатушке. Глоток из бутылки пива, оставшейся со вчерашнего, выкуренная сигарета вернули меня в реальность полностью, забрав за собой остатки сонных размышлений. Беру гель, полотенец, зубную пасту и щетку. Медленными плетусь в душ. В секции тишина, и лишь из последней комнаты слышен телевизор- это мой. В душе включаю на всю кран и холодная вода обкатывает мое тело. Резкий перепад только бодрит меня. Я улыбаюсь и вспоминаю почему-то о том как первый раз тонул в реке. После душа направляюсь на кухню. Именно здесь у нас чистят зубы и приводят первоначальный гигиеничный порядок. Редко и вторичный, например когда душ занят. Чищу зубы. Смотрю в зеркало и улыбаюсь. Кстати это единственный раз в день. Я ненавижу свое отражение. «Бриться я сегодня тоже не буду»,- умозаключаю я. Слышу как дверь секции хлопнула. Иду к своей комнате не обращая внимания на вошедшего.
-Иди сюда!-с порога заявляет он.
Оборачиваюсь и вижу Олега. Олег изрядно выпивший. Олег две недели не приходил к своей пассии, да и к несчастью ставшей на эти две недели и моей.
-Здорова, че ты, как ты?-спрашиваю я, хотя нутром чую, эта скотина что-то там узнала.
Кстати об этой скотине. Ему 38, он бывший мент, пропивающий свою пенсию, ебущий мозги всем встречающимся. По физическим параметрам-бык. Такой старый ленивый бык.
-Иди сюда, — уже более браво говорит он, повышая на меня голос.
И тут меня уже почти не волнует, что он хотел до этого. Меня просто бесит когда на меня повышают голос, автоматически совесть моя становится чистой, а я правым, что бы там мне дальше не говорили.
-Уважаемый, ты не с того начал. Пройди на кухню я сейчас приду и поговорим!-мне очень хотелось вывести его из равновесия. Я уже быстрым шагом прошел в комнату кинул все что было в руках на кровать, взял сигареты и последовал на кухню. Интересно ведь, что он там от меня хочет.
Он сидит на боку кресла и вальяжно курит.
-Зачем ты ее провоцируешь?-начинает он,- она тебя сколько раз просила? Я тебе...
-Ты мне. Сиди спокойно старик!- «Вот сука, эта Лена! Стоило блядь один раз ее на место поставить, звонит своему трахарю и жалуется на то что ее соседи обижают, что ж ты тварь не рассказала как? По четыре, по три, а иногда если уставший два раза за ночь, шавка мразотная».
-Она говорит что ты орешь на нее и перед соседями дурой выставляешь, я же тебя за нее!- Он пытается встать, а я в это время прокручиваю варианты отхода. Бить мне этого козла не хочется, хотя и не западло. А зная его биографию...
- Остынь, старик, тебе самому по кайфу приходить к молодому парню разбираться? Ты ж мне почти в отцы годишься!
-Старик, ты просто не оставляешь мне выбора,-он берет с подоконника отвертку и идет в мою сторону,-иди сюда, придурок.
Быть придурком с дыркой в частях тела мне сегодня не хотелось, да и не думалось как то с утра что меня захотят убить. Думал провести эти сутки с пивом, лежанием в кровати и просмотром веселых телепередач воскресных. Разворачиваюсь и иду к своей комнате открываю дверь, захожу и закрываю на ключ изнутри.
«Бля что делать. Что делать? Для начала закурить. Так, уже лучше.Пью из бутылки, так еще лучше». В дверь со всей дури с криками «убью твареныш», стучится эта верзила.
-Дверь тебя не спасет.
-Иди на хуй!-кричу ему я, и слышу что он отступает от двери. Мне даже показалось что у него текут слезы. Всхлипывая он начал свой монолог, про то как он служил в Чечне, как он в двух компаниях участвовал, что всегда так… Как потом оказалось ни в какой Чечне он не служил. Около где-то. Но точно не там. А то, что водка его погубила, так этот факт на лицо.
Последний удар по моей двери оказался решающим. Посыпалась штукатурка. Меня охватила буйная жестокость я открыл со всей дури дверь, не понимаю как он успел отскочить, но от моего удара он отскочить не успел, второй с левой последовал сразу. Он не удержался на ногах и упал. Бля. Я точно не терминатор. Скорее всего он зря выпил.
-А теперь, мразь, я буду с тобой разговаривать!-кричал уже я. Двери комнат начали открываться, высовывались глупые недоумевающие лица. «Блядь, что ж вы, суки даже не рыпнулись когда он тут долбил как кинконг»? — Чего вылупились? Скорую вызывайте.
- Не надо скорой. Дай руку.
- Сам встанешь.
Ухожу в комнату. Злоба так и свербит во мне, так и тянет пойти и добить. Хоть бы ментов не вызвали. Заявления мне не нужны. Разворачиваюсь иду к нему, он все пытается встать.
-Тебе, Олег сразу ментов вызвать? Заяву сейчас писать будешь.
-Не буду я ничего писать. Отъебись.
Олег встает и идет умываться. А я остаюсь ждать пока он выпрется из секции. Мне даже стало жалко о том, что так получилось. Но мысль о том что на его месте мог оказаться я, да еще с дыркой в животе, возвращает мое прежнее состояние.
Он уходит не оборачиваясь.
А через час приходит Лена, и конечно Лена ничего еще не знает. Лене все соседи расскажут, а я уже иду по парку в сторону кафе. Я этот вечер проведу не с Леной. А с Катей, но это уже другой эпизод из моей жизни.